Я сунул конверт в карман, запер бокс и вышел из подъезда. В дверях я нос к носу столкнулся с молоденьким парнем, который медленно, как муравей, тащил в руках огромную стопку книг. Я отпрянул, но поздно: парень потерял равновесие, качнулся и с ужасом стал наблюдать, как книги из его стопки вываливаются на асфальт.

Уважение к книге у меня в крови. От бабушки-учительницы. Мы и с Ленкой-то познакомились в книжном. Она мне потом призналась, что первый раз увидела человека (то есть меня), который-де с книгой обращался как с бабочкой, будто боялся ненароком стрясти пыльцу с крыльев.

Бабочки из стопки бедного парня норовили все разлететься в разные стороны, и мне ничего не оставалось, как броситься на помощь. Вместе мы восстановили стопку почти без потерь. Долетела до асфальта и чуть запылилась только одна книжка. Ясное дело, детектив. Правда, не переводной. Сейчас, когда начала возвращаться мода на советские детективы брежневских времен, все эти милицейские шлягеры поперли опять косяком. Тот, который я поднял с асфальта, назывался «Петровка, 38».

Хорошая подсказка, подумал я, помогая парню донести всю пачку прямо до двери его квартиры, помещавшейся в том же, что и почта, подъезде. Парня звали Женей, он был учителем, а детективы читал сверх школьной программы. Когда сильно уставал от Тургенева и Солженицына, самый смак было иметь под рукой наготове «Петровку, 38».

Парень Женя встретился мне очень вовремя. Не будь его стопки, я бы, наверное, и не вспомнил, что к нашим экспертам обращаться не обязательно. Есть в Москве место, где то же самое сделают вне очереди и без бумажной волокиты.

Именно там, на Петровке. В царстве моего хорошего знакомца, милицейского гения Сережи Некрасова. Принято считать, что наша контора и милиция дружат меж собой как кошка с собакой. Когда-то это почти соответствовало действительности, и мы взаимно терпеть не могли друг друга. МУР сменил гнев на милость, когда к одной спецслужбе прибавилось еще две и выяснилось, что, например, охранцы, пожалуй, ничем не лучше чекистов – и даже хуже. Старый враг был все-таки лучше новых двух, и с нами уголовный розыск заключил выгодное для нас всех перемирие. С тех пор контакты наши стали чуть больше неформальными, а потому появление человека с Лубянки в МУРе уже, не вызывало косых взглядов.

Я посмотрел на часы. Сейчас Некрасов как раз на месте. Он, конечно, скажет, что его отдел завален работой поверх головы. И тогда я скажу ему про «Кириченко». И он поймет. У них у самих каждую неделю по два-три таких случая. Не успевают своих хоронить.

Кстати, не забыть бы отдать им на экспертизу заодно и пистолет, который я позаимствовал у одного из мордоворотов. Чем черт не шутит, вдруг оружие засвеченное? Такие штуки иногда, да проходят. Чтобы больше не тратить время, я отловил частное такси. Сговорились быстро, и уже через пятнадцать минут мы въезжали на Петровку. Дорога была забита машинами, и я с тревогой представлял, ЧТО тут будет завтра. Когда мы миновали Большой театр, я посочувствовал театралам-автовладельцам. Места для парковки поблизости никто не предусмотрел, и многим, чувствуется, приходилось оставлять свои средства передвижения аж на улице Чехова. Одна радость, что МУР рядом: может, и не угонят их «мерседесы» и «вольво». Тут до меня дошло, что есть и еще одна зацепка – репертуар театра. Вряд ли она тут случайная бумажка, просто место, где люди оставляют свои отпечатки. Я снова вытащил из кармана конверт, который уже немного помялся. Выяснилось, что сегодня спектакля нет, а завтра «Спартак». Не сходить ли мне? Попрошу Ирку Ручьеву и погружусь на один вечер в Большое Искусство. Хотя искусство искусством, но логическая цепочка все равно никак не получалась. Поднимаясь на второй этаж желтого муровского корпуса, я все размышлял, что же такое может объединять убийство «Кириченко», трех громил с новенькими пропускали в Кремль, загадочного Андра и балет «Спартак»? Выходила полнейшая ерунда.

Погруженный в невеселые мысли, я едва не проскочил нужную дверь.

Ага, вот здесь. Некрасов С.А.

Я постучался и вошел, не дожидаясь ответа.

– Виктор Ноевич! Первая полоса готова…

Я взял из рук ответсека оригинал-макет первой полосы и залюбовался. Мне нравится моя газета. Должно быть, я ненастоящий интеллигент. У настоящей интеллигенции есть пакостная черта всегда и во всем сомневаться и праздновать труса, когда ей кажется, будто она сделала шажок в неверном направлении и ненароком уронила свое достоинство. Мне так совсем не кажется. Достоинство нашего интеллигента вообще есть недоразумение, фикция, сапоги всмятку. Восемьдесят лет кушали из рук режима – так не стройте теперь из себя институток, не знающих, откуда ноги растут. Я по крайней мере не воображаю, что прозрел и покаялся раньше всех, хотя, надо думать, прозрел я раньше многих. И уж конечно, раньше многих из тех, кто считает наше название претенциозным и оскорбительным для всех остальных. Мол, как это так – «Свободная газета»? А остальные, дескать, что, несвободные?

Не знаю, не знаю. Я отвечаю только за себя.

На первой полосе кривила губы Лера Старосельская собственной персоной. Выражение лица бабушки русской демократии было на редкость отталкивающим. Ребята выбрали, надо признать, самое лучшее фото, подрубив его немного, чтобы влезло в полосу. Поэтому не было видно, что Лера разрывает портрет маршала Язова. И это хорошо, что не видно. Кто сейчас помнит этого бывшего министра обороны Советского Союза? Зато снимку такая редактура пошла только на пользу. Теперь могло показаться, что Лера кого-то душит в нижней, невидимой части кадра.

Отличная работа. Секретариат надо поощрить.

Правда, и текст недурен. Этакая копродукция главного редактора «Свободной газеты» Виктора Ноевича Морозова и Его Превосходительства начальника Управления Охраны Олега Витальевича Митрофанова. Подпись будет одна моя, так договорено. Тем более что и заголовок здесь мой: «В кого метит Демократический Альянс?» Каково? Точное, емкое слово «метит». Не придерешься. И означать это может все что угодно – вплоть до террористического акта. Я представил себе, как толстая близорукая Лера метит в меня из револьвера, и почувствовал дополнительный комизм ситуации. Думаю, что за всю свою сознательную жизнь Лера-революционерка ни разу не выстрелила, да и нож в руки не брала, чтобы порезать колбасу. Написал же я, естественно, про Леру не то, что думал, а наоборот. Написал о том, как радикалы, подобные госпоже В.Б.Старосельской, в любой момент могут взяться за оружие. И это в те дни, когда согласие так необходимо нашему обществу… В те дни, когда всенародно избранный Президент одержал внушительную внешнеполитическую победу, уговорив лидеров стран семерки приехать в Москву… В те дни, когда цены на хлеб вот-вот достигнут рекордно низкой отметки… У меня, скажу без ложной скромности, отлично получаются все эти риторические обороты. В этом мы похожи с господином Президентом.

Хотя кое в чем и серьезно расходимся…

– Виктор Ноевич, ну как? – тревожно спросил ответсек, глядя то на полосу со злобной Лерой, то на мое доброе неинтеллигентное лицо.

– Славно, славно… – произнес я. – Вперед, мальчики, не опоздайте с остальными полосами. Типография ждать не будет, и читатель нам этого не простит…

Так вот, мы кое в чем с Президентом расходимся. Взять хотя бы отношение к отчествам. Я свое люблю. Мой папа был простым врачом-окулистом с библейским именем, но своим именем он добавил своему сынуле библейский вес. Некую, скажем так, значительность. Я люблю в разговоре ненароком, в шутку, намекнуть, что происхожу из ноева колена. Некоторые верят. Те, что не верят, все равно на всякий случай завидуют.

В этом смысле наш дорогой Президент и, надеюсь, будущий спонсор «Свободной газеты» свалял большого дурака. Мысленно можно себе в этом признаться. Ему не следовало у всех на глазах менять свое родовое отчество и из Владимира Марковича превращаться во Владимира Макаровича. И не нужно было на скорую руку придумывать, что отца в семье звали как раз таки Макаром. Это смешно и неправда. Ни один самый занюханный Марк никогда добровольно не переименуется в Макарку. Был бы жив папа Марк, он бы сильно обиделся на сына. Но наши папы – мой и президентский – уже скончались. И не увидели, в каких уважаемых людей превратились их сорванцы Витя и Вова. Особенно Вова. Хотя и Витя неплох. Не заказать ли нашим фотографам новый исторический снимок для моей экспозиции в кабинет? Вова и Витя склонились над картой России. Такой снимок, кстати, украсил бы и нашу первую полосу. Подпись можно дать такую скромно-непритязательную: Главный редактор «Свободной газеты» и Президент России обсуждают проблемы южной Курильской гряды. Ну, это ты, Ноевич, положим, хватил через край: Президента все-таки надо поставить на первое место. Вдобавок еще не факт, что Президент станет со мной обсуждать эту несчастную курильскую проблему. Бывший президент, например, не стал. И мне ничего не оставалось делать, как опубликовать в газете полностью придуманный мной воображаемый диалог с Президентом по вопросам Курил. Коллеги-газетчики взвыли от зависти. Никто до меня не догадался, что интервью с госдеятелями можно писать без всяких госдеятелей. Бери их последнее выступление в Думе – и импровизируй… Смешно.