8. Аня Нецелованная Дрилок

Завидев таверну, где Каэль решил остановиться на ночь, Аня захотела продолжить путь. Люди праздновали канун Середины зимы, и шум кутежа под звуки музыки отзывался в Анином сердце болью. Но у нее не осталось выбора. Вблизи Скайлвуда не было других деревень.

Завтра они планировали проехать через темный лес и добраться до Ивермера. Хоть Каэль и не подавал виду, Аня подметила, что его тоже не радовала праздничная кутерьма. Последние дни они почти не разговаривали. Она чувствовала себя разбитой и не решалась начать беседу, которая могла причинить боли больше, чем способно вынести сердце. Каэль же был задумчивым и молчаливым. Поскольку они по-прежнему ехали в одном седле, он все время прижимал к себе Аню. Каэль так и не нашел коня, стоившего своих денег. Аня, в свою очередь, видела много хороших лошадей, но не тратила на них золота и не просила купить. Она бережно копила последние минуты с королем.

Вот только Каэль неизменно был угрюм, напряжен и расстроен. Аня списала его недовольство на твердое мужское достоинство, но он и словом не обмолвился о своем возбуждении. Каэль словно не замечал его. Возможно, потому что причиной была не Аня. Он не видел ее не только в роли своей невесты, но и любовницы.

Наверное, на постоялом дворе Каэль собирался найти себе женщину на ночь.

Как и в любом другом трактире, им немедленно предложили покои, но пояснили, что комнаты еще не готовы. Значит, скрыться было негде. Ане ничего не оставалось, кроме как найти свободный стол и ждать в дурном расположении духа, ничуть не уступавшем мрачности Каэля.

Почти сразу же к нему подошло несколько мужчин — бывших рабов, знавших его по шахте Блэкворм. Вскоре Каэль уже сидел с ними на противоположном конце зала и смеялся, притягивая к себе взгляды женщин. Как и все прочие, они смотрели на него с благодарностью, страхом и опаской. Но поскольку многие присутствующие знали Каэля, любили его и доверяли ему, женщины вряд ли боялись бы долго. Конечно, они-то набрались бы смелости пригласить его и выразить признательность в постели.

Аня могла предложить ему куда больше признательности. В отличие от них, она действительно знала Каэля. Не только сплетни, но и его гнев, заботу, доброту. Так почему же Аня сама его не пригласила?

Она знала почему. Однажды он отверг ее. Второго отказа Аня бы не пережила. И не пережила бы, если бы увидела Каэля с другой женщиной.

Внезапно ей на плечо легла рука.

— Вот ты где…ох! — послышался незнакомый голос.

Пораженная, Аня посмотрела в морщинистое лицо, обрамленное волосами столь же белыми, как и у нее.

Рассмеявшись, пожилая женщина оперлась скрюченной рукой на трость.

— Извини. Я приняла тебя за свою сестру. Ты не Тесса. Но могла бы быть моей сестрой.

— В таком случае, посидите со мной, — тепло улыбнулась Аня. — Если сестра вас ищет, она не пройдет мимо двух седых голов. Меня зовут Аня.

— Спасибо, — усмехнулась сухопарая старушка и села рядом.

— Это вам спасибо. Компания мне не помешает, — Аня понадеялась, что добрая беседа развеет горечь. — Вы из Мертвых земель? — ошибки быть не могло — старушка говорила еще более гортанно, чем Каэль.

Та кивнула, проницательно всматриваясь в Анино лицо.

— А ты из Ивермера, — сказала пожилая женщина. — Но тебе там не место, — взгляд синих глаз заметался по залу и остановился на Каэле.

Старуха ошиблась. Ему Аня тоже была чужой. Правда ранила так сильно, что Аня не решалась облачить ее в слова.

Но ей и не пришлось. Под ликование гостей в таверну ворвалась компания сельских жителей, горланивших непристойную песню о деве в Середину зимы.

Каэль присоединился к ним, очевидно, хорошо зная слова.

— Когда я вижу людей, собирающихся вместе на Середину зимы, у меня поет сердце, — счастливо вздохнула старуха. — С годами мир меняется, но некоторые традиции остаются.

— На Мертвых землях тоже празднуют Середину зимы? — Аня не могла даже представить, каково это. Середина зимы — праздник надежды, которой, согласно легендам, там не осталось.

Но ведь и о Каэле ходило много неправдоподобных слухов.

— Празднуют, хотя после Расплаты не так пышно. Поговаривают, раньше наши торжества размахом не уступали вашим. Теперь все кланы собираются вместе, и если кому-то не хватает припасов на холодный сезон, остальные делятся с ним. Бедные кланы ничего не просят, лишь загадывают желания на Середину зимы. Если всем не хватает одного и того же, они разделяют бремя и страх, чтобы никто не был одинок в своих страданиях.

— Значит, они разделают изобилие и беды, — тихо подытожила Аня. — Как в песнях о Середине зимы. Древние празднества похожи на торжества в Мертвых землях.

— Ну, эта Расплата не первая, которую знал мир. И не последняя.

Вероятно, следующая Расплата могла случиться куда ближе к дому, чем Ане хотелось думать.

— Ивермерцы живут в достатке, но на Середину зимы все равно принято просить подарки и загадывать желания.

— Даже если владеешь многим, нет ничего зазорного в том, чтобы просить. Как и в том, чтобы давать…или хотеть, — старуха задорно блеснула глазами. — Хотя мне интересно, часто ли в Ивермере на Середину зимы сбываются желания, исполнить которые можно только чистой магией.

Чистая магия. Пораженная внезапным пониманием, Аня громко рассмеялась.

— Теперь ты должна поделиться тем, что вызвало у тебя смех, — улыбнулась старуха. — И это будет твоим подарком мне на Середину зимы.

Скорее всего, старая женщина уже знала ответ.

— Вот почему о желаниях не принято говорить вслух? Потому что тогда они становятся заклинанием, а заклинание — грязное волшебство.

— Значит, кто-то научил тебя хоть чему-то об истинной магии, — на морщинистом лице безошибочно читалась радость.

— Да, — усмехнувшись, Аня посмотрела на Каэля. Но ее сердце раскололось надвое при виде симпатичной девушки, подошедшей к нему во время пения. Он не обращал на нее внимания, но вскоре освободился бы и поговорил с ней.

Конечно же, первая женщина в череде многих, и у Ани сдавило горло. Она отвернулась, лишь бы больше не видеть сцену, причинившую столько боли.

— Значит, вы много знаете об истинной магии? — хрипло спросила Аня.

— Пожалуй, да, — старуха посмотрела сначала на Каэля, затем на подавленную Аню, но если и сделала какие-то выводы, то не озвучила их. — Я — ведьма нашего клана.

Аня встрепенулась и, широко открыв рот, посмотрела на свою собеседницу. Обычно женщин называли ведьмами, чтобы унизить.

Старуха рассмеялась, позабавленная реакцией Ани.

— На Мертвых землях это не оскорбление. Быть ведьмой означает лишь то, что я… — она взмахнула скрюченной рукой, ища подходящее слово. — Не жрица, ведь я не говорю с богами. Но я наблюдаю за родами, провожу церемонии. И лечу, когда в том есть необходимость.

Лечит?

— Вы заклинательница?

— Если нет иного выхода, — по бокам ото рта старухи пролегли морщинки. — Лучше исцеляться без магии.

— Да, — тихо согласилась Аня. Как и говорил Каэль. Девица отошла от него, и ее место тут же заняла другая. — Вы разбираетесь в любви?

— Пожалуй. Она такая чистая и яркая, что порой источает свой собственный свет. Ты сияешь, как солнце, Аня Ивермерская, — сказала старуха. — Но также я вижу тени.

— Вряд ли это любовь, — покачала головой Аня, и у нее защипало глаза. — Она не чистая и не яркая. Больше похоже на яд.

— Ах, — улыбнулась старуха. — Потому что это не любовь. Это ревность.

Дело было кое в чем еще.

— Проблема не только в других женщинах. Когда я думаю, что больше не увижу его, мне становится невыносимо больно.

— Тоже не любовь. Любовь не порождает боли.

— Тогда что это? Как нож в груди.

— Тоска. Опасения. Возможно, страх, — пожилая женщина резанула Аню взглядом. — Любовь и доброта — сильнейшее волшебство не только для тех, кто любит, но и для тех, кто любим. Поэтому не нужно бояться любви и избегать ее.

— А если она не взаимна? — натянуто и тихо спросила Аня, чувствуя нараставшее мучительное давление в груди.

— Разве ты, делая подарок, ожидаешь подарка в ответ? Или ты даришь, чтобы осчастливить?

— А если моя любовь не сделает его счастливым? Вдруг она ничего для него не значит?

— Тогда надейся, что он знает доброту, — сказала старуха тепло и сочувственно. — Любовь дарует больше всего. Но и отнимает больше всего.

— Я боюсь, что любовь оставит меня ни с чем.

— Страх — тоже сильная магия, — женщина погладила Аню по руке. — Как и храбрость. Поэтому скажи мне, Аня Ивермерская, какой магией будешь владеть ты?

— Еще не знаю, — снова покачала головой Аня, и ее глаза наполнились слезами. — Возможно, скоро я настолько отчаюсь, что найду свою храбрость, — слабо рассмеялась она.

— Ты уже кажешься достаточно отчаявшейся, — сухо подметила старуха, но не ждала ответа. Опершись на трость, она поднялась из-за стола. — Я вижу свою сестру. Она машет мне и зовет к себе. Веселой Середины зимы, Аня.

— Веселой Середины зимы… — Аня запоздало поняла, что не спросила у женщины имени. Когда она подняла голову и встретилась с Каэлем взглядом, в ее глазах все еще блестели слезы. Аня торопливо их вытерла, но он уже помрачнел и бросился к ней. Старушка ушла, и шанс узнать ее имя был упущен.

— В чем дело? — потребовал Каэль. — Ты плачешь.

— Все в порядке. Я просто говорила с…той женщиной, — высмотрев в зале старуху, Аня указала на нее.

— С ведьмой? — прищурился он.

— Да, — Аня вздрогнула, но, как и все выходцы из Мертвых земель, Каэль считал слово «ведьма» почетным титулом.

— Значит, нам повезло, — ухмыльнулся он. — Когда рядом могущественные маги, у нас больше шансов на исполнение желаний, — он казался воодушевленным.

Вместо того чтобы вернуться к друзьям, Каэль занял место старухи, и от одной его близости у Ани воспарило сердце.

— Что ты загадал? — спросила она. Конечно же, он не ответил. Каэль лишь рассмеялся и покачал головой. — Тогда что бы ты хотел получить от меня? Ты правишь четырьмя королевствами и ни в чем не нуждаешься. Но даже тебе наверняка что-то нужно. Какой подарок ты попросишь на Середину зимы?