Правда, после этого у ряда товарищей возникло сомнение относительно теоретических знаний анархизма товарища, редактировавшего Декларацию. Я, однако, считал важным, чтобы в наших рядах были люди с анархическим образованием, я полагал, что таковым является тов. Волин, и настоял еще до этого перед Советом Армии освободить меня от председательствования в нем. Я выставил кандидатом на этот пост товарища Волина, который и был избран председателем Совета Революционной Повстанческой Армии Украины (махновцев) и был проведен на этот пост по приказам повстанческой армии.

Такова история возникновения «Проекта Декларации» Повстанцев-Махновцев, которую вы, товарищ Максимов, по незнанию называете прямо «Декларацией».

В этом «проекте» есть недомыслие, но как видите, за него прямо ответственно не махновское движение, а я и т. Волин.

Ну, а что касается ваших ссылок на Бакунина, то я должен вам сказать, что когда вы хватаетесь за идеи «переходного периода», вы искажаете бакунинское понятие о нем.

Великий Бакунин, эта неутомимая революционная сила, мыслил «переходный период» - по-моему - в полном упразднении классового государства и экономического неравенства; но ни в коем случае не политической системе «распыленной власти», которую русские анархо-синдикалисты вынесли из Русской Революции по недомыслию, подчинившись разложению (по городам) и бездействию анархических групп и федераций в рядах подневольной деревни...

Я уверяю вас, товарищ Максимов, что систему о «Переходном Периоде» и «распыленной власти» русских анархо-синдикалистов, одном из творцов которой является, кажется, и вы, Бакунин назвал бы прямой атакой против его понимании анархизма вообще и его практической политики в частности. А над вашими ссылками на него в области понимании «переходного периода», он прямо посмеялся бы и сказал бы: - анархизму ничего не страшно. Он могуч и силен и, как только организованно займет свои позиции в деле подневольного труда - Социальной Революции - он всякие уродства изживет на своем пути...

На счет ваших, тов. Максимов, ссылок на социал-демократа Дана, должен заметить, что они уместны только для беспочвенных пастырей, блуждающих в области пустословии. Знающий обычай социал-демократии атаковывать враждебные ей течения и в особенности анархические и синдикалистические, этих вздутых ссылок на нее не приемлет; ибо он видел, что анархическое движение в России, как тянулись на буксирном, от старости расшатанном тарантасе за событиями, так и по сию пору тянутся. И будут так тянуться до тех пор, пока мы не позаботимся разбить совсем этот тарантас и на место него построить строго действенные организации.

С товарищеским приветом. «Дело труда», № 15, август 1926 г.

Не входя здесь в обсуждение предмета спори между товарищами Г.Максимовым и Н.Махно, я считаю необходимым, во избежание ошибочных толкований, дополнить даваемые Н.Махно справки некоторыми сведениями, не относящимися строго к предмету спора и потому опущенными в его изложении.

1. Председательствование в военно-революционном Совете повстанческой армии было мною принято на себя лишь временно и только с целью инструктирования, при следующих обстоятельствах. Будучи постоянно отвлечен фронтом и боевой работой (дело происходило в 1919 г., в момент ожесточенной борьбы с деникинской армией), Махно не имел ни времени, ни возможности заниматься как следует делами Совета, председателем которого состоял. Он даже редко мог бывать на заседаниях Совета. Заместителем его был в то время тов. Лащенко (повстанец). Благодаря этому и ряду других обстоятельств, работа Совета шла плохо. Как-то раз я заговорил об этом с Махно. - «Ты же знаешь, что мне некогда заниматься Советом, - сказал он. - Не согласишься ли ты председательствовать в Совете и помочь товарищам поставить дело? Ты будешь предложен Совету...» Я согласился на временное председательствование с целью инструктирования. Так и было сделано. Пробыв в течение 2 месяцев председателем Совета и оказав помощь товарищам в постановке работы, я счел свою задачу оконченной и, по соглашению с Советом, передал председательство т-щу Лащенко.

2. Я не знаю, почему некоторые товарищи ставят в упрек «Проекту Декларации» его неполную анархичность. Этот проект вовсе не должен был быть строго анархическим. Данное мне повстанцами поручение было совершенно точно формулировано: не вводить в материалы и наброски к проекту ничего от себя, а лишь придать проекту стройную литературную форму и выразить яснее некоторые пункты, недостаточно отчетливо формулированные в материалах.

Декларация была обозначена как только проект именно потому, что, по предложениям составлявших и принимавших ее лиц, позднейшая оценка и критика, ее широкими массами, анархистами и пр. могли привести к тем или иным в ней изменениям.

Я лично всегда смотрел на нее, как на крайне любопытный исторический и революционный документ, ярко отражающий идейную сущность повстанческого движения

С этой точки зрения, проект именно должен был быть точным выражением идей повстанчества, и, редактируя его, я меньше всего заботился о том, чтобы сделать его «анархическим».

ВОЛИН. «Дело труда» № 16, сентябрь 1926 г.

Современное государство и как форма организации общественной жизни народа и как форма организованного насилия произвольной власти над этим же народом - независимо от того: буржуазное это государство, или оно «трудовое», «пролетарское» - все одно покоится на так называемом централизме, вытекающем из прямого насилия меньшинства над большинством.

Для утверждения своего правопорядка, всякое государство помимо штыка и рубля пользуется еще могущественными средствами чисто духовного характера.

С помощью их, этих духовных средств ничтожная кучка политических дельцов духовно обуздывает все человеческое общество и в особенности большую трудовую часть его, обуздывает с целью отвлечь его внимание от рабского ярма, наложенного на него государством.

Следовательно, чтобы бороться против организованного насилия современного государства нужно выступить с соответствующими средствами.

До сих пор те средства социального действия, с какими революционный класс трудящихся выступал под знаменем анархизма против власти насильников и эксплуататоров - капитала и государства - были недостаточны для полной победы трудящихся. И хотя в истории борьбы труда с капиталом были моменты, когда трудящиеся разбивали капитал, но победа ускользала от них, ибо власть государства вмешивалась, меняла внешне свои и капитала формы, сочетала дела частного капитала с делами государственного и побеждала трудящихся.

Опыт Великой Русской Революции вскрыл нам более ярко наши недочеты в этой области, и мы не вправе их забывать. Мы должны в них разобраться отчетливо. Мы сознаем, что наша борьба против государства в Русской Революции, несмотря на царившую в наших рядах дезорганизованность, была особенно заметна в деле разрушения этого отвратительного института.

Но ее почти что не было в деле построения задач завтрашнего дня и его учреждений социального действия, которые обеспечили бы свободное развитие общества тружеников без опеки государства и его насильнических институтов.

То обстоятельство, что мы анархисты-коммунисты, как и синдикалисты - не определили в Русской Революции завтрашнего дня и не поспешили формулировать во время учреждений социального действия, не раз вынуждало многие наши группы и даже целые организации (если допустить, что они существовали) спотыкаться в своей политической и социально-стратегической ориентации на боевом фронте революции.

Чтобы не попасть в такое положение в дни исторические и в будущем, - или если попасть, то выходить из него чуждыми растерянности, сохранившими связи со своей организационной линией поведения, -мы должны, наряду со стягиванием в один действующий коллектив своих сил, определить теперь же наше положительное отношение к территориальным, местным хозяйственным и общественным единицам. Назвать их определенно своим именем, конкретизировать в основных чертах сущность их революционных функции в деле борьбы против государства.