– Из Аллахапура, – отвечал факир. – День и ночь шел я, чтобы видеть раджу по важному делу. Скажите ему, сагиб, что медлить нельзя и что он должен тотчас же принять меня.

Бернетт, полагая, что факиру действительно необходимо сообщить что-либо очень важное, поспешил к радже, который пожелал немедленно же видеть факира. Несмотря на жалкое одеяние этого человека, раджа принял факира с таким уважением, как будто бы это был самый гордый дворянин.

– Откуда прибыл ты и какие известия принес? – спросил раджа.

– О Прибежище Мира! Я пришел от вселюбезнейшей княжны вселенной, внучки вашей Нуны. Она послала за мной, зная, что мне можно довериться, и приказала поспешить как можно скорее к вам, чтобы передать некоторые известия, не знаю каким образом полученные ею. Мое единственное желание было – повиноваться ей. Во время вашего отсутствия в столице проявилась измена, и теперь враги ваши овладели дворцом и вашими сокровищами. Несколько дней тому назад хан Мукунд прибыл с отрядом кавалерии, распространил известие о том, что ваше высочество скончались и что он намерен провозгласить себя раджой на ваше место.

Раджа вскочил с места и схватился за рукоятку сабли, словно собираясь тотчас же наказать виновных. Но вспомнив, что он еще не в Аллахапуре, стал расспрашивать о подробностях заговора факира, ответы которого вполне убедили его в справедливости всего им сказанного.

– Теперь я понимаю, зачем изменники эти поскакали вперед, чтобы быть в городе раньше нас. Что же вы теперь посоветуете, друзья мои? – спросил он, обращаясь к Бернетту и Реджинальду.

– Мы советуем вам, – ответил Бернетт, – действовать осторожно и благоразумно, и тогда мы можем восстановить вашу власть и наказать бунтовщиков. При вас еще остается отряд преданных вам войск, к тому же изменники, вероятно, не знают еще того, что вы потребовали, чтобы при вас находились резидент и полк сипаев. Прибытие их, несомненно, расстроит планы бунтовщиков. Когда об этом узнают, то замахнувшийся на вашу власть, вероятно, бежит, и вы вскоре овладеете тем, что вам принадлежит.

– Да, но  что могут тем временем эти негодяи сделать с моим семейством, с моей внучкой Нуной?

Замечание это заставило Бернетта сильно призадуматься, так как на этот счет он не мог дать удовлетворительного ответа.

– Впрочем, – сказал он, – вряд ли они позволят себе какие-нибудь жестокости против беззащитных, зная очень хорошо, что они будут вскоре отомщены за это. К тому же заметьте, что этот святой высказал только вам свои опасения насчет того, что могло произойти. События, о которых он сообщил, еще не совершились, и мы можем надеяться, что какие-нибудь обстоятельства могли помешать осуществлению переворота. Если мы поспешим в Аллахапур, то можем прибыть как раз вовремя, чтобы расстроить планы заговорщиков. С отрядом верных последователей, находящихся при вас и вместе с теми, которые остаются еще верными в городе, мы будем иметь возможность одолеть врагов ваших, даже и тогда, если восстание началось.

Замечания Бернетта ободрили дух раджи, и он немедленно же отдал приказание кавалерии готовиться к выступлению в эту же ночь, причем оставлен был лишь небольшой отряд для охраны женщин и прислуги. Следуя совету капитана Бернетта, он располагал двинуться в Аллахапур возможно скорее, остальной же отряд должен был отправиться обыкновенным порядком.

Раджа только и говорил о мести, в случае если бунтовщики осуществят свои намерения, и он клялся, что если ему удастся подавить восстание, то кровь мятежников потечет по улицам столицы. Бернетт, очень хорошо зная, что раджа приведет свои угрозы в исполнение, и желая предотвратить омерзительные жестокости, которые будут совершены, старался успокоить старого государя, напоминая ему, что ожидаемый им резидент может прибыть вместе с английскими сипаями, присутствие которых расстроит планы бунтовщиков и, быть может, заставит их отказаться от своих намерений.

Реджинальд беспокоился о своих собственных делах. Услуги, оказанные ими радже, заслуживали наибольшей награды, какую только можно было дать, и он питал большие надежды на то, что желания его осуществятся; но в случае если раджа будет свергнут, все пропало. Насколько он мог убедиться, раджа был единственным обладателем важного секрета, который он желал открыть, так что если бы старый государь лишился жизни, то Реджинальд потерял бы тогда единственный ключ, который способен был раскрыть дело. Поэтому он решился воспользоваться первым удобным случаем, чтобы объяснить радже, кто он такой, и постараться убедить его доставить ему те сведения, которые имели жизненное значение для его будущего. Реджинальд убедился, однако, в том, что раджа весьма неохотно вступил бы в разговор по этому поводу, и поэтому он колебался сообщить ему о своем деле, до тех пор пока не убедился в том, что стал в более близких с ним отношениях.

Отряд уже два дня как находился в пути, делая привалы настолько короткие, чтобы дать время лишь отдохнуть лошадям, а людям подкрепиться сном и пищей. Они возвращались другой дорогой, чем та, по которой отправились в экспедицию, избегая населенных деревень для того, чтобы известие об их приближении не могло достигнуть до города. Оставался один только день пути. Отряд остановился на биваках вблизи леса, скрывавшего людей и огни, разведенные для приготовления пищи, со стороны большой дороги, проходившей недалеко. Раджа сидел на ковре у костра вместе с Реджинальдом и Бернеттом; вблизи них расположились в качестве верных телохранителей Дик Суддичум и Фесфул. Вокруг лежали люди, и тут же паслись лошади. Далее расставлены были часовые, точно они находились в неприятельской стране, так как полагали очень возможным, что если бунтовщики узнают о приближении раджи, то вышлют сильный отряд для нападения на них.

Меры эти приняты были по настоянию капитана Бернетта, который советовал также следовать по малопроезжей дороге для того, чтобы лучше можно было захватить врасплох бунтовщиков.

Раджа всеми мерами выказывал свою признательность за важные услуги, оказанные ему находившимися при нем англичанами, и в этот вечер он казался более склонным, нежели прежде, к откровенному разговору.

– Если бы не вы, мой юный друг, – сказал он Реджинальду, – то я был бы теперь одним прахом земным и мой труп брошен был бы на съедение птицам небесным и диким зверям лесным. Вы и верная тигрица ваша спасли меня от кинжалов моих предателей-офицеров. А своевременное прибытие ваше, – прибавил он, обращаясь к Бернетту, – воспрепятствовало горцам изрубить весь наш отряд.

Оба молодых человека высказали, в обычных восточных выражениях, удовольствие, ощущаемое ими по поводу того, что им удалось оказать хоть какие-нибудь услуги его высочеству.

– Теперь скажите мне, как могу я вознаградить вас? – воскликнул раджа. – Хотя увы! Если я лишусь власти, то как я смогу исполнить свои обещания!

Реджинальд увидел, что в настоящее время наступила именно та благоприятная для него минута, которой искал он, чтобы поговорить с раджой о себе.

– Ваше высочество можете оказать мне услугу несравненно большую, чем думаете, – медленно произнес Реджинальд, зная, о каком щекотливом вопросе он завел разговор. – Я и мой друг, – продолжал Реджинальд, – уже не первые англичане, проживавшие при вашем дворе. Был еще один англичанин, служивший вам верно и меч которого спас вашу жизнь, когда вы были окружены врагами во время битвы. Но изменники, завидовавшие вашим милостям к нему, задумали убить его; и они успели бы в этом, если бы он, покинув все, что было дорого ему вместе с его земными богатствами, и преодолев великие трудности, не добрался наконец благополучно до Калькутты вместе со своим маленьким сыном. В Калькутте он получил важные известия, заставившие его вернуться на родину. Через несколько лет ему удалось снова побывать в Индии вместе со своим сыном, и он хотел опять увидеть вас. Но испытания, которым он подвергался, до того расстроили его здоровье, что во время сборов в дорогу он смертельно заболел и скончался, оставив своему сыну обязанность отомстить за его доброе имя и возвратить отнятое у него имущество.