Пойти в милицию и все рассказать? Наверное, следователь, оформляя мне «сотку», посмотрит сочувственно и напомнит, что явка с повинной — смягчающее обстоятельство. О том же скажет и прокурор, подписывая санкцию на арест.

Конечно, мой рассказ будут проверять. Но сколько времени это займёт и какой даст результат? А я буду сидеть в тюрьме, косясь на соседей по камере и подозревая в каждом новичке посланца от Марголина.

Хотя стоп! Я ведь действительно работал в Гостинке, этот факт не скрыть, а значит, моё отношение к «Оцеплению» подтверждается. Даже с учётом того, что Красильникова и Марголина найти не смогут, генеральный директор Кацман брезгливо от всего откажется, а выданное мне удостоверение окажется полной липой. А оно ведь окажется фальшивкой, не может быть иначе… Какие-нибудь очевидные для человека посвящённого неувязки обнаружатся. ПМ наверняка никогда и не числился за «Оцеплением», а был украден с военного склада или у ещё какого-нибудь лопухового мента, вроде меня.

Спасибо Столяру за его неуёмную любовь к криминальным железкам. Если бы не револьвер, я в полном соответствии с планом… Даже думать не хочется об этом.

А ведь я никого не убивал. Не такой уж я снайпер. Ребята ждали, что я буду стрелять, им хорошо заплатили за перенесённый стресс, материально компенсировали утраченные нервные клетки. Дать мне заряженный холостыми патронами пистолет Марголин не мог, слишком опасно. Ребятам выдали бронежилеты и велели красиво падать, как только я открою пальбу.

Я вспомнил слова Марголина о короле, который ждёт своего часа где-то вне пределов игровой доски, и об игроке, который всю эту комбинацию затеял.

Кто они? И какая ставка должна быть в этой игре?

Красильников должен знать ответ. Или хотя бы часть ответа. Потому что «Оцепление» каким-то боком здесь все равно подвязано.

И если друг Антоша ответит мне, я смогу пойти и с ним сдаться. Вместе с ним.

Обуреваемый желанием дать правдивые показания, Антон будет самым сильным моим козырем.

Я хлопнул себя по лбу и выругался в голос!

Наташа и Лика. Точнее, Света. После ночных событий даже слепому ясно, что мой разговор с Наташей был частью задуманной комбинации, которая прошла как по маслу. А Лика, раз она не исчезла за ночь, такое же подставное, используемое втёмную лицо, как и я сам. Её специально «подвели» ко мне, чтобы я постоянно находился под контролем. Но и она должна кое-что знать. Надо только убедить её, что я — союзник. Судьба нас ждёт общая, она для них тоже не фигура и, исполнив свою партию, должна навсегда уйти с поля.

Откладывать нельзя. Надо поговорить срочно. Сейчас.

Если она никуда ещё не пропала и если в её квартире меня не ждут весёлые мальчики с пистолетами под мышкой.

Я позвонил Лике из автомата. Она ответила сразу, будто специально стояла у телефона, ожидая моего звонка.

— Это Федор. Ты одна?

Хороший вопрос. Если дома у неё сидит засада, вряд ли она закричит в трубку: «Беги, милый, беги!»

— Конечно! Опять что-то случилось?

— Случилось. Слушай внимательно, это важно. И тебя касается не меньше, чем меня. Срочно выскакивай из дома, хватай тачку и лети на улицу Рекошета. Дом номер семнадцать. Там, прямо в центре дома, большая арка. Зайди в неё и иди по дворам, прямо, пока не увидишь меня. Я буду ждать тебя на детской площадке, у горки. Через двадцать минут. Все поняла?

— Это шутка?

— Нет. Я повторяю, все очень серьёзно. Срочно приезжай, одна. Ты всё поняла?

— Да, но…

— Жду.

Я повесил трубку.

Я не сомневался, что она приедет. В любом случае, независимо от того, используют её втёмную или она играет свою роль по известному ей сценарию.

Я встал у края тротуара и стал ловить машину. Как и положено в таких случаях, весь транспорт куда-то мгновенно пропал. Когда я начал уже волноваться по-настоящему, около меня затормозил серый «москвич-408». Лицо сидящего за рулём пожилого мужчины в красном вязаном «петушке» отражало два одинаково сильных чувства: желание хоть немного подзаработать и боязнь лишиться того, что уже удалось сшибить за вечер. Вместе с машиной, а может быть, и жизнью. Я назвал адрес, и он обречённо кивнул. С такой внешностью трудно быть таксистом.

Мы доехали до улицы Снайпера Иванова, параллельной Рекошета. Я расплатился с водителем и попросил подождать, сказав, что вернусь через пять минут со своей девушкой и мы поедем в центр. Он согласился.

Квартал, где мы оказались, находился во «владениях», которые я обслуживал, когда работал опером. После моего увольнения эта территория перешла к Максиму, в чём я ему искренне сочувствовал. Дома по улице Снайпера Иванова трех— и пятиэтажные, старые, неизвестно когда и кем построенные, были густо заселены наркоманами, а во дворах улицы Рекошета, вполне презентабельной, если судить по фасадам, практически каждый вечер происходили грабежи. В своё время я хорошо изучил здесь все закоулки, облазил все окрестные чердаки и подвалы и даже составил и повесил на стене кабинета план. Секрет дома 17 мне раскрыл старый вор-рецидивист, который проходил у меня потерпевшим: местная шпана, не испытывающая ни малейшего почтения к заработанным двадцатью годами лагерей сединам и шрамам, обозвала его «старый козёл» и здорово отпинала, чтобы завладеть початой бутылкой дешёвой водки.

В одном из домов по улице Снайпера Иванова я спустился в подвал и, подсвечивая зажигалкой, осторожно пошёл по заваленному мусором и полузатопленному коридору. В боковом закутке в насторожённых позах застыли у костерка трое бомжей. Мы посмотрели друг на друга. Сидящий крайним не узнал меня, хотя я помнил его хорошо. Вор и наркоман, он после очередной отсидки купился на заманчивое предложение некоей конторы по недвижимости поменять свою комнату в роскошной коммуналке на однокомнатную «хрущёвку» с хорошей доплатой и в результате остался без ничего.

Я пошёл дальше и через несколько метров погасил огонёк, прислушиваясь. Нет, они меня не преследовали. Вскоре мне стало казаться, что я забыл ориентиры или вообще забрёл не в тот дом. И всё-таки я не ошибся. Я нашёл в половину человеческого роста металлическую дверь. Как и год назад, в кольце висела дужка от амбарного замка, а на самой двери, на уровне глаз, мелом было выведено аккуратное «127». Надпись выглядела так, словно её сделали полчаса назад, даже крошки мела не успели осыпаться. Зачем? Я убрал амбарную дужку под валяющиеся рядом ящики, отворил дверь — как и прошлой зимой, петли не издали ни малейшего скрипа — и спустился в узкий тоннель. Он был длинный, идеально прямоугольной формы и прямой, как стрела. Абсолютно сухой. Он вёл в подвал дома 17 по улице Рекошета.

В конце тоннеля была такая же маленькая металлическая дверь с приваренной железной ручкой и аккуратным засовом. В неё был врезан «глазок» с пластмассовой заглушкой. Прежде чем взяться за ручку засова, я посмотрел в «глазок», вздрогнув от яркого света — подвал дома 17 был по-праздничному иллюминирован. Наверное, там обитали бомжи-миллионеры.

Я вышел в подвал и перевёл дыхание. Путешествие по тоннелю заняло не больше пяти минут, но ощущение было такое, словно я в полнолуние целый час болтался по кладбищу.

Я поднялся по лестнице в подъезд, дверь которого выходила под арку. Пахло кошками и свежей блевотиной — какой-то эстет опорожнил желудок прямо на ступенях. До назначенного срока оставалось несколько минут, и я закурил.

Лика немного опоздала. Я услышал нарастающий стук каблучков и вышел под арку, готовый к любым неожиданностям.

Неожиданностей не было. Верней, самой большой неожиданностью явился я сам. Лика тихо ойкнула и едва не выронила сумочку, когда я отделился от стены прямо перед ней.

Я схватил её за руку и втащил в подъезд. Боковым зрением я успел заметить, как по улице Рекошета мимо арки медленно проехала красная иномарка.

В подъезде Лика попыталась высвободиться и ударить меня коленом. Я успел увернуться и толкнул её к лестнице:

— Быстро вниз! Ну!

Она начала спускаться по шатким железным ступеням, косясь на меня через плечо.