- Простите, - обратилась Кора к Ксении Михайловне. - Допустим, что я согласилась и попала в параллельный мир. То есть он существует и даже затягивает людей отсюда. И я туда попала. А дальше что?

- Дальше все просто, как в самом обыкновенном шпионском романе, ответила бабушка из семейства Романовых. - Ты должна внедриться в тот мир, то есть по возможности понять, что же им от нас нужно, по возможности оценить опасность, которую представляет существование этого мира для Земли. Затем с помощью Миши Гофмана или сама по себе ты должна дать о себе знать. И главное, от тебя требуется вернуться обратно живой и дать возможность, себя допросить исследовать. - А исследовать-то зачем?- спросила Кора., - По нескольким причинам, о которых тебе самой положено догадаться. Во-первых, мы должны понять, не стала ли ты жертвой чуждых нам вирусов или болезней, не являешься ли ты биологической опасностью для Земли.

Кора поежилась. Собственная судьба казалась ей куда более печальной, чем еще час назад.

- Во-вторых, - продолжила бабушка железным голосом, - мы должны будем понять, не являешься ли ты агентом, возможно, не подозревающим того агентом чуждого нам мира, не превратилась ли ты в психологическую рабыню? Ведь это было бы опасно, не так ли?

- И если нужно, меня придется уничтожить? - спросила Кора почти серьезно. И ответ она получила совершенно серьезный:

- Нам бы очень не хотелось тебя уничтожать. Ты хорошая девочка.

- Все ясно, - сказала Кора. - Как я понимаю, моего мнения никто уже не спрашивает!

- Нам бы хотелось, чтобы твое решение было добровольным. А пока ты как ни в чем не бывало пойдешь со всеми обедать.

Кopa пошла обедать со всеми в татарское кафе у нижней дороги.

Миша Гофман, душа компании, был печален - он сказал, что его вызывают в Москву, где его срочное присутствие потребовалось на репетиции дня Военно-Морского флота. Охотник Грант пришел без своей девушки, сказал, что она простудилась. Поэты громко шептались: они задумали играть в буриме в тайной надежде создать поэму о современном Икаре, который превратился в птицу.

Когда они вышли из кафе, у входа увидели толстую женщину в накинутой на плечи кашемировой шали. Женщина продавала пышные георгины.

- Ах, - произнесла Кора выученный по сценарию текст. - Какая прелесть!

Все согласились, что цветы и в самом деле - прелесть.

Согласившись, медленно двинулись дальше, рассуждая, куда пойти - к морю или погулять по горам. Такое поведение нарушило сценарий Ксении Михайловны, которая полагала, что кто-то из мужчин обязательно купит букет георгин у агента Мелании Джонсон, специально доставленной с корзиной цветов из Никитского ботанического сада.

Но Ксения Михайловна надеялась на сообразительность Коры. И не ошиблась.

- Если никто из мужчин не догадается купить нам по цветочку, я это сделаю сама! - воскликнула она и забрала большой букет, по рассеянности забыв даже сделать вид, что платит за цветы.

Это сделал Миша Гофман, догадавшийся к тому времени, что покупка букета входит в генеральный план ИнтерГпола.

Несколько пристыженные мужчины остановились, не зная, то ли купить оставшиеся цветы, то ли возвратить Мише истраченные им небольшие деньги. Пока они размышляли, Кора продолжила игру.

- Вероника, - заявила она. - Я чувствую, что надо сделать с этим букетом!

И тут Вероника, словно прочтя мысли Коры, невольно подыграла ей.

- И я знаю! - сказала она. - Мы отнесем их в Птичью крепость и подарим Всеволоду. - Вот именно! Подарим Всеволоду. Кора шла впереди, неся половину букета. На шаг сзади - Вероника, несла вторую половину. Затем, лениво беседуя о своих делах, шли мужчины.

- Если я сегодня исчезну, - произнесла удивительно чуткая Вероника, - они завтра обо мне забудут.

- Нет, - постаралась утешить ее Кора, - ты слишком красива. Тебя они не сразу забудут.

Вероника замолчала. Она не знала, то ли быть благодарной Коре за признание ее красоты, то ли обидеться на слово "не сразу", означающее в результате, что забвение неизбежно.

Солнце уже согнало с неба утреннюю голубизну - день обещал быть жарким, когда они вышли по тропинке к Птичьей крепости. Площадка, кое-где огороженная сохранившимися с древности каменными плитами, уже нагрелась, пыль, поднимающаяся от шагов, пахла сладко и горячо. Далеко-далеко внизу, синее в тени скалы Дева, замерло море.

Кора не посмела первой подойти к обрыву - это было чувство, заставляющее неопытного парашютиста искать темный уголок в чреве десантного самолета в надежде на то, что тебя не заметят и забудут.

Но краем глаза она не могла не видеть приставшую к компании Ксению Михайловну, еще вчера такую милую и добрую старушку, а сегодня невольно выглядевшую палачом, держащим в руках свернутую веревку.

Зато Вероника, не подозревавшая о том, какие чувства клокочут в головке Коры, смело прошла к самому обрыву и положила букет на каменный барьер, отделявший площадку от пропасти.

- Милый Всеволод, - пропела Вероника, устремив взор в голубизну бесконечности, - если ты астральным образом слышишь нас, то наши чувства и звуки речи доносятся к тебе на Валгаллу.

- Какая начитанная девочка, - счел нужным произнести Миша Гофман. Он-то знал, что такое Валгалла, проходил в хоровом училище на музграмоте. А так как в Детском доме музграмоту усердно преподавали всем детям, имевшим музыкальный слух, то Кора тоже знала о Валгалле. Впрочем, как и Вероника.

- Не перебивайте, - огрызнулась Вероника. - Любую песню можно испортить.

- В самом деле, молодой человек... - с укором произнесла Ксения Михайловна.

Кора понимала, что руководительница разведки заинтересована в том, чтобы наивная Вероника создала подобающую для эксперимента атмосферу.

- О, лети наш дар тебе, дорогой летчик, отыщи человека среди облаков и птиц, прижмись к его бесплотному сердцу...

Вероника схватила букет, стала выхватывать из него отдельные крупные цветы и метать их в пространство, как сеятель пшеницу.

- Но они постоянно дежурят? - почему-то спросила Кора, хотя эта проблема уже не раз обсуждалась прошедшей ночью. - Вдруг они не заметят?

- Там есть люди, - прошептала в ответ Ксения Михайловна. - Ты же знаешь, я проследила. - Мне страшно.