– Я думать нужно уйти отсюда.

– Мы можем побеседовать, пока она играет, – говорю я. Лео продолжает игнорировать меня.

– Я никогда в жизнь не видеть этот девку.

– Скажи это своей семилетней дочери, – слегка подталкиваю локтем Лори я. – Пенелопа Брюс. Проживает в пансионате в Коннектикуте.

– Ой, мама всегда говорила мне не стоять в центре любовных ссор. О боже! У меня ПМС! – говорит Лори, обмахивая себя.

– Ты вообще знаешь, что это значит? – шепчу я ей. Лори поднимает нос кверху и отворачивается от меня.

– Не уходи, – говорит Лео. – Ты прийти сюда первой.

Он бросает на меня недовольный взгляд, слишком реальный, чтобы быть игрой.

Лори снова принимается бросать мяч. На лице Лео застыло явное выражение ненависти. Но я не обращаю на него внимания.

– Я думала, у нас отличный брак, – говорю я ему. – Но ты сбежал, чтобы присоединиться к этому цирку.

– Карнавалу.

– Что произошло? Это из-за нашего совместного предприятия, которое пошло не так?

– Пошло не так? Это так вы, Бриты, называть? Ты обманывать меня с самого первый день.

– Обманывала тебя? И в чем это? Без меня вообще не было бы никакого предприятия.

– Ты заставить меня солгать, чтобы заключить сделка.

– Нет, не заставляла.

– Заставлять. И как только мой деловой партнер узнать об этом, то разорвать отношения.

Мы оба напоминаем чайники с кипящей водой, но продолжаем играть роли. Не могу поверить, что Лео ведет себя так неблагодарно. Лори стоит как столб и, наверное, завидует, что ей до нас далеко.

– И в чем это я заставила тебя солгать?

– Я ненавижу «Джессалинс»! – выкрикивает Лео. Его бруклинский акцент то появляется, то исчезает. – Я не хожу в клубы и не заказываю мартини. Это не я, но он думать, что получать именно такой парень. Я не мочь больше притворяться.

– Кажется, ты забываешь о том, что кто-то подложил твои, гм… чертежи в его шкафчик. Они твои враги, а не я.

– Это быть последняя соломинка, который сломать хребет верблюду.

– Нет. Те чертежи и были хребтом верблюда. Если бы не специалист по реваншам, вы, двое, были бы еще вместе.

– Теперь это уже не важно. – У Лео дрожат губы. Его голос кажется даже злее из-за грубого акцента. Неужели до него не доходит, что только так можно было подступиться к такому парню как Доминик? Нельзя просто подкатить, протянуть руку и сказать: «Меня зовут Лео. Давай встречаться».

– Я пыталась помочь.

– Нет, ты пытаться плести интриги.

Гримаса, появившаяся на лице Лео, всколыхнула во мне жуткое воспоминание о том, как вся школа узнала, что я была специалистом по разрывам. Люди ненавидели меня за то, что я разбиваю парочки, а теперь ненавидят за то, что свожу. У меня просто не получается выиграть. Еще одно очко в пользу специалиста по реваншам.

– Обманщица, – шепчет мне Лори.

– Проваливай. – Я толкаю ее, и она спотыкается. – О нет! Твой мишка горит! О нет! Твои руки! Твое лицо!

Но Лори отказывается мне подыгрывать.

– Ха-ха.

– Лори, – говорит мистер Ж своим знаменитым раскатистым голосом.

– Мистер С.! Так не честно!

– На сцене нужно всегда играть роль.

– Угу. – Она начинает размахивать руками и невозмутимо кричать: – Помогите мне. Помогите. Я умираю.

Я бросаю взгляд на Лео, надеясь, что он наслаждается нашим любимым развлечением. Но тот делает вид, что тащит что-то со стены. У меня сердце уходит в пятки. Это типа огнетушитель.

ГЛАВА 20

Наше практическое задание по театральному искусству заканчивается на пять минут раньше. Ученики выходят из ролей и мгновенно превращаются в обычных себя. Лео и Лори – теперь лучшие друзья до конца урока – сидят вместе. Я замечаю на заднем ряду своего одноклассника Гаррета, который читает учебник. На нем доверху застегнутая рубашка и джинсы, которые выглядят так, будто их только что вытащили из сушки. Когда нам объявили, что он будет выступать с приветственной речью выпускников от нашего класса, это никого не удивило. Но летом его арестовали за хранение марихуаны, что застало некоторых людей врасплох. К счастью, юрист его отца сам произносил речь от имени своего выпускного класса.

– Привет, Гаррет. Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? – Я плюхаюсь на сиденье перед ним и обнимаю спинку кресла.

– Чего надо? – спрашивает он, листая книгу.

– Я бы хотела побеседовать по поводу наркотиков, если у тебя есть минутка.

Он закрывает учебник и фыркает.

– Ты что, нацепила на себя прослушку?

– Нет, только нижнее белье.

Он с подозрением смотрит на меня, а потом переводит взгляд на часы. У меня есть только две минуты, чтобы выведать у него информацию.

– Я чиста.

– Если бы у меня было сердце, то это согрело бы его.

Я наклоняюсь вперед, отчего мое кресло скрипит.

– У меня есть гипотетический вопрос, касающийся наркотиков. Предположим, я хочу купить рогипнол. Ты знаешь, кто его продает?

– Тебе нужно запрещенное снотворное?

– Гипотетически. Я подумала, что тот, кто продает его, является частью сети распространителей, которая пополняет и твои запасы. Мне не знакома эта сторона жизни школы, поэтому, надеюсь, ты просветишь меня по этому поводу. К несчастью, я всю юность провела абсолютно трезвой за просмотром диснеевского канала.

– Уверена, что ни на чем не сидишь?

– Я знаю, что ты выступаешь с приветственной речью, но это не повод вести себя, как Гаррет номер два. – Он надувает губы, и его итак худое лицо становится еще уже. Думаю, я не первая, кто так над ним шутит. – Я не пытаюсь никого вовлечь в неприятности. Просто ищу ответы.

– Я не знаю, кто продает рогипнол. Никогда не баловался ничем серьезнее травки, – пожав плечами, отвечает Гаррет.

– А ты знаешь того, кто, возможно, продает его? Даже если уверен лишь на сорок три процента?

– Нее, не в курсе. Это, наверное, даже и не ученик, а какой-нибудь сомнительный фармацевт, который хочет заработать на стороне. – Гаррет хихикает, как будто сам не верит в эту идею. – Не думаю, что кто-то будет распространяться о наличие рогипнола, даже если его спросят. С этой хренью моментально окажешься в тюрьме.

Как только раздается звонок, он встает, а я медлю, обдумывая полученную информацию. Он прав. Специалист по реваншам не настолько глуп, чтобы опаивать Стива перед всевидящим оком смартфонов. Таинственная девушка была всего лишь пешкой, которая спровоцировала скандал, а потом ушла, не оставляя после себя следов.

Осознание этого факта заставляет меня оцепенеть. Каждый шаг отдается болью, словно в ноги впиваются иглы и булавки. Может быть, существует целое войско, которое посвятило себя этой миссии?

Когда я добираюсь до коридора, Джуди, моя маленькая подражательница, пристраивается рядом, таким образом, делая этот день самым паршивым днем года.

– Ну как, есть подвижки в деле Бари и Джея? – спрашивает она, бодрая, как весеннее утро.

– Не то, чтобы это было твое дело, но нет.

– Может быть, я смогу помочь.

«Сомневаюсь», – думаю я. Если мне не удается найти специалиста по реваншам, то Джуди даже не знает с чего начать.

– Я занимаюсь сведением, а не разбиванием парочек.

– Знаю. Но, возможно, я смогу помочь. Безвозмездно, конечно же. – Она пожимает плечами. Это уж слишком. Учитывая то, что мои клиенты несчастливы, а друзья чувствуют себя ненамного лучше, я не в настроении общаться с этой представительницей человеческого рода. Особенно, когда во мне всего одна кружка кофе.

– Нет, спасибо.

– Почему нет? Думаю, тебе не помешает помощь.

– А что заставляет тебя думать, будто мне нужна твоя помощь? Только потому что ты называешь себя специалистом по разрывам и пакостишь мне еще не значит, что у тебя есть хоть какое-то представление о своей работе.

– Я не хочу разбивать парочки. Предпочла бы помогать им, но не могу состязаться в этом с тобой.

– Капитализм – это такая стерва. – Я ускоряю шаг. Она делает то же самое.