- Чем обязан такому приятному визиту, что сам товарищ оперуполномоченный Орлов сделал мне честь? - вежливо осведомился он.

Молодой оперуполномоченный товарищ Орлов, кудрявый, очень серьезный, в круглых очках, в новенькой портупее, сухо сказал:

- Поступил сигнал, гражданин Рубинчик. О контрабандной партии товара, хранящейся у вас на складе. Предлагаю проявить сознательность и не задерживать товарищей.

- Так я что, - сказал Рубинчик, - я завсегда. Прошу, будьте как дома.

Он тоже сел на ящик с колониальным товаром и скрестил руки.

- Стоять! - негромко сказал товарищ Орлов.

Рубинчик встал. Сатыроса никто не просил, но он на всякий случай тоже встал. Красноармеец ткнул штыком в ящик.

- Чай, - пояснил господин Рубинчик вежливо, - цейлонский чай.

- Накладные есть?

- Все есть, - обрадовался господин Рубинчик. - Сьома, сходи попроси за накладные.

- Сходи с ним, - велел Орлов красноармейцу. - А вот это?

- Оливки из Батума.

- Где разгружался?

- В Карантинной бухте две недели назад. Зря вы это, вот ей-богу зря, товарищ Орлов. Чисто все.

- Бога нет, - машинально ответил Орлов. - А в бочках?

- В этих - семечковое масло, с маслодавильни на Ближних Мельницах, ну вы знаете, кооперативная трудовая артель «Красный маслодел». А в этих - оливковое, тоже из Батума. Тоже кооперативная трудовая артель. У нас все по закону, товарищ Орлов.

«Интересно, какая же сука стукнула», - думал про себя господин

Рубинчик. Второй красноармеец вспорол тюк, оттуда, шурша, высыпался чай.

- Батумский, - скучно сказал господин Рубинчик, - третий сорт. Трудовая артель «Красный чай». Сейчас Сьома принесет накладные, дай ему бог здоровья.

- А товар? - оперуполномоченный товарищ Орлов не зря слыл человеком упертым.

- Так ищите, бога ради, - широко развел руками господин Рубинчик, - я что, я разве против?

- Вот, товарищ оперуполномоченный, гляньте-ка сюды, - сказал красноармеец, выгребая книжный хлам, завернутый в парчу и пурпур. Хрустальный череп поглядел на Орлова холодными глазницами.

- Прятал? - спросил Орлов укоризненно.

- Никоим образом, - равнодушно ответил господин Рубин-чик, - так валялось.

- Предметы культа?

- Вы, товарищ Орлов, умеете читать на этом языке? Вот и я не умею. Какой же это предмет культа? Предмет культа - это опиум для народа, а этого ни один народ не поймет.

Товарищ Орлов нагнулся и пролистал фолиант. Поднялось облачко красноватой пыли. Товарищ Орлов чихнул.

- Картинки тут, - сказал он неопределенно, - люди и мифические животные.

- Дядя у меня умер в Виннице, - пояснил Рубинчик, - большой чудак был. Древности всякие собирал. Никому не нужный хлам. Но дядя же. Дорого как память. Я из Винницы вывез, сюда свалил. Не домой же везти такое? У супруги мигрень.

- И это? - спросил оперуполномоченный, трогая череп сапогом. Череп неожиданно щелкнул хрустальной челюстью. Оперуполномоченный отдернул ногу и, чтобы показать, что он совсем даже не испугался, тронул череп еще раз. Череп чуть подвинулся вместе с куском пурпурной ткани, на которой лежал.

- На столе у него стояло, у дяди, - тут же сказал Рубинчик, - мементо мори, так сказать.

- Большой чудак был ваш дядя, - признал оперуполномоченный Орлов.

- Это уж точно, - радостно согласился Рубинчик, - такой чудак, что иногда в одних кальсонах на улицу выходил, гм…

Сверху притопал красноармеец с кипой накладных и амбарными книгами.

- Я это изымаю, - сказал оперуполномоченный Орлов, - временно. И предметы культа конфискую.

- На здоровье, - равнодушно сказал Рубинчик.

- А что это у вас товарищ грек с разбитым лицом тут имеет место? - спросил Орлов, ища, к чему бы придраться.

- Помогал передвигать ящики, - сказал Сатырос, - вот… упал неосмотрительно.

- Нарушаете технику безопасности? - с надеждой спросил Орлов.

- За нарушение техники безопасности готов ответить, - радостно воскликнул Рубинчик, - кстати, маме привет передавайте.

Орлов развернулся всем своим перетянутым в рюмочку телом и, поскрипывая портупеей, вышел. Красноармейцы двинулись за ним.

- Уф! - сказал Рубинчик и вытер лоб.

- И не говорите, господин Рубинчик, - согласился папа Саты-рос.

- Вы, папа, счастливец, - сказал Рубинчик тихо, покачавшись с носка на пятку и глядя на груду рухляди. - Вы, папа, можете идти. Поцелуйте от меня вашу прелестную Зою. И, кстати, имейте в виду и передайте всем: господин Рубинчик найдет ту сволочь, которая заложила господина Рубинчика, и сволочь этому не обрадуется.

Папа Сатырос коротко склонил голову и тихо вышел. На лестнице он перекрестился.

Директор Археологического музея профессор Отто Штильмарк очень нервничал. А вы бы не нервничали, если бы вас ни с того, ни с сего вызвали в Губчека?

Тем более новая власть совершенно ничего не понимала в археологии. Новая власть смотрела на драгоценные скифские золотые гривны просто как на источник желтого металла, благодаря которому можно было прикупить оборудование для литейного цеха.

Поэтому, когда выяснилось, в чем дело, он облегченно вздохнул. В душе, конечно.

- Откуда вы это взяли? - удивился он.

- Конфисковал у одного элемента, - сказал Орлов.

- Вы хотели бы, чтобы я атрибутировал этот предмет? - спросил он, разглядывая череп. - Боюсь, тут будут проблемы.

Он взял лупу и внимательно обнюхал череп.

- Это драгоценный камень? - нетерпеливо спросил Орлов.

- Господь с вами. Это кварц. Цельный кристалл кварца. Просто очень большой. Впрочем, тут есть свои хитрости. Оптические оси…

- То есть эта штука ничего не стоит? - разочарованно спросил Орлов.

Он очень надеялся, что череп окажется драгоценным, например, бриллиантовым, и что он, товарищ Орлов, сможет лично подарить такую замечательную вещь товарищу Ленину, а заодно и отчитаться о замечательных успехах вверенного ему подразделения Губчека.

- Не скажите, - возразил Штильмарк, - когда речь идет о древности, дело не в материале. Венера Милосская бесценна, а ведь мрамором, подобным тому, из которого она изваяна, выложена лестница доходного дома Поплавского. А золотая тиара царя Сайтафарна, пока считалась настоящей, была куплена Лувром за 200 тысяч франков. Как вы думаете, сколько она стала стоить, когда выяснилось, что она изготовлена в Одессе?