Я достаю из холодильника апельсиновый сок. Моя норма уже выпита. К тому же я здесь для моральной поддержки (и жевательные конфетки!).

– Думала, что общаюсь в сети с милым, очаровательным и умным студентом юридического факультета. Но нет, парень моей мечты оказался мерзким всезнайкой, который постоянно оставлял за собой последнее слово. Он говорил с таким видом, как будто этот музей его собственность. Десмонд был очаровательным, когда я соглашалась с ним. А если нет, то он подвергал меня перекрестному допросу, а потом заявлял: «Хорошо, полагаю, ты права». Если я пыталась высказать свое мнение о картине, он просто закатывал глаза. И вообще, его раздражало все, что я говорила.

Диана достает из пачки два печенья, засовывает их в рот и запивает остатком водки.

– Может быть, он просто большой поклонник искусства?

– В большинстве случаев Десмонд даже не знал, о чем говорил. Он сказал, что, судя по технике, одна из картин была написана Кандинским. Я поправила его, сказав, что это Сезанн. Он же заявил, что это «хорошая, но неверная попытка». Я показала ему табличку, на которой большими блестящими буквами было написано «Сезанн».

– И что он сказал?

– Просто пожал плечами и направился к следующей картине. – Диана кладет упаковку печенья на стол. Она настолько замучена, что даже не может есть.

– В своем профиле он написал, что любит сладкое, поэтому я предложила ему сходить в то местечко, где продают кексы. В ответ мне прочитали лекцию о том, что кексы – это вредная еда.

– Кексы никогда не будут вредными!

– Так я ему и сказала. А он закатил глаза. Снова. Такое ощущение, что вместо них у него беличье колесо. Он был таким надменным и называл мою работу «милой», как детеныша газели.

– Может, у него просто был плохой день?

Мои слова не вызывают у Дианы улыбку.

– Самое идиотское то, что в конце свидания он захотел увидеть меня вновь, – продолжает жаловаться она. – Я вежливо отказалась. Сказала, что не почувствовала связи между нами, н смотря на то, что он отличный парень. Я нагло ему врала. А... – Диана уставилась на стол, потирая рукой лоб.

– Диана?

– А он ответил: «Не нужно быть такой сукой. Теперь я понимаю, почему тебя оставили у алтаря».

Я мгновенно представляю себе, как дубасю Десмонда по голове бейсбольной битой. Злость бурлит во мне, вызывая желание кого-нибудь ударить. Я выдаю парочку грязных ругательств, которые лучше всего описывают мою реакцию.

– Как он узнал? Я никогда не говорила ему. Три штата, судя по всему, не расстояние.

Диана кладет голову на стол, а я массирую ее пальцами, потому что знаю – она это любит.

Я зла на то, как все обернулось. Диана как-нибудь переживет неудачное свидание, но произошедшее напрочь убивает логику знакомств.

– Я не понимаю. У вас было практически идеальное совпадение.

– Судя по всему, цифры врут. – С этими словами она допивает остатки моей водки.

– Мне так жаль, – говорю я, обнимая ее. Да, избито и похоже на финальную сцену из отстойного сериала, но сейчас именно это и нужно. Мне известно, как сложно выкинуть прошлое из головы. А то, через что прошла Диана, было в тысячу раз ужаснее.

Она ежится, когда водка обжигает ей горло, а потом барабанит пальцами по столу, как будто что-то взвешивая в уме.

– Помнишь, собираясь на свидание, я сказала тебе, что босс планирует повысить меня в ближайшем будущем?

Я утвердительно киваю головой.

– В общем, они хотят перевести меня в Нэшвилл, чтобы я занималась Баттерворсом, нашим крупным клиентом.

– В Нэшвилл?

Диана наливает еще одну стопку водки. Я беру три печенья, высота которых в точности сопоставима с количеством алкоголя в ее рюмке.

– Сначала я подумала: «Нэшвилл? Я?». Но, наверное, стоит принять это предложение и переехать отсюда. Мне нужен новый старт.

Я представляю себе, как буду скучать по Диане, пока до меня не доходит, что Нэшвилл находится недалеко от Чикаго. Вроде как. Во всяком случае, на Среднем Западе. К тому же, я понимаю ее желание начать все с чистого лица. Жизнь Дианы только начала набирать обороты и должна продолжаться в том же духе.

– За Нэшвилл, – провозглашаем мы тост и «чокаемся» печеньем.

***

На моем покрывале лежит кое-что голубое и блестящее. Как бы мне хотелось, чтобы речь шла о таблетках или чем-нибудь подобном. Но нет. Это билеты на «Бал снежинок».

– Готовься, – говорит Фред, счастливо ухмыляясь.

– А мы не можем просто посмотреть фильм? – спрашиваю я.

– Не обсуждается.

Знаю, мне стоило бы радоваться тому, что я иду на танцы со своим парнем. Танцы – это классическое времяпровождение парочек, но на них никогда не бывает по-настоящему весело: всегда есть какая-нибудь программа, и они никогда не проходят так, как было запланировано. Я отлично помню свое последнее посещение бала. Именно он вдохновил меня стать специалистом по разрывам.

– А что если он окажется отстойным? – спрашиваю я. – Плохая еда и паршивый диджей?

– Будет весело.

– Уверена, именно так и думала Керри перед выпускным. Пока они не вылили на нее свиную кровь.

– С точки зрения статистики, это ничего не значит. Не говоря уже о том, что твой пример является вымыслом. Могла бы придумать что-нибудь получше.

Фред растягивается на покрывале по диагонали, вытянув свои длинные конечности от подушки к дальнему углу кровати.

Он притягивает меня к себе и целует. Ничего предрассудительного, потому что в другом конце коридора смотрит телевизор мама.

– А не можем мы заняться чем-нибудь еще в ночь бала? Можно было бы поехать в Нью-Йорк и посмотреть «Щелкунчика». Я всегда хотела это сделать!

– Запомню. Но предложение отклоняется, – говорит он, скрещивая руки.

– Я тебе отвечаю, там не будет весело. Никогда не бывает. Твои ожидания не оправдаются.

– Мы сделаем так, чтобы было весело.

– Есть куда более интересные занятия, на которые можно потратить пятьдесят баксов, – пытаюсь убедить его я. Фред никогда не был таким упрямым. Интересно, в чем причина его настойчивости. – Почему тебе так важно сходить на танцы? Тебя что, мама родила на дискотеке?

– Потому что я никогда не ходил на школьные танцы.

– Ты ничего не пропустил.

– Это не так. – Фред становится серьезным, и это сбивает меня с толку. – Я пропустил танцы.

– Ты что, и в самом деле никогда на них не был?

Танцы в Ашлэнде не являются обязательным к посещению мероприятием, но давление общественности делает его таковым. Полагаю, Фреду повезло, что ему удалось избежать этого давления.

– Мы с друзьями никогда не стояли в толпе. Думали, что танцы – это глупость, потому что ни одна девушка не согласится пойти с нами. Да я и не решился бы никого пригласить. Понимаю, это банально, но мне кажется, что я что-то упускаю. Знаю, ты думаешь, что на танцах также весело, как на осмотре у стоматолога, но ты, по крайней мере, там была.

Фред широко раскрывает глаза и, как всегда, в такие моменты я вижу в них отражение всех его чувств. Классный Фред, веселый Фред и испуганный Фред сплелись друг с другом, как ветви спаржи.

– Это выпускной год. Моя жизнь изменилась в лучшую сторону, и я хочу сходить со своей девушкой на «Бал снежинок». – Он пожимает плечами, как бы проводя черту под тем, что только что сделал и сказал. Фред говорил от чистого сердца, обнажая душу. Я обнимаю его за шею и целую так, что, кажется, мы обмениваемся дыханием друг друга.

– Мы отметим это, – говорю я.

– Я тебя люблю, – восклицает он и поднимает руки вверх до того, как я успеваю как-то отреагировать. – Никакого давления. Просто я люблю тебя.

Мне очень повезло, что у меня есть Фред.

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я.

– Что я люблю тебя?

Я утвердительно киваю головой.

– Просто... знаю.

– Спасибо за терпение. Ты мне не безразличен, но я пока не знаю.

– Я понимаю, – отвечает он, проводя рукой по волосам. – Ты привыкла быть ярой противницей любви. Старые привычки умирают с трудом.