— Мои комнаты готовы?

— Да. Ты удивлен? — Рейчел не потрудилась скрыть раздражение. — Раз ты не доверяешь мне, приходится держать их все время наготове.

— Я устал от города. Жаркие летние дни лучше всего проводить в английской провинции. Сейчас Грейндж выглядит особенно привлекательно. Его прекрасно подновили, ты не находишь?

— Да.

— Ты говоришь так, будто на самом деле недовольна результатами. Разве ты не согласна, что теперь дом радует глаз?

Рейчел рискнула поднять глаза. Жан-Люк неожиданно засмеялся, она не удержалась и засмеялась вместе с ним, затем снова взглянула на свой дом, ставший отелем.

— Если угодно, он хорош.

— Рейчел, ради Бога! Почему бы тебе не унять свою гордыню и не признать, что все прошло лучше, чем ты думала? Как ты и просила, я оставил тебя в покое.

Возникла напряженная пауза. Птичье пение в кронах деревьев вдруг зазвучало слишком громко и неуместно радостно.

— Если ты закончил, позволь мне идти. Я как раз направлялась на корт.

Его темные глаза оценивающе прошлись по загорелым ногам Рейчел и короткой белой юбочке в складку.

— Я тоже пойду. Удается ли тебе поддерживать форму?

— Удалось улучшить. Я оттачиваю свое мастерство. — Рейчел отвечала до неприличия холодно.

Неуловимым движением Жан-Люк выхватил ракетку у нее из рук.

— Хороший выбор. У меня в багажнике лежит похожая.

— Ты, должно быть, не хочешь играть? Конечно, последняя вещь, которую тебе хотелось бы сразу по приезде из Парижа, — это играть в теннис. Почему бы тебе не пойти в крытый бассейн? Он выглядит очень эффектно.

— Рейчел, ты что, уже продаешь мне дом? Я успею поплавать. Не знаю лучшего способа скинуть с себя заботы трудовой недели, чем стычка с тобой, или, может, ты заранее сдаешься?

— Вот еще!

Именно такого ответа и ждал Жан-Люк. Глядя на его самонадеянную мину, Рейчел чувствовала, как краснеет.

— Прекрасно. Я буду через пять минут. — Он обернулся и прибавил: — Отнесись к этому как к работе. Задача — доставить удовольствие инвестору. Это поможет убрать с твоего лица недовольное выражение.

Жан-Люк оставил ее дожидаться, и, пока она думала, не последовать ли голосу инстинкта самосохранения и не уйти ли с корта, он появился, крепкий и красивый, в шортах и белой майке, демонстрировавшей широкие плечи и настолько открывавшей сильную мускулистую грудь, что Рейчел смутилась.

— Три сета? — Жан-Люк достал пару теннисных мячей из футляра у ног Рейчел, затем кинул их ей. Он улыбался, темные глаза сияли озорным блеском. — Ты когда-то хорошо играла. Наверное, предвкушаешь, что выбьешь из меня дух.

— Я все еще в форме, вот увидишь.

Рейчел волновалась, что победить будет нелегко. От напряжения она пропускала мячи, с какими обычно справлялась играючи. Безжалостный Жан-Люк возвращал все ее подачи под острыми углами, вкладывая в удары всю свою грозную силу. Рейчел металась по площадке, как загнанный заяц.

— Доволен? — сдавленно выговорила она в момент смены площадок.

— Это здорово, вроде путешествия по волнам памяти. — Жан-Люк протянул ей бутылку воды. — Освежись немного.

— Ты и дальше собираешься играть, как будто на турнире в Уимблдоне? Умерь, пожалуйста, темп. Неужели я прошу слишком много? Сейчас так жарко. К тому же мне жмут новые теннисные туфли.

Жан-Люк запрокинул голову и полил водой на свое разгоряченное лицо.

— Я помню, ты регулярно обыгрывала меня.

— Я учила тебя играть. Был конец зимы, и нам удалось сыграть лишь несколько раз. Наверное, с тех пор ты хорошо натренировался.

— Возможно, и так. Твоя услуга обернулась против тебя.

Он откинул назад мокрые пряди волос, упавшие на глаза.

— Вот спасибо! — пропела Рейчел, завороженно следя за каплями воды, стекающими по его бронзовой шее. — Я знаю слабые места в своей игре и ничего не могу с ними поделать.

Взгляд Жан-Люка заставил ее замереть.

— Чисто интуитивно я нашел единственно верное решение.

Он взял ракетку Рейчел, задумчиво оглядел со всех сторон, затем перевел взгляд на ее лицо, покрытое легким загаром.

— Почему бы мне не преподать тебе небольшой урок?

— Что? — Рейчел облизнула пересохшие губы.

— У тебя проблемы с броском. Он недостаточно высок, кроме того, твои движения неверны.

Жан-Люк мягко стиснул ее запястье своими загорелыми пальцами и показал Рейчел, как должна двигаться рука, прежде чем она успела открыть рот для протеста. Инструктаж продолжался:

— Теперь возьми ракетку и мяч, как если бы ты готовилась к подаче.

Он поправил ее стойку, что вызвало протест:

— Мне не нужно твоих поучений!

— Перенеси центр тяжести. Вот так, — продолжал Жан-Люк. Он оказался у нее за спиной, положил руки поверх складок теннисной юбки и неуловимым движением придал правильное положение бедрам. — Измени положение левой стопы и встань ближе к линии.

Слушая его инструкции, Рейчел едва дышала. Сердце болезненно сжалось. Он все это делает нарочно. Проверяет ее. Со времени их последней схватки он должен был понять, как ей трудно переносить подобное.

— Теперь захват. — Его правая рука без необходимости заскользила вниз по обнаженной коже ее руки и сжала пальцы, обхватившие рукоятку. — Слишком плотно. Немного расслабь пальцы, — звучал голос возле ее щеки. — Вот как нужно чувствовать удар. Красиво и просто.

Жан-Люк корректировал ее позу всем телом так, что она могла ощутить тяжесть его мужского естества.

— Теперь еще раз! — скомандовал он тихо, но настойчиво. Казалось, он не замечает, что мучит ее. — Чувствуешь, что так лучше? Нужно смотреть на сетку, а не на меня.

Рейчел была уже не в силах терпеть. Она поняла, что ее воля сломлена. Вот свинство!

— Я не хочу, чтобы ты учил меня делать подачу! И вообще не хочу твоей помощи! — Рейчел и не заметила, что сказала ему больше, чем ей бы хотелось. — Отпусти меня!

— А если не отпущу?

— Что?

Рейчел отчаянно зажмурилась в бессильном сопротивлении чарам этого хриплого голоса с французским акцентом.

— А может быть, мне не хочется отпускать тебя. Что тогда?

Рейчел почувствовала тепло его дыхания, когда он наклонил голову и замер, прижав губы к ее шее.

— Я узнаю твой запах, — хрипло пробормотал он. — Ароматы жимолости и цветущих яблонь, мешающиеся с запахом твоей кожи.

Рейчел почувствовала невыносимую боль глубоко внутри, когда он мягко прошелся языком по ее обнаженному плечу.

— Прекрати! — Она судорожно сглотнула. Ее лоб болезненно сморщился. — Это непорядочно!

—  Непорядочно? — В голосе Жан-Люка послышался сарказм. — А как надо?

— Это все твои отвратительные штучки. Ты хочешь удовлетворить свои садистские устремления.

— Почему бы и нет? — Голос Жан-Люка был спокоен, несмотря на страсть, пылающую в глазах. Он повернул Рейчел лицом к себе. — Считаешь, мне нужно испытать удовольствие? Насколько я понимаю, желание обоюдное.

Глаза Рейчел загорелись яростью.

— Прекрати! Для меня невыносимо все, что хотя бы отдаленно связано с тобой. Ты воображаешь, будто я поспешила согласиться на условия, при которых ты вошел в мою жизнь? И я приму твои грязные манипуляции и покорно лягу?

Жан-Люк пожал широкими плечами.

— Стоя или лежа — какая разница?

— Ты не можешь так поступить со мной!

— Нет? А разве можно так поступать со мной? Ты и твоя тетка. Такие рафинированные, так стремившиеся уколоть меня моим положением в обществе.

— О чем ты?

— Удобно не помнить, не так ли?

— Не могу представить, что ты настолько жесток!

— Жесток? Разве не я сохранил для тебя твой драгоценный Грейндж?

Он бросил что-то нецензурное, потом на одном дыхании выдал какие-то французские ругательства, затем стремительно закрыл ей рот своими губами, и Рейчел зашаталась от этого поцелуя. Страстная атака оглушила и возбудила ее. Рейчел оказалась запертой в объятиях, неспособная к сопротивлению. Она попыталась было освободиться, но победили сильные руки, тяжесть склоненного тела и пронзительная чувственность губ.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: