Резкий, неприятный голос официантки вывел ее из раздумий.

— Что будем брэ-эть? — спросила она.

В эту же секунду Вероника обратила внимание на лежащее перед ней меню. Она быстро придвинула его к себе и наугад назвала заказ. Официантка с солидным видом записала все к себе в блокнотик и ушла. На этом спокойная жизнь Вероники закончилась. Теперь внимание компании за соседним столиком целиком переключилось на нее.

— Эй, девушка! — услышала она веселый нагловатый голос. — Чего скучаешь — давай к нам!

Вероника со вздохом закатила глаза. Ну вот, началось. Зачем она только притащилась в этот дурацкий ресторан… Лучше бы сидела себе спокойно в своем вагоне и не высовывалась.

— Девушка! — снова окликнул ее тот же голос.

Вероника повернула голову и обнаружила, что голос принадлежит одному из подвыпивших парней — по-видимому, шабашников, которые, с размахом расположившись за столом, пропивали заработанные деньги. «Я на Вачу ехал плача… — хрипло напевал один из них. — С Вачи еду хохоча…» Даже в ресторане они умудрились устроить все по-своему: на столе была разложена классическая газета с разделанной на ней вяленой рыбой, какие-то неопрятные ломти черствого хлеба…

— Эй! Ты чего, оглохла, что ли? — нетерпеливо спросил парень с наглым голосом. У него были такие сальные волосы, как будто он полоскал их в подсолнечном масле. Веронику охватило омерзение.

— Сам ты оглох! — не выдержала и огрызнулась она.

— Во какая — не подойди… — усмехнулся тот, что пел про Вачу.

Однако парень с сальными волосами был уже в такой кондиции, что из него перла агрессия.

— Чего? — угрожающе переспросил он Веронику и грузно поднялся из-за стола. — Ты чего это, сопля, борзеть вздумала?

Веронике вдруг стало смешно.

Кажется, с некоторых пор ее преследует какой-то нелепый рок… Почему-то на пути ей попадаются сплошные моральные уроды. Губы ее тронула горькая усмешка. Может, просто встать и уйти, не дожидаясь заказа? Но это будет означать, что она снова подчинилась предложенным ей условиям и безоговорочно приняла их. Нет, она должна разорвать этот порочный круг! Она пришла сюда обедать и не уйдет, пока не поест. Она не позволит больше всяким ублюдкам распоряжаться ее жизнью!

— А ну пошел отсюда, чмо болотное… — бесстрашно глядя прямо в пьяные глаза, прошипела Вероника и поспешно отвернулась.

— Че?! — с готовностью вскинулся задира, словно ждал этого. — Че ты сказала?!

Официантки и поварихи с любопытством выглядывали из кухни, но ввязываться никто не решался. Женщина, которая сидела спиной к ним, повернулась и с неодобрением посмотрела на разбушевавшегося парня.

— Ну хватит, хватит, Серый, плюнь ты на нее… — хрипло попытался урезонить приятеля тот, что пел песню.

Однако Серый, видно, за время пути уже заскучавший от однообразия, так и нарывался на скандал. Подойдя к столу, за которым сидела Вероника, он стукнул по нему кулаком и гаркнул:

— Слышь, ты! Интеллигентная — да? Куда там! Все вы, интеллигенты, дерьмо! А еще грубишь… Ну, чего зенки вылупила? — И парень неожиданно выставил вперед руку, в которой держал рюмку с водкой — и выплеснул ее содержимое прямо Веронике в лицо. — Вот тебе! Мне водки не жалко, еще куплю!

Все произошло так быстро, что никто не успел ничего сообразить. Вероника буквально задохнулась от обиды и боли, слезы разом захлестнули ее. Противная, вонючая жидкость жгла ей глаза, стекала на подбородок… Она даже сказать ничего не могла — плач комом застрял у нее в горле.

И вдруг она услышала властный женский голос.

— Ты что это, прыщ этакий, девчонку обижаешь? Да я ж тебя сейчас по стене размажу, это ты понимаешь? — В этом голосе слышалась такая непоколебимая уверенность и сила, что парень, который только что готов был полезть в драку, тут же притих и быстро вернулся на свое место.

Когда женщина с соседнего столика встала, оказалось, что она высокая и статная — настоящая бабища, из тех, кому классик велел коня на скаку останавливать и входить в горящую избу. Шабашники при виде ее сразу сжались и стали как будто меньше в размере. Нет, конечно, физически они могли бы справиться с ней даже по одному… Но дело было не в этом. От этой женщины по всему вагону расходилась такая властная энергия, что у всех — даже у оторопевшей Вероники — парализовало волю.

— Видано ли такое, — продолжала женщина, степенно, как учительница, прохаживаясь между столами. — На молодую девушку — ребенка почти что — руку поднимать… Да тебе знаешь что за это надо сделать? — Парень с сальными волосами еще больше вжался в стол. — Эх! Если бы не при детях, я бы тебе сказала… Шваль подзаборная… А ну живо пошли в свой вагон! И чтоб духу вашего здесь не было! — И она погрозила им мощным кулаком.

— Мамаша… Мамаша… Только без рук… — Все трое встали и бочком стали продвигаться к выходу, а женщина стояла, скрестив на груди руки, и молча ждала. Один из парней воровато вернулся и подхватил со стола недопитую бутылку.

Наконец они ушли, и в ресторане повисла тяжелая тишина.

У Вероники в груди что-то разом разорвалось — уронив голову на руки, она безудержно зарыдала. Крик рвался у нее из горла, и она не могла его остановить… К счастью, поезд подъезжал к очередной станции и в ресторане в этот момент никого не было. Одна только женщина — ее спасительница — стояла рядом и, переглядываясь с официантками, качала головой.

— Истерика ведь у девки, ну-ка, воды простой принесите…

Молодая конопатая официантка послушно принесла стакан воды.

— На, выпей без разговоров, — строго сказала Веронике женщина и попыталась насильно напоить ее водой.

Однако Вероника совсем уже ничего не соображала.

— Оставьте меня! — закричала она, пытаясь вырваться. — Не трогайте вы меня… — И голос ее снова сорвался в плач.

Тогда хитрая женщина сменила тактику. Обняв Веронику за плечи, она принялась ласково, по-матерински гладить Веронику по спине и нашептывать ей на ухо:

— Ну не надо, моя рыбонька, ну успокойся, что же ты рвешься-то так? Будто горе какое у тебя приключилось… Ну, будет тебе, деточка… Шваль — она и есть шваль. Если на всяких подонков внимание обращать… Дай-ка я посмотрю, глаза-то у тебя целы? — Она за лоб приподняла лицо Вероники и заглянула в ее красные от слез глаза. В этот момент и Вероника разглядела свою спасительницу.

Лицо у нее было крупное, значительное. Темно-синие глаза, своевольного изгиба брови… Черные с проседью волосы гладко зачесаны со лба… Несмотря на возраст — судя по всему, она годилась Веронике в матери, — выглядела она моложаво. Заколка с черным бантом в белый горошек, джинсовая рубашка, длинная льняная юбка.

— Спасибо вам большое… — выдавила из себя Вероника, кусая губы, чтобы снова не заплакать.

— Не стоит… Я ведь ничего особенного не сделала, это бы любой на моем месте так поступил… Не обедала еще? — вдруг просто, по-обыденному спросила она.

— Что-то они не несут мне заказ. — Вероника украдкой вытерла нос и всхлипнула.

— Сейчас принесут… — И в этот момент конопатая официантка, словно услышав ее слова, выплыла из кухни с подносом.

Пока она расставляла блюда, женщина перенесла со своего стола приборы и сунула в передник конопатой толстухе десятитысячную купюру.

— Водочки нам принеси, — задушевно сказала она. — Только обязательно в графине. Терпеть не могу, когда водку из бутылок пьют… Ну и закусить что-нибудь.

Вероника молча сидела, уставившись на тарелку с супом. Аппетит у нее начисто пропал. Когда официантка принесла водку в стеклянном графине, тарелку с маринованными огурчиками и две чистые рюмки, женщина понемногу разлила и сказала:

— Ну что ж, давай знакомиться. Меня Галина зовут. А тебя как?

Вероника молчала, не зная, какое имя ей называть — настоящее или фиктивное. Потом решила, что случайная попутчица вряд ли станет проверять у нее паспорт.

— Вероника… — хмуро сказала она.

— Ну, что, Вероничка, за знакомство? — И Галина подняла свою рюмку.

— Но я никогда не пила водку… — растерянно сказала Вероника. — Она такая противная… Можно я не буду?