Эстель: Не прикасайтесь ко мне.

Гарсан: Ба! Отчего бы не расслабиться. Я очень любил женщин, знаете ли. И они во мне души не чаяли. Так расслабься; нам терять нечего. К чему вежливость? К чему церемонии? Между нами-то! Очень скоро спадут последние покровы; мы останемся наги, словно только что народившиеся младенцы.

Эстель: Оставьте меня!

Гарсан: Словно младенцы. А! я вас предупреждал. Я ничего у вас не просил: только покоя, только немного тишины. Я затыкал уши. Гомес разглагольствовал вовсю, расхаживая между столов; все мои приятели по редакции слушали. Без пиджаков. Мне хотелось понять, о чем они говорят, да только трудно это; события на земле сменяются так быст- ро. Ну что бы вам помолчать? Теперь все кончено, он больше не гово- рит; все, что он обо мне думает, вернулось в его голову. Ну что ж, надо бы нам дойти до конца. Разоблачиться донага. Я хочу знать, с кем имею дело.

Инес: Вы знаете. Вы уже знаете.

Гарсан: Пока ни один из нас не сознался, за что проклят, мы ни- чего не узнаем. Ты, блондинка, начинай. За что? Расскажи нам, за что: твоя откровенность поможет избежать катастрофы; когда мы узнаем тайных монстров друг друга... Ну, давай, сознавайся: за что?

Эстель: Говорю вам, что понятия не имею. Мне так и не сказали.

Гарсан: Знакомый случай. Мне тоже отвечать не стали. Но я-то знаю. Ты боишься говорить первой? Хорошо же. Я начну. (Молчание.) Я не слишком-то порядочный человек.

Инес: Точно. Мы знаем, что вы дезертир.

Гарсан: А, оставьте это. Никогда не возвращайтесь к этой теме. Я оказался здесь потому, что мучил жену. Вот и все. На протяжении пяти лет. Понятно, она и сейчас страдает. Вот она: стоит о ней помянуть, и я ее вижу. Меня интересует Гомес, а перед глазами стоит она. Куда делся Гомес? На протяжении пяти лет. Скажите-ка на милость, ей отда- ли мои вещи; она сидит у окна, разложив на коленях мою куртку. Курт- ку с двенадцатью дырками. Сразу и не поймешь, кровь это или ржавчи- на. Ха! Да это музейный экспонат, историческая куртка. И я ее носил! Ты заплачешь? Заплачешь ли ты наконец? Я возвращался домой пьяным как свинья, от меня разило вином и женщинами. Она ждала меня всю ночь; но никогда не плакала. Разумеется, ни слова упрека. Только глаза. Огромные глаза. Я ни о чем не жалею. Что положено, я заплачу; но я ни о чем не жалею. За окном снег идет. Да заплачешь ли ты нако- нец? Эта женщина самой судьбою предназначена для роли мученицы.

Инес: (почти мягко) Для чего вы заставляли ее страдать?

Гарсан: Потому что это было так просто. Одного слова хватало, чтобы она изменилась в лице; такая чувствительная! Ха! Ни слова уп- река! Обожаю дразнить. Я ждал, и ждал, и ждал. Но нет, ни слезинки, ни упрека. Я вытащил ее из сточной канавы, ясно? Она проводит рукою по куртке и смотрит в сторону. Пальцы ее слепо ищут дыры. Чего ты ждешь? На что надеешься? Говорю тебе, что ни о чем не жалею. Дело в том, что она слишком мною восхищалась. Это вам понятно?

Инес: Нет. Мною никто и никогда не восхищался.

Гарсан: Тем лучше. Тем лучше для вас. Все это, должно быть, представляется вам очень абстрактным. Ну что же, вот вам анекдот: я поселил в доме мулатку. Что за ночи! Жена спала наверху, она, должно быть, все слышала. Она поднималась первой и, поскольку мы не встава- ли до полудня, приносила нам завтрак в постель.

Инес: Животное!

Гарсан: О да, о да, животное, и притом очень балованное. 1(Взгляд 1его становится отсутствующим.) 0Нет, ничего. Это Гомес, но он говорит не обо мне. Животное, вы сказали? Бог ты мой, разумеется; иначе что бы я здесь делал? Ваша очередь.

Инес: Ну что же, я была, как там, внизу, таких называют, "прок- лятой женщиной". Проклята изначально, так сказать. Словом, оказав- шись здесь, я не особенно удивилась.

Гарсан: Это все?

Инес: Нет, еще была интрижка с Флоранс. Но это история про мертвецов. Про трех мертвецов. Сначала он, потом она и я. Никого больше внизу не осталось; я спокойна. Только комната. Я порою вижу комнату. Пустая, ставни опущены. Ах, вы только поглядите! Они взломали-таки печати. Сдается внаем... Комната сдается внаем: вот что написано на двери. Что за... насмешка.

Гарсан: Три смерти. Вы сказали, три?

Инес: Три.

Гарсан: Один мужчина и две женщины?

Инес: Да.

Гарсан: Ну что же. 1(Пауза.) 0Он покончил с собой?

Инес: Он? Да у него бы духу на это не хватило. Однако же пому- чался он достаточно. Нет, его трамвай переехал. Это было презабавно. Я жила с ними, он приходился мне двоюродным братом.

Гарсан: Флоранс была блондинкой?

Инес: Блондинкой? 1(глядя на Эстель) 0Знаете, я ни о чем не жалею, но мне не хотелось бы пересказывать вам всю эту историю.

Гарсан: Ладно, ладно. Так он вам опротивел?

Инес: Мало-помалу. Слово за слово, знаете как бывает. Например, он шумно пил: дышал носом прямо в стакан. Пустое. На самом деле он был достаточно жалок; такой ранимый. Чему вы улыбаетесь?

Гарсан: Потому что я не раним.

Инес: Это мы поглядим. Я вкралась в ее душу, она стала глядеть на него моими глазами. . . Наконец, она оказалась в моих когтях. Мы сняли комнату в другом конце города.

Гарсан: А потом?

Инес: А потом - этот трамвай. Я ей всякий день говорила: ну вот, милочка, мы его и убили. 1(Молчание.) 0Я злая.

Гарсан: Да. Я тоже.

Инес: Нет, вы, вы не злы. Это совсем другое.

Гарсан: Что?

Инес: Я вам после скажу. Вот я и впрямь зла: иначе говоря, для того, чтобы существовать, мне нужно, чтобы страдали другие. Вроде как факел. Факел, пожирающий сердца. Когда я одна, я гасну. Шесть месяцев подряд я пылала в ее сердце, пока не испепелила его оконча- тельно. Однажды ночью она поднялась; открыла газовый кран, - так, чтобы я не заметила; затем снова легла подле меня. Вот.

Гарсан: Хм!

Инес: Что?

Гарсан: Ничего. Скверная история.

Инес: Еще какая скверная. И?

Гарсан: Ваша правда. 1(к Эстель) 0Твоя очередь. Сознавайся, что ты натворила?

Эстель: Я вам уже сказала, что ничего ровным счетом не знаю. Допрашивать бессмысленно.

Гарсан: Ах, так? Ладно, придется тебе помочь. Этот тип с разби- тым лицом, кто он?

Эстель: Какой такой тип?

Инес: Ты отлично знаешь, какой. Помнишь, ты испугалась, когда вошла? Кого ты испугалась?

Эстель: Он... просто друг.

Гарсан: Почему ты его боишься?