Они смогли убежать от жестокой колонии, но попали в дом к безумной королеве.

Почему она разозлилась? Даже с таким видом она звучала как женщина, говорить с ней было приятно. Или она хотела, чтобы мы ее вообще не видели?

Я так хотела спать, что мне было все равно.

Мы оказались в простой пещере. Там было прохладно, но на земле лежала сухая солома, и она была неожиданно удобной. Мы легли там и уснули мгновенно.

Мои глаза открылись.

Я не знала, который был час, ведь все было темным, но я не могла проспать дольше часа.

Мое тело еще было тяжелым от усталости. Но мне казалось, что я должна встать. Странное предупреждение звенело в голове.

— Сатору… Сатору!

Я трясла его, но он не просыпался. Это было понятно. Когда я коснулась лица Сатору, я ощутила засохшую кровь на коже. Не было времени умыться перед сном.

— Сатору! Проснись!

Хоть мне было его жаль, я не могла будить его нежно. Я закрыла его нос и рот руками.

Сатору стал ворочаться и отбиваться, схватил меня за руки, чтобы я не могла его душить.

— Чего ты хочешь? Дай поспать.

— Нет. Вставай. Понимаешь? Опасность.

Сатору с неохотой открыл глаза, но все еще не проснулся. Он не вставал.

— Какая опасность?

— Предчувствие. Что-то плохое.

— Что плохое?

Я молчала. Сатору растерялся. Через миг тишины он повернулся, буркнув «спокойной ночи» и уснул.

— Сатору, я знаю, что ты устал. Но если ты сейчас не встанешь, можешь никогда не встать.

Сатору потер лоб.

— О чем ты? Тебе приснился кошмар?

— Это не кошмар. Во сне разум анализирует то, что случилось днем. И теперь мой разум говорит, что грядет что-то опасное.

— Хорошо, давай послушаем, что за опасность. И четко.

Я скрестила руки и думала. Я была на грани понимания. Что-то было не так. Мы что-то не замечали.

— Мы слишком легко поверили Сквилеру.

— Он врет о чем-то? — Сатору все-таки начал просыпаться.

— Не обязательно. Конечно, он мог быть не до конца честным, но, думаю, почти все его слова — правда. Сквилер сам еще не понимает. Мне так кажется. Но это самое опасное.

Пока я говорила, предупреждение в голове начало обретать облик.

— Нападение. Точно. Ночью. Перед рассветом, когда силы слабее всего, Пауки нападут.

— Невозможно. Помнишь, что сказал Сквилер? Бакэ-недзуми следуют правилам го.

— Это он так думает. Сам посуди. Пауки — дикие, с чужой земли. Почему они должны следовать стратегиям Йоки?

— Но если они захватят туннели, чтобы поймать нас, они будут действовать по тем же стратегиям.

— Да, этот маневр может быть общим у бакэ-недзуми. Но стратегия Пауков может быть и другой.

— Может быть… — вздохнул Сатору, словно хотел сказать, что я перегибала из-за тревоги, что моя теория лишена оснований.

— Вот! — закричала я. — Я поняла странное чувство, что не давало мне покоя.

— Перед тем, как говорить, вспомни, как Риджин убил Пауков. Они не бились под землей, да? Они встретили нас над землей, — быстро сказал Сатору, уже проснувшись.

— Потому что он закопал их заживо до этого. Они поняли, что прятаться под землей без толку.

— Но они впервые столкнулись с проклятой силой, да? Откуда у них так быстро возникла новая стратегия?

— Они знали, что у них нет преимущества, так что пытались прогнать нас количеством.

— И я так думаю. Но когда бой начался, разве они не должны были спрятаться под землю? Вместо этого они стреляли в нас. Потому что так они бьются.

— Но поймать колонию под землей, нападая сверху…

— Должен быть другой способ. Тот, что быстрее осады базы противника, — Сатору притих. — Если ты права, теперь они знают о нашей силе, так что могли понять, что им оставалось только нападать неожиданно.

Даже во тьме я ощущала, как он качает головой.

— Это не все. Даже если у колонии Ктыря сильные люди на их стороне, Пауки могли узнать по сражению с Риджином, что людей можно убить неожиданной атакой…

Зловещий холод пробежал по моей спине, усиливаясь с каждой секундой. Времени почти не оставалось.

4

— Убежим, — сказал Сатору.

— Куда?

— Подальше от этого гнезда, — Сатору встал и оглядел комнату. — Помнишь, Саки? Путь сюда был довольно сложным.

— Пожалуй, да. Я плохо помню…

Я пыталась вспомнить повороты от комнаты королевы до этой комнаты.

— Не могу вспомнить. Вначале мы точно пошли налево, а потом все смешалось.

Я изначально плохо ориентировалась. Было не так плохо, когда я ходила по одному маршруту много раз, но даже так, если бы пришлось разворачивать путь в голове, я бы запуталась.

Сатору скрестил руки, стараясь вспомнить наш путь.

— Дорога не так часто разделяется. Больше всего были развилки с тремя туннелями. В первой мы повернули налево, потом направо, а после этого?

— Я вспомнила кое-что. Туннель опускался ниже всю дорогу сюда.

Мне казалось тогда, что меня спускают еще глубже под землю.

— Да? Мы ни разу не шли наверх? — Сатору сжал мою руку. — Тогда теперь нужно подниматься. Если тропа начнет спускаться, мы будем возвращаться к развилке и выбирать другой туннель.

— Но не все туннели, ведущие выше, верные, да? — указала я на изъян в его плане.

— Да, но даже если это не та тропа, по которой нас вели, если она идет наверх, то доберется до поверхности, да?

Разве можно быть таким беспечным? Я сомневалась в суждения Сатору. Разве можно было вернуться по тропе в темноте? Может, если бы у нас была веревка… Даже у Тесея была Нить Ариадны, чтобы пройти по лабиринту Минотавра.

— Эй, мы не можем позвать бакэ-недзуми и сказать, что хотим выйти? Потому что если мы заблудимся…

Сатору склонился ко мне.

— Мы не можем объяснить им, почему хотим уйти, да? И кто знает, как они отреагируют, узнав, что у нас нет проклятой силы.

Я слушала, но не ощущала бакэ-недзуми неподалеку. Похоже, перед рассветом они были не активны. Но туннели снаружи были темнее нашей комнаты, словно их залило чернилами. У меня не хватало смелости выйти наружу.

— Эй, разве это не странно? — сказала я.

Сатору издал нетерпеливый звук.

— Ничего странного. В чем дело?

— Почему в комнате светлее, чем снаружи?

Он вдруг замер с удивленным видом. Точно. Это было едва уловимо, но в комнате я видела движения. Но туннель был черным.

— Ты права… Где-то источник света!

Мы огляделись, но ничего не нашли.

Сатору еще сжимал копье, которое забрал у Пауков, словно оно было самой важной вещью в мире. Он проверил, где я стояла, и стал тыкать копьем по комнате. Пока он делал это, искра света мелькнула на наконечнике копья.

— Что это было?

Я медленно прошла вглубь комнаты. Слабый свет, казалось, падал сверху. Я подняла голову и охнула.

Большая брешь в потолке позволяла увидеть звезды на небе.

— Неужели небо? Это путь наружу?

— Нет… Это не звезды, — прошептал потрясенно Сатору. — Они похожи, но не мерцают. Что это такое?

Сатору сунул копье к изумрудным искрам света. Я думала, что он едва дотянется до них, но копье, что удивительно, легко коснулось потолка, и свет затрепетал.

Он медленно отодвинул копье. Я думала, кусочек света отцепится с ним, но вместо этого с наконечника свисали нити густой жидкости.

Сатору коснулся ее пальцем.

— Липкое. Хочешь потрогать?

Я покачала головой.

На потолке сияли светлячки, которых выращивали бакэ-недзуми.

Светлячки в древние времена жили в пещерах в Австралии и Новой Зеландии. Хоть они так назывались, они были близки к мухам и комарам. Гнездо личинок крепилось к потолку, и липкие комки ловили других насекомых, становящихся едой. Их свет привлекал добычу, но при этом создавал впечатление галактики зеленых звезд, отражаясь от комков слизи.

Таких светляков не было на японском архипелаге, но их привезли как наживку для рыбы незадолго до падения древней цивилизации. Часть выжила, и бакэ-недзуми сделали из них люстры в комнатах.

Сатору собрал больше слизи на потолке копьем, проверяя, где были насекомые. Мы немного поговорили, и я забралась на его плечи, чтобы собрать еще. Я была легче, так что пришлось лезть на него и касаться гадких зеленых сияющих жуков.

Он приклеил жуков к копью на их слизь. Может, дело было в том, как бакэ-недзуми их выращивали, но светляки не гасли после такого грубого обращения.

— Хорошо, идем, — решительно сказал Сатору и зашагал к выходу.

Мы закинули сумки на спины, взялись за руки и пошли в свете жуков на копье во тьму.

Странное было путешествие, если подумать.

Свет был только от слабо сияющего наконечника копья. Мы даже не видели свои ладони. Я пыталась посмотреть в сторону и помахать рукой перед лицом, но различала лишь тени. Чтобы увидеть, куда мы шли, нужно было шагать бок о бок. Ширины туннеля хватало для этого, и я была даже рада, что он был узким, потому что мы постоянно задевали стены.

— Мы поднимаемся? — порой спрашивал Сатору.

На этот его вопрос я отвечала «да» или «не знаю», а то и «кто знает?». Как бы я ни отвечала, ситуация не менялась.

Порой свет открывал две или три развилки. Их было хорошо видно из-за сияющего мха, растущего рядом с ними.

Хоть мох сиял, он использовал не тот механизм, что светляки. Чтобы достичь фотосинтеза в темных туннелях, он использовал клетки-линзы, впитывал и источал свет.

Бакэ-недзуми раньше бегали по этим туннелям, полагаясь на нюх и прикосновения. Но, пока они развивались, им понадобился способ удобнее, чтобы двигаться под землей, и они стали использовать естественные качества предметов вокруг них.

Мы тихо шли дальше. Мы не встретили ни одного бакэ-недзуми, и я полагала, что они в это время отдыхали. Сначала я подумала, что нам повезло, но время тянулось, и туннели стали зловещими.

— Эй, разве мы не давно шагаем? — спросила я у Сатору.

— Да.

— Может, это не тот путь?

Мы замерли. Если мы ошиблись, то куда пришли? Я вспоминала путь.

— В этом нет смысла. Я запоминал путь, все повороты. Вряд ли мы ошиблись…

— Но мы явно где-то пошли не туда. Путь не должен быть таким долгим.

— Наверное. Давай вернемся и попробуем снова.

Мы развернулись и пошли обратно. Было неприятно уходить глубже в туннели, но выбора не было. Через пару мгновений появилась удивительная сцена.