– Так ты диск-хран не отдал? – неприятно поразился Додоев. – Плохая новость!

– Почтальона на планете нет, а Томаеву я, отец, не верю. У него глаза склизкие.

Додоев подумал.

– На тебе дело, сын, – сказал он. – Безопасность дома – прежде всего. Люди к нам лихие прилетали. О важном говорили. Это не коммерсанты. Это воины. Плохо, что Почтальона нет, очень плохо…

– Разреши мне отвезти диск-хран самому! – сказал Магомад.

– Пойдем, подышим воздухом, – сказал старик, поразмыслив. – Не знаю, как лучше сделать. Пойдем, сын. Погуляем. Помоги мне встать.

Поддерживаемый сыном под локоть, старик прошел через комнаты к выходу из дома и на пороге прищурился от яркого света, заливавшего улицу. Вечернее солнце Кавказа вставало над горами. И слышался откуда-то судорожный треск.

– Мотосани, – удивленно сказал Магомад, прислушавшись. – Странно. Зевс, что ли, едет?

Радиопост Комитета Галактической Безопасности находился на полюсе Кавказа-2. Установка дальней связи, одноколейная взлетка, аварийный катер, месячная смена – десять человек, проживающих в двухэтажном коттедже.

18 марта дежурили два оператора: радист Копаныхина Анна и кибертехник Прушок. Метель, полярная ночь. Бессвязный необременительный матримониальный разговор женатого мужчины и замужней женщины, годы знакомых, встречающихся раз в полгода на месяц; все уже прошло, секретов никаких, скучная приязнь… Обыденное течение жизни, когда совершенно ясно, что произойдет через минуту, через час, вечером, через неделю… В девятнадцать ноль шесть их перепугал никогда до сих пор не раздававшийся под сводами операторской звонок общей тревоги. Киберрадист немедленно активизировал канал связи с Центральным Постом сектора.

– Центр – Посту Кавказ-2! Над Кавказом – НК! Вероятное время атаки на планету – 19.45! Общая тревога! УХОДИТЕ С ПЛАНЕТЫ, ФЛОТ НЕ УСПЕВАЕТ ВАС ПРИКРЫТЬ!

В парке Сенатора Керима Моренова, руководителя планеты, было два потрепанных транспорта "Линник", представительское судно "Президент-4" и около тридцати малых катеров, – поднять с планеты больше тысячи человек разом он ни в коем случае не мог. Население Кавказа составляло по меньшей мере двести тысяч, вдобавок, города и села были сильно рассеяны по экваториальному материку и сообщались с Грозным спорадически. Когда в половине восьмого стало предельно ясно, что никто не успеет на помощь планете, Сенатор застрелился.

В нескольких селах, куда тревога дошла и где имелись небольшие корабли, способные выйти за атмосферу и попытаться спрятаться в пространстве, возникла спокойная, торжественная паника. К без двадцати семь планету покинули две с половиной тысячи человек – старики, женщины и дети, причем некоторых стариков пришлось запихивать на борта силой.

Но большинство населения Кавказа-2 так и остались в полном неведении.

В Добром ничего не знали. С селом не было связи, даже телефонной. На мотосанях к селу вылетел курьер, неизвестно зачем, почти что по собственной инициативе, натурализовавшийся африканец Зевс Кутон, – парню непереносимой показалась мысль, что его знакомые люди – он дружил с Магомадом Додоевым и его семьей – погибнут в одночасье, не приготовившись, как подобает, к смерти.

И еще одно. Главное.

Через систему ЕН-1234 проходит трасса Гедеон – Огайо. Именно 18 марта и именно вечером систему нанизывал на нос, выйдя в виду тяжелых масс в риман, трехкорпусный пассажирский звездолет "Урюпинск", порт приписки "Гедеон Главный", – о тридцати тысячах тонн покоя звездолет. Когда в начале седьмого по всем каналам прошел всеобщий сигнал тревоги, капитан Смиловский Кирилл Кирович загнал пассажиров (всего, к счастью, сто шестьдесят человек на тысячу возможных мест) во вспомогательный корпус "В" звездолета, отстрелил его от пассажирского и агрегатного корпусов, оставив перепуганных пассажиров на попечение матерящегося бессильно старшего помощника, а сам на образовавшемся "катамаране", без предварительного торможения и ориентации, стартовал к обреченной планете, использовав – вопреки всем правилам и самому здравому смыслу – процессор Кумока. Бог, в крайнем случае, Аллах, есть – за полторы секунды преодолев шесть астрономических единиц "Урюпинск" выскочил над газовым хвостом планеты, потеряв на финише пилота Андреева, убитого паразитной некомпенсируемоей перегрузкой внутри "капюшона". Вытащив погибшего из-за пульта, седой, как Луна, Смиловский, на ходу проводя предпосадочную процедуру, догнал планету и сошел с орбиты, лихорадочно сканируя поверхность в поисках поселений. У него не было времени связаться с руководством планеты, он только поставил на автомат свой опознавательный знак и ремарку к нему – "Пришел на SOS".

Ближайшим к "Урюпинску" селением оказалось Доброе.

Батарея ПВО Доброго была спрятана в горе, в километре от села. Двадцатилетний дежурный оператор Мова Кержоев поймал "Урюпинск" на локатор в девятнадцать тридцать три. Он закричал, поскольку калькулятор ракетного комплекса без колебаний выдал на ситуационный дисплей значок "БОЕВАЯ ТРЕВОГА". "Урюпинск", сжигая брюхо агрегатного корпуса, садился в километре от села, в долину, отстреливая отработанные аварийные бустеры и уничтожая их, до того как они касались земли, из ПМП. Батарея ПВО "Пунктир-300", купленная добровцами по знакомству, имела острый некомплект оборудования и опознавательного знака корабля и пометки "ПРИШЕЛ НА SOS" Мова Кержоев не получил: в некомлект батареи входил дешифратор к радиосканеру. Мова Кержоев кричал, не останавливаясь, руки его с побелевшими пальцами окостенели на джойстиках системы ручного управления комплексом, Мова был готов моментально перехватить управление у кибера, ежели агрессор обнаружит комплекс и подавит электронику. Наглазник оптического прицела сам собой наделся Мове Кержоеву на лицо, и два корпуса "Урюпинска", садящегося боком, горизонтально, раскачивались перед Мовой в зеленом бороводородном мареве. Мова страшно кричал. "ЦЕЛЬ НА ОГНЕ" – вспыхнуло в углу оптического прицела и комплекс открыл огонь.