Глава 24 ОСТИН

Утро началось плохо. У меня было три пропущенных звонка от Эвери, которые я проигнорировала, потому что от меня все еще пахло Тэтчем. Я собирала свою одежду, чтобы сбежать домой и успеть принять душ перед занятием, когда мой отец решил удостовериться, что его дочь жива и здорова.

Обед.

Он хотел, чтобы я сходила на обед с ним и с мамой. И, конечно же, он просто обязан был написать об этом в такую рань!

Естественно, ему нужно мне что-то сказать — это единственный повод наших обедов. И, разумеется, он не мог как нормальный родитель вести подобные разговоры дома, там же никто не увидит!

Я отправила ему в ответ «да», только чтобы он перестал слать мне сообщения с вопросительными знаками, и отправилась на поиски своего нижнего белья.

Я нашла его в гостиной, что было странно. Более чем уверена, что я раздевалась в его комнате.

Быстро натянула все на себя и схватила сумочку. К счастью, было все еще слишком рано, так что никто не увидит, как я выскальзываю из квартиры.

Так быстро, что дверь не успела захлопнуться, как меня уже не было. Никакого чувства вины.

Никакого сожаления. Лишь полнейшая печаль. Я доверилась ему.

Даже хотя и знала, что не должна этого делать. И он сбежал.

Оставил меня одну в собственной квартире — так отчаянно ему хотелось избавиться от меня. Я буквально выгнала его из дома!

Уф. Я прижала пальцы к вискам и взглянула на блокнот и ручку, которые неизменно лежали возле входа. У меня чесались руки написать милую записку, которая бы звучала небрежно, типа: «Привет, спасибо за перепих, моей леди это было необходимо, ха-ха, понимаешь, о чем я?»

Я громко застонала. Нет.

Потому что Тэтчу достаточно было щелкнуть пальцами, и он получит любую женщину, которую пожелает. Почему он так красиво говорит?

Почему?

Глупая, глупая Остин.

Я не собиралась оставлять записку. Он ее не заслужил.

И мне плевать, сколько оргазмов он мне подарил! Или что сказал мне, что я прекрасна. На глаза навернулись слезы. Глупые слезы. Почему мы, девочки, такие глупые?

Почему я такая глупая?

Я сердито протопала к машине и позволила себе пару слезинок, когда оказалась в безопасности салона.

И как типично для Сиэтла.

Начался дождь, сердито барабаня каплями по стеклу и полностью соответствуя моему настроению, пока я ехала в пустой дом.

Мама, скорее всего, уже на йоге. А папа определенно в офисе.

Я открыла холодильник и выудила оттуда баночку «Маунтин Дью». Мое собственное отражение в блестящей дверце будто насмехалось надо мной.

— Ш-ш-ш, никто не должен знать, — прошептала я самой себе.

Прекрасно, Тэтч официально испортил мне психику, теперь я разговариваю сама с собой, как настоящий псих. Спасибо, мужик, вот, правда.

Я направилась в свою спальню, достала из тумбочки «Мун Пай» и пошла в душ смывать с себя запахи секса.

— Остин! — Папа раскрыл широкие объятия и фальшиво улыбнулся. Он расцеловал меня в обе щеки и выдвинул для меня стул.

У отца безупречные манеры.

Мама улыбнулась и заказала всем чай со льдом. Какая замечательная семейная встреча.

— Ну, как учеба? — поинтересовался папа, когда мы просмотрели меню.

— Прекрасно, — солгала я. Мой курс может меня убить, я оказалась в постели бывшего и, вероятно, сделаю это снова, если появится такой шанс, о, и мое сердце разбито. — Все просто замечательно.

— Рад слышать, — он подмигнул и привычно обвел ресторан взглядом. Он жил за счет взглядов, которые ловил на публике. Можно подумать, что мэр — это местная знаменитость. — Итак, у меня для тебя есть кое-какая работа.

— Работа? — Прекрасно, последний раз, когда у него была для меня работа, я торговала хот-догами на его предвыборной кампании. — Какого плана работа?

Они с мамой переглянулись, мама накрыла ладонью мою руку.

— Ты помнишь сына Билла Сайфера?

— Нет. — Я покачала головой. Я намеренно забыла его, потому что от него у меня мурашки по коже и воспоминания о том времени, когда я была настолько неуверенной в себе, что была готова на все только из-за слов симпатичного мальчика, что я ему нравлюсь.

— Да помнишь! — Мама засмеялась и махнула на меня, словно я была самым забавным созданием. — Тот, что с брекетами?

— Мам, у нас у всех были брекеты в подростковом возрасте.

— Примерно такого роста. — Папа поднял руку над столом. Четыре фута.

— С брекетами и четыре фута ростом, нет, ребята, не помню, можно заказать хлеб?

— С ним у тебя был первый поцелуй!

У меня пересохло во рту. Мой первый поцелуй.

У меня много чего было с ним в первый раз. От одного разговора о нем у меня мурашки по коже ползли.

— БРЭЙДЕН! — вскричала я. Я не хотела кричать.

Головы повернулись, и мой папа, клянусь, я правда любила его большую часть времени, встал и произнес:

— Черт бы меня побрал, посмотрите, кто пришел!

Ловушка! Это ловушка. Тревога. Стоп! Нужно. Найти. Выход. О, нет, он идет к нам, план побега, план побега.

— БРЭЙДЕН! — Я улыбнулась как маньячка. — Как давно не виделись! Год? Два?

— Пять, — ответил он крайне раздраженным тоном. — Плюс-минус пару недель, когда ты отказывалась отвечать на мои звонки, сообщения и письма. Хотя, кто считает, верно? — Он сверкнул улыбкой.

Я пыталась копировать энтузиазм присутствующих. Пыталась, но провалилась.

— Я была занята... учеба, ты же знаешь.

Он окинул меня взглядом.

— Все еще ешь «Мун Пай» так, словно они скоро закончатся, Остин?

О боже, нет.

Никакого стыда.

Если он скажет еще хоть слово о моей фигуре, я искромсаю ему лицо и засуну ему в задницу.

— Очаровательно. Как всегда, — процедила я сквозь зубы. — Так что ты делаешь в городе? — В этом ресторане, за моим столиком.

Разумеется, отец выдвинул для него стул. Я была в аду.

— Только закончил юридический факультет в Стенфорде и переехал обратно. А пару недель назад встретился с твоим отцом в загородном клубе «Эверетт». — Боже, избавь меня от этого места. Все мои плохие семейные воспоминания связаны с этим рестораном, а еще мы там с Брэйденом были на первом свидании. — Ну и, слово за слово, он упомянул, что ты все еще одна.

Я собиралась пристрелить своего отца.

После.

После ужасного обеда.

Потому что отец помешан на общественном мнении. Если я не буду терпеть и улыбаться, то мне придется потом выслушивать крики, что я не веду себя как настоящая дочь мэра.

Даже если парень, которого он пригласил на обед, был полнейшим психом.

— Оу, юридический, забавно. Ты всегда был хорош в общении с людьми. — Я улыбнулась и потянулась к стакану с водой, желая о чуде с небес, которое превратило бы воду в вино. Крепкое, нескончаемое вино от самого Бога.

— Спасибо, как мило. — Он прищурился. Дерьмо, он что-то знал. Что именно?

— Остин... — Папа широко улыбнулся. О нет, сейчас начнется. — Помнишь про ежегодный благотворительный ужин? Он совсем скоро, и Брэйден согласился быть твоим спутником!

— Правда, — выдавила я сквозь стиснутые зубы. — Как чудесно, но, папа, помнишь, я говорила, что, возможно, не смогу пойти?

Он рассмеялся.

— Но ты, конечно же, пойдешь. Как это будет выглядеть, если моя единственная дочь там не появится?

— Но...

— Ты пойдешь, — коротко произнес он.

— Пойду. — Я почувствовала, как все тело обмякло на стуле, словно хотело раствориться под одеждой и спрятаться. Может, тогда Брэйден перестанет коситься на меня.

Мы с Брэйденом встречались по настоянию родителей обоих. Это была хорошая партия.

Серьезно.

Так сказали и мама, и папа.

Словно мы жили в историческом романе, и моим единственным долгом было выйти замуж за богача, чтобы у нас стало еще больше денег, и мы могли захватить мир.

Слабость от желудка распространилась по всему телу, сидя перед Брэйденом, я вспоминала все болезненные моменты, когда мы встречались.

Его постоянные замечания о моей фигуре. И моих вредных пристрастиях в еде.

Я ночами плакала из-за этого парня.

А знаете, что самое ужасное? Когда я с ним порвала, у меня были неприятности. Отец наказал меня.

В шестнадцать.

А позже, когда казалось, что Брэйден вырос в приятного молодого человека — слова моей мамы — мы столкнулись в клубе и снова начали встречаться.

Он говорил мне комплименты, я даже не осознавала, как изголодалась по приятным словам, но вскоре он стал нападать на меня.

Каждый комплимент звучал двусмысленно или сопровождался негативной оговоркой, начиная с волос и заканчивая тем, что я прибавила в весе.

Я боялась даже хлеб есть в его присутствии. Вот до чего дошло.

Спасибо Богу за Эвери. Она, наконец, помогла мне увидеть, что ненормально держаться за отношения, в которых ты боишься есть углеводы или выбрать неправильный цвет в одежде на свидание.

И даже после этого я сказала себе, что больше никогда не соглашусь на серьезные отношения.

Секс.

На одну ночь.

Я обречена оставаться одной. И не имела ничего против.

До появления Тэтча.

Я сдержала слезы.

Я не буду из-за него плакать.

Или из-за того, что я была в его объятиях ночью, а утром меня снова покинули и бросили в логово волков.

Папа потянулся через стол и быстро взял меня за руку.

— Ну, что думаешь?

Дерьмо. Они разговаривали о чем-то важном, пока я блуждала в воспоминаниях.

Прекрасно.

— Ох, хорошо. — Я кивнула и улыбнулась. Это единственное, что от меня требовалось в присутствии папы, так как мое мнение его не сильно интересовало. Здесь я только чтобы соглашаться с ним. Мама хорошо знала свою роль. Она подмигнула.

Я любила их. Правда.

Просто были дни, когда мне хотелось, чтобы они больше касались нас как семьи, а не работы отца или его мечтаний попасть в Белый дом. Без шуток, когда мне было шесть, он сказал, что хочет стать президентом.

И всю мою жизнь он куда-то баллотировался.

— Отлично. — Папа бросил салфетку на пустую тарелку и взглянул на часы. — Увидимся с вами позже. — Он чмокнул меня в макушку, а потом мама встала, собрала вещи и последовала за ним.

— Классика жанра, — проворчала я, скрестив руки на груди.

Брэйден окинул меня взглядом с ног до головы и потянулся за водой.