- Бридж меня развлекает, занимает ум. Я играла ещё в университете. Ты не знал?

- Нет. Помню, мы когда-то играли вместе, но не знал, что ты воспринимаешь это так всерьез.

- Видел бы ты меня до нашего знакомства! Я играла часто, и весьма неплохо, - зло фыркнула она. - Я тебе готовлю - чего ты ещё хочешь?

- Не будем ругаться. Играй ты в свой бридж...

Его не удивило, когда вечером, после разговора с Бобом Лоусоном, Элис не оказалось дома. В духовке ему была оставлена запеканка. Поев немного, он собрался опять заняться стеллажом в подвале, как кто-то позвонил в дверь.

- Добрый вечер, мистер Вэйн, - сказал Плендер. Поль отступил, чтобы сержант мог войти, но тот только покачал головой.

- Мистер Хэзлтон просил узнать, не могли бы вы прийти в полицию?

- В полицию?

- Нужно выяснить некоторые вопросы. Полагает, что в участке это сделать проще. Я с машиной.

Плендер наблюдал за Вэйном, который поднял руку к горлу, словно его душил воротник, но не возмутился и не протестовал.

Поль Вэйн был в полиции только раз, когда у него из машины украли приемник. Его удивило, как непринужденно там все себя ведут, мужчины болтали и шутили, словно в клубе. Когда он входил, дежурный сержант обратился к старухе с кошелкой:

- Ты опять здесь, бабка? За что на этот раз? Ответ старухи перекрыл всеобщий хохот, к которому присоединилась и она сама.

- За что ее?

- За кражу в супермаркете. Одна из наших постоянных клиенток.

Свернули направо. "Точно как у нас в конторе", - мельком подумал Поль. Потом Плендер постучал в какую-то дверь, и они вошли в комнату, где стоял стол, зеленые шкафы с картотеками, а на серых стенах - фото полицейских спортсменов. Хэзлтон поднялся из-за стола. Лицо его лоснилось, рука была твердой и теплой.

- Мило с вашей стороны, что пришли. Мы подумали, будет лучше, если кое-что выясним в участке.

Поль, оглядев голую, неуютную комнату, подумал, что же можно выяснить в таком месте. Как могут люди, работающие здесь, понять мотивы своих ближних?

- Это суперинтендант Полинг.

Седовласый мужчина с тонкими чертами лица, надув губы, не подал Полю руки, только кивнул. Он сидел в стороне, почти за спиной Хэзлтона, и казался нейтральным наблюдателем. Оба выжидательно взглянули на Поля. Тот чувствовал, что ему нужно что-то сказать.

- Полагаю, речь пойдет о той пишущей машинке.

- Машинка... да, с неё начнем, - охотно согласился Хэзлтон. - Мы хотели бы услышать от вас все, что знаете. Будьте добры повторить то, что рассказали мне вчера вечером, и добавьте все, что помните. Не спешите.

Плендер, сидевший у дверей, достал блокнот. Поль Вэйн говорил спокойно. Когда он закончил, Хэзлтон покачал головой.

- Все это мы уже слышали.

- Больше мне нечего сказать.

- Вот фотокопия письма, отпечатанного на вашей машинке. Вам это ни о чем не говорит?

Поль начал читать.

- Это адресовано не Луизе Олбрайт.

- Я не говорил, что ей. Это письмо, адресованное исчезнувшей француженке.

- Возможно, это вообще не связано с тем случаем.

- Я и не говорил, что связано. Только спросил: ни о чем вам это не говорит?

- Совершенно ни о чем.

- А имя Абель? Вы знаете кого-нибудь по имени Абель? Вам оно никого не напоминает?

- Только что это скорее французское имя, чем английское. И эта девушка была француженкой. Помню одного французского киноактера, которого звали Абель Ганс.

- Но как же Абель, француз он или англичанин, добрался до вашей машинки?

- Я же сказал вам, что не имею понятия. Могу только предположить, что это случилось, когда машинка оставалась в доме без надзора, до того, как мы переехали.

- Но, мистер Вэйн... - Хэзлтон резко сменил тон, теперь в нем звучало насмешливое недоверие. Он выглядел как бульдог, готовый наброситься на жертву. - Вы хотите нас убедить, что кто-то, осматривая дом, чисто случайно увидел вашу машинку и подумал - вот счастливый случай, сяду-ка я и напечатаю письмо на том листе бумаги, который чисто случайно оказался у меня в кармане? Вы в этом хотите нас убедить? Для меня это звучит как нонсенс.

Вэйн казался потрясенным, но не испуганным.

- Я ни в чем не хочу вас убедить. Говорю же, я не могу объяснить.

Старший инспектор ткнул в него длинным костлявым пальцем.

- Вместо этой ерунды попробуйте вот как. Это ваша машинка. Письмо напечатали вы. Хотели избавиться от машинки, воспользовались случаем и отдали её дочери...

- Приемной дочери.

- Не перебивайте меня! - Казалось, полицейский понемногу закипает. Потом вы познакомились с этой девушкой, и что дальше? Ведь это не первое письмо от Абеля, не так ли? Что, если я сообщу вам, что у нас есть ещё письма, отпечатанные на той же вашей машинке, что бы вы на это сказали?

Голос Вэйна остался спокойным. Ему даже удалось улыбнуться.

- Сказал бы, что вашу француженку я никогда в жизни не видел и что, будь у вас ещё письма, вы показали бы мне их фотокопии. И помните, инспектор, что я привык говорить с людьми. Вижу, когда кто-то блефует и пытается меня испугать. Это глупо. И, если позволите, старомодно.

Хэзлтон откинулся на спинку кресла так, что оно затрещало. Полинг своим тихим голосом перенял инициативу:

- Мистер Вэйн, когда вас посетил сержант Плендер... вы помните?

- Разумеется.

- Ваша жена сказала, что вы интересуетесь молоденькими девушками. Что она имела в виду?

- Ничего. - По лицу его скользнула усмешка, и тут же погасла, как огонь маяка.

- Она сказала это, потому что знала о Монике Фаулер? - Полинг ждал реакции на свой вопрос. Вэйну он был неприятен, но он был информирован и готов к нему.

- Да, она знает о Монике Фаулер.

- Ей было тринадцать.

- Ну и что?

- У вас были половые отношения?

- Нет. Я любил её как... вроде как дядюшка.

Хэзлтон фыркнул. Полинг укоризненно покосился на него.

- Меня обвинили во всевозможных непристойностях. Я ничего не совершил, но был настолько глуп, что дал им какие-то деньги.

- Двести фунтов за молчание. Знаю, вы не согласны, но это было за молчание.

- Ну, если вы так называете...

- А как это называете вы? - холодно спросил Полинг. - Вас хотели обвинить в аморальном поведении. Но вы заплатили, и все было забыто.

- Меня никогда бы не обвинили. - Вэйн побледнел.

- Так почему вы платили?

Поль не ответил.

- Потом они написали вашей жене.

- Да.

- Но это был не единственный случай. Расскажите нам о других.

- Был... было это всего один раз.

- Расскажите нам.

- Речь о Шейле Винтертон. Было это семь лет назад. Мы знакомы были с её семьей. Шейла брала у меня уроки французского. Я владею иностранными языками, так что я давал ей уроки.

- И что произошло? - Вэйн что-то пробормотал. - Я не слышал.

- Элис тогда работала по полдня. Однажды она вернулась и застала нас.

- Сколько лет было Шейле?

- Двенадцать. - И едва слышно добавил: - Это был единственный случай, клянусь, единственный. - Голова его упала на стол, плечи содрогались от рыданий.

Полинг поморщился. Эти неприятные сцены приходится терпеть. Весьма деликатно он продолжал:

- А как насчет Луизы? Расскажите нам о ней.

Вэйн поднял залитое слезами лицо. Щеки у него дергались в тике.

- О Луизе Олбрайт мне нечего сказать, я едва её знал, только раз поцеловал её на прощание, сколько раз я могу повторять?!

Полинг встал, зайдя Вэйну за спину. Плендер тоже встал, зайдя ему за спину с другой стороны. Хэзлтон снова нацелил палец, но на этот раз шутливо-укоризненно:

- Нервы, нервы.

Тут Плендер нагнулся прямо к уху Вэйна.

- А родителям она рассказала совсем другое. Вы хотели заняться с ней любовью, но она не согласилась.

Хэзлтон тоже склонился к нему.

- Вы целоваться не любите, не так ли? Вы хотели ей показать, чем вас наградила природа, хотя это не Бог весть что. Это её напугало, да?