- Вы сами видели? - быстро спросил Даву.

- Да, ваша светлость! - гордо ответил Пьон де Комб.

- Благодарю вас. Ступайте. Вы поведете войска на позиции. Адъютанты! Генералов ко мне!

Маршал услышал от разведчика именно то, чего ожидал и боялся...

Пехота Даву состояла из двух полков дивизии генерала Дессе и трех полков дивизии генерала Компана - всего двадцать пять батальонов. В девять часов утра одиннадцатого июля эти войска были выведены из Могилева капитаном Пьон де Комбом. Мысленно пожимая плечами и растерянно оглядываясь по сторонам, капитан остановил их за версту от города, около деревни Салтановки. Он повел бы их и дальше, туда, где видел на рассвете русских егерей, но старый и опытный командир одного из стрелковых батальонов, майор Лемуан, сказал ему у Салтановки:

- Славное место для боя! Видите?

Капитан осмотрелся. Налево, между топкими берегами, струился Днепр. Впереди темнела широкая полоса оврага, по грязному днищу которого мутно поблескивал извилистый ручей. За оврагом поднималась густая щетина соснового леса. От деревни к лесу были перекинуты мостки и узенькая плотина с накатом из поперечных бревен. Направо открывались песчаные бугры пустынного ската, сливавшегося с оврагом.

- Славное место! - подтвердил Пьон де Комб, наглость которого обычно была благоразумной, то есть молчала до тех пор, пока не поднимали свои голоса самолюбие и гордость.

Майор Лемуан должен был разбираться в этих вещах. И капитан остановил войско. Саперы тотчас принялись заваливать мост и рубить бойницы в стенах деревянной корчмъ! над оврагом. Стрелковая рота засела в корчме, почти мгновенно превратившейся в блокгауз. Прискакал Даву, вихрем промчался вдоль позиции и благосклонно буркнул Пьон де Комбу:

- Позиция хороша, капитан! Сегодня ваш день!

Даву был в дураках. Слепое счастье повертывалось лицом к потомку Монтрезорских маркизов. Но душа этого молодца была полна тревоги. "Сегодня мой день? - мысленно повторял он многообещающие слова маршала. - О, это еще не известно! Где русские? Где Багратион? Даже егеря, которых я видел утром, куда-то исчезли... Никого, решительно никого нет! Боже, помоги мне!" Отчаяние и страх морозом пробегали по спине капитана. А Даву распоряжался:

- Мост и плотина под нашим огнем, - прекрасно! Генерал Дессе, размещайте ваши полки справа от дороги, у самой деревни. Три батальона здесь... Что? Да, на открытом месте. Так и надо. Один батальон отправьте к мельнице, четыре поставьте между мельницей и той дальней деревней. Впереди, по берегу оврага, - еще два батальона. Так! Генерал Компан, пристраивайтесь к Дессе слева. Пять батальонов - в резерв, пять - посредине, последние пять - у города...

В этой возне прошло около часа. Вокруг Пьон де Комба рыскали адъютанты, суетились и кричали офицеры, громыхали на скаку орудия и зарядные ящики, тесными шеренгами маршировали батальоны и роты. Один капитан не двигался с места. Его лицо было бледно и глаза не отрываясь смотрели на лес. Русских не было... Даву ускакал в город.

- Куда же делись эти азиаты? - сердито проворчал майор Лемуан, выводивший своих стрелков к оврагу. - А что, если вся эта кутерьма впустую?

У Пьон де Комба екнуло сердце и возникло странное ощущение в ногах: ступни продолжали твердо упираться в землю, но выше, где колени, не было ничего, и поверх этой пустоты плавал он сам, раскачиваемый и подбрасываемый волнами страстных ожиданий. Голос Ле-муана донесся до него издали:

- Э, нет, не впустую! Вон они, вон они...

Пьон де Комб рванулся вперед. Действительно, русские выходили из леса несколькими колоннами в сомкнутых рядах. Судя по амуниции, это были те самые егеря, которых капитан видел на рассвете. Внезапно ожила вся позиция. Рявкнули орудия, грянул батальонный ружейный огонь. Русские остановились и замерли под картечью на опушке соснового леса, за песчаными холмами, которые тянулись перед ними неровной грядой...

Когда к полудню Даву снова приехал на позицию, бой уже развернулся. Трудно было сказать, вся ли армия князя Багратиона наступала на Салтановку или только часть ее. Но упорство, с которым русские пытались перейти овраг около плотины, было поразительно. Батальон Лемуана не выдержал их жестокого огня и начал пятиться назад. Все старания майора ободрить и воодушевить солдат были напрасны. Старик потерялся. Пробитая пулей шляпа слетела с его головы. Он растоптал ее ногами и в неистовстве колотил себя кулаками по седым вискам. Тут-то и подскакал к батальону маршал.

- Стой! - закричал он, овеваемый свинцовой бурей, и вздернул коня на дыбы перед самым солдатским строем. - Стой! Майор! Я хочу научить ваш славный батальон ружейным приемам. Ему еще не случалось учиться под огнем. Маршал командует вами, стрелки! На караул! На плечо!..

Батальон дружно забрякал ружьями. То один, то другой солдат падал, не успев доделать прием. Но остальные с привычным усердием подбрасывали ружья, размеренно и точно подхватывали их под приклады, крепко сжимая ложи и не замечая ни гибели товарищей, ни угрожавшей им самим смертельной опасности. А русские залпы гремели все чаще, поражая батальон все с большей меткостью и убийственной силой. Майор Лемуан, багровый от негодования и досады, бегал кругом маршальского коня и восклицал громовым голосом:

- Ваша светлость! Я приказал отступить батальону, так как у меня кончились патроны... Клянусь! Пощадите батальон, ваша светлость!

Но Даву не слышал или делал вид, что не слышит, и продолжал командовать. "Проклятый ублюдок! - с бешенством подумал капитан Пьон де Комб. - Из-за его фокусов нас всех перебьют здесь..." Эта трусливая мысль мелькнула в его голове, как птица - быстро взмахнула крыльями и упала вниз. Капитан огляделся, кусая губы. Через минуту его уже не было на месте побоища.

Даву по близорукости, может быть, не видел того, что совершалось на русской стороне оврага. Адъютант доложил ему:

- Ваша светлость! Русские переходят овраг!

- Майор Лемуан! - крикнул маршал. - Ваш батальон превосходно знает стрелковый артикул! Теперь возьмите его и выбейте неприятеля из оврага! В атаку, солдаты, в атаку!

Лемуан побежал навстречу огню, батальон - за ним...

Пьон де Комб стоял в лесной гущине и так плотно прижимался к огромной толстой сосне, что шершавая кора ее царапала ему щеку. Неожиданный припадок страха, овладевший капитаном на стрелковом учении, еще не прошел Гул сражения долетал и сюда, глухо раскатываясь по лесу. И капитан то и дело вздрагивал с болезненной живостью. Но вот он задрожал мелко и часто, как собака при виде крови. Пальцы его судорожно вцепились в дерево. Он почти перестал дышать.

По широкой лесной поляне, лежавшей шагах в пятидесяти от Пьон де Комба, пригнувшись к луке седла, встопорщив длиннейший ус и сбив на затылок шапку, метался старый казак. Откуда он взялся? Капитан не приметил. Через минуту на поляну вылетели еще несколько всадников. Уткнувшись бородами в гривы косматых коньков, они двинулись за старшим тихой ходой, мягко покачиваясь в седлах, прямо на Пьон де Комба. Итак, Даву ошибся: сегодняшний день не был днем капитана, и судьба бедняги должна была сейчас решиться самым печальным образом. Капитан зажмурил глаза, ожидая приветствия пикой, а то и простой затрещины. Но все произошло не так, как он предполагал. Тяжелая рука крепко ухватила его за плечо. Дюжина рук с неимоверной быстротой прошлась по всему его телу, вмиг освободив карман от пистолета. И наконец, тонкий жгут больно скрутил его локти за спиной. Все это делалось удивительно ловко, без всяких лишних движений и потери времени, с такой поразительной точностью, что капитан не успел ахнуть. Казаки деловито перемолвились вполголоса и, сбившись по знаку старшего в кольцо, посредине которого находился пленник, тронулись по направлению к лесной опушке. Свершилось!

Вдруг что-то грохнуло впереди, свистнуло, отзываясь в чаще тысячью звонких подголосков, и посыпались с деревьев дождем веток и сучков. Потянуло дымком. Два казака, скособочившись, медленно повалились с седел. Их подхватили товарищи. Залп? Откуда? Могучий удар пики в плечо опрокинул капитана. Он упал навзничь, больно стукнувшись о древесный корень затылком, оглушенный громким казачьим гиком. Всадники исчезли еще скорей, чем появились. Пьон де Комб с трудом поднялся на ноги. Затылок и плечо его больно ныли. Он сделал несколько шагов с места, где чуть было не погиб, и остановился, ослепленный изумительным зрелищем. Рассыпной строй французских стрелков выкатывался прямо на капитана из-за деревьев. Их ружья, взятые на прицел, дымились. Впереди бежал майор Лемуан.