как дамасская сталь, Дразня иностранца, посланца
гонца из страны Седой, точно Франца Иосифа сны. В мечтах о Дамаске витал Гофмансталь, И мчались коляски, чьи спицы блестят,
как хрусталь, И автомобили, пия огневую росу, Ещё не губили растительность в Венском лесу, И старых мелодий ещё этот лес не отверг, И не были в моде ни Шёнберг ещё и не Берг... А может быть, о Дамаске
и не мечтал Гофмансталь? А если мечтал о Дамаске,
то едва ли предвидел такую деталь, Как бомбозащитная каска на автострадах
Дамаска И чьё-то фиаско На автострадах Дамаска. Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.
ТОМЛЕНЬЕ Томленье... Оленье томленье по лани
на чистой поляне; Томленье деревьев, едва ли
хотящих пойти на поленья; Томленье звезды,
отраженной в пруду, В стоячую воду отдавшей
космический хвостик пыланья; Томленье монашки, уставшей ходить
на моления против желанья, Томленье быков,
не хотящих идти на закланье; Томленье рук,
испытавших мученье оков; Томленье бездейственных мускулов,
годных к труду; Томленье плода:
я созрел, перезрел, упаду!
И я, утомлен от чужого томленья, иду, От яда чужого томленья
ищу исцеленья. Найду! И атом томленья я все же
предам расщепленью, С чужим величайшим томленьем
я счеты сведу навсегда. Останется только мое, Но уж это не ваша беда! Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.
ИТОГИ ДНЯ В час ночи
Все мы на день старше. Мрак поглощает дым и чад. С небес не вальсы и не марши, А лишь рапсодии звучат.
И вдохновенье, торжествуя, Дойти стремится до вершин, И зренье через мостовую Сквозь землю видит на аршин.
Как будто на рентгеноснимке, Все проступает. Даже те, Кто носят шапки-невидимки, Теперь заметны в темноте.
И улицы, чья даль туманна, Полны машин, полны людей, И будто бы фата-моргана, Всплывают морды лошадей.
Да, с кротостью идут во взорах Конь за конем, конь за конем, Вот эти самые, которых Днем не отыщешь и с огнем.
И движутся при лунном свете У всей вселенной на виду Огромнейшие фуры эти На каучуковом ходу.
А в фурах что? Не только тонны Капусты синей и цветной, Не только плюшки, и батоны, И булки выпечки ночной,
Но на Центральный склад утиля, На бесконечный задний двор Везут ночами в изобилье Отходы всякие и сор.
За возом воз - обоз громаден, У. страшно даже посмотреть На то, что за день, только за день Отжить успело, устареть.
В час ночи улицы пустые Еще полней, еще тесней. В час ночи истины простые Еще понятней и ясней.
И даже листьев шелес 1000 тенье Подобно истине самой, Что вот на свалку заблужденья Везут дорогою прямой.
Везут, как трухлые поленья, Как барахло, как ржавый лом, Ошибочные представленья И кучи мнимых аксиом.
Глядишь: внезапно изменилось, Чего не брал ни штык, ни нож, И вдруг - такая эта гнилость, Что, пальцем ткнув, насквозь проткнешь.
И старой мудрости не жалко! Грядущий день, давай пророчь, Какую кривду примет свалка Назавтра, в будущую ночь!
Какие тягостные грузы Мы свалим в кладовую мглы! Какие разорвутся узы И перерубятся узлы!
А все, что жить должно на свете, Чему пропасть не надлежит,Само вернется на рассвете: Не выдержит, не улежит! 1956 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
* * * - Будьте Любезны, Будьте железны! Вашу покорную просьбу я слышу.Будьте железны, Будьте полезны Тем, кто стремится укрыться под крышу. Быть из металла! Но, может быть, проще Для укрепления внутренней мощи Быть деревянным коньком над строеньем Около рощи В цветенье Весеннем? А! Говорите вы праздные вещи! Сделаться ветром, ревущим зловеще, Но разгоняющим все ваши тучи,Ведь ничего не придумаешь лучше! Нет! И такого не дам я ответа, Ибо, смотрите, простая ракета Мчится почти что со скоростью звука, Но ведь и это Нехитрая штука. Это Почти неподвижности мука Мчаться куда-то со скоростью звука, Зная прекрасно, что есть уже где-то Некто, Летящий Со скоростью Света! Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
* * * Я поднял стихотворную волну. Зажег я стихотворную луну Меж стихотворных облаков И вот решил: теперь возьму засну, Засну теперь на несколько веков! Но я забылся не на сотню лет, А стихотворный наступил рассвет, Сам по себе передо мной вставал Расцвет всего, что я предсоздавал. И будь я даже в сотни раз сильней Не мог бы на минуту ни одну Пресечь теченье стихотворных дней, Объявших стихотворную страну. Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.
КРАСНЫЕ ВОРОТА Автомашины, Мчась к воротам Красным, Чуть замедляют бег для разворота, Полны воспоминанием неясным, Что тут стояли Красные ворота.
Троллейбус, Пререкаясь с проводами, Идет путем как будто вовсе новым, И как раскаты грома над садами, Несется дальний рокот по Садовым.
И вот тогда С обрыва тротуара При разноцветном знаке светофора Возвышенность всего земного шара Внезапно открывается для взора.
И светлая Высотная громада Всплывает над возвышенностью этой Воздушным камнем белого фасада, Как над чертою горизонта где-то.
Земного шара Выпуклость тугая Вздымается в упругости гудрона. Машины, это место огибая, Из полумрака смотрят удивленно.
А город Щурит искристые очи, Не удивляясь и прекрасно зная, Что с Красной площади еще гораздо четче Она Видна Возвышенность земная! Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.
ВОСПОМИНАНЬЯ Надоело! Хватит! Откажусь Помнить все негодное и злое Сброшу с плеч воспоминаний груз И предам забвению былое. Сбросил! И от сердца отлегло, И, даря меня прохладной тенью, Надо мною пышно расцвело Всезабвенья мощное растенье. Но о чем мне шелестит листва, Почему-то приходя в движенье И полубессвязные слова В цельные слагая предложенья? Либо листья начал теребить Ветерок, недремлющий всезнайка: - Не забыл ли что-нибудь забыть? Ну-ка, хорошенько вспоминай-ка! Либо птичьи бьются там сердца, Вызывая листьев колебанье? Но перебираю без конца Я несчетные воспоминанья. Не забыл ли что-нибудь забыть? Ведь такие случаи бывали! ... Нет! Воспоминаний не убить, Только бы они не убивали! Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва 1000 : Молодая гвардия, 1965.