Серджио сам ответил на его вопрос, подняв руки и восстановив тишину.

— Когда в семье возникают проблемы, семья должна объединиться, — начал он. Серджио улыбнулся, окинув взглядом собравшихся:

— И потом… многие из вас никогда еще не заглядывали опасности в лицо. Вы стали тряпками!.. Посмотрите на свои холеные руки и лакированные ногти, сигары по два доллара за штуку… Как вы добились всей этой роскоши, а? Вы наслаждаетесь ею, потому что люди вроде меня, у которых никогда не хватает времени не только на маникюр, но даже на то, чтобы выкурить хорошую сигару, не сидят дома, а в круговороте жизни вырывают у других то добро, которым вы пользуетесь. Ваше благополучие обеспечили другие еще тогда, когда вы находились во чреве матери.

— Речь об истинной ценности вещей, — вполголоса пробурчал Сеймур.

Серджио продолжал:

Вы не понимаете, что это такое — подставлять себя под вражеские пули, и…

С трудом, так же тихо ответил ему Пласки.

— А может быть, не лишены основания все эти разговоры об Организации, а? Вероятно, мы расслабились и обленились с нашим псевдолегальным бизнесом. Но помните о своих корнях! Не забывайте про «черные» доллары, которые позволяют вам быть сильными.

Широким жестом руки Серджио указал на группу людей, сидевших справа от него.

— Я слышал даже, как кое-кто из вас презрительно, со смехом отзывался об этих парнях. В частности, о Леопольде и его девочках. Но знает ли кто-нибудь из вас, джентльмены, сколько принес в этом году бизнес Леопольда? А? Так вот, все вы и ваши доходы просто смешны по сравнению с этой суммой! Вы слышите меня? Смешны!

Старик указал пальцем на изысканно одетого человека слева от себя:

— Вот ты, Скали. Как ты думаешь, откуда взялись те пять миллионов долларов, что составляют твой страховой резерв, а? С неба?

Серджио, обличительно выставив палец, сурово глянул на бизнесмена от мафии:

— Они пришли из борделя! Да! А как еще, по-вашему, мы поставляем клиентов нашим девочкам? Даром? Или по списку торговой палаты? Я хочу сказать вам одну вещь, и это правда: вы превратились в тряпки! И я…

— Я не помню, чтобы за последние пятнадцать лет он так себя взвинчивал, — прошептал Сеймур.

— Да, хотелось бы, чтобы он немного поостыл, — смущенно пробормотал Таррин, внимательно следя за старым воякой, восседавшим во главе стола. — Держу пари, что в свое время он был парень хоть куда.

— Он пережил все войны, — заметил Сеймур. — Переживет и эту. Какие есть пари на результат?

— Никаких, — буркнул Пласки.

— На стене висит оружие, — продолжал Серджио. — Большинству из вас никогда не представится возможность воспользоваться им, но тем не менее вам придется взять его, когда вы пойдете через эту дверь. Открыто не шляйтесь где попало и постарайтесь не делать глупостей. Мы оборудовали зал совета так, что со стороны кажется, будто идет заседание и там полно народу. Чтоб никто не показывался, пока он не откроет огонь, а после этого стреляйте только тогда, когда увидите, во что целитесь. Во имя Господа нашего, только не поубивайте друг друга. Теперь о другом…

Серджио говорил еще минут пять, потом всех отпустил. Расходились группами по трое или четверо, обмениваясь мнением об оружии, висевшем на стене. Таррин задержался и шел позади всех, надеясь выбрать момент переговорить с Серджио. Пласки и Сеймур присоединились к выходящей толпе; Сеймур через плечо оглянулся, разыскивая взглядом Таррина, но, не увидев его, ушел один.

Серджио взял Таррина под руку и произнес:

— Словно вернулись старые добрые времена, Леопольд. Я хотел бы, чтобы твой дядя Агосто находился сейчас с нами. Что ты скажешь?

— Было бы здорово, — улыбнулся Таррин. — Но я думаю о том холме, что прямо напротив дома. Там есть наши люди?

Старик рассмеялся и ответил:

— Ты хороший солдат, Леопольд. И неплохой мафиози. Ну, ладно. Иди туда и в одиночку сразись с этим Боланом, я думаю, что ты способен на это.

Таррин не был уверен, что старик не насмехается над ним, но принял его слова за официальное разрешение. Оставив Серджио в комнате одного, Лео, перескакивая через ступеньки, промчался по лестнице, выбежал на стоянку и, вскочив в свою машину, выехал за ворота.

— Куда это бросился Лео? — спросил кто-то, глядя вслед исчезающим за поворотом огням машины.

Стоя у стены со сложенными на груди руками, Серджио с улыбкой ответил:

— Он отправился в логово льва прежде, чем тот сам придет туда. Чуть помолчав, он тихо добавил:

— Во всяком случае, я на это надеюсь.

В динамике приемника раздался треск, потом чей-то голос доложил:

— Из ворот виллы Френчи на большой скорости выехала машина.

Уотерби взял микрофон и приказал:

— Пусть едет. И чтобы никто не двигался, пока я не отдам команды!

— А что там, по-вашему, происходит? — с любопытством спросил Паппа.

— Много чего, — отозвался Уотерби. — Я бы дорого дал за право сходить туда и повидать кое-какие лица. Там, думаю, немало интересных людей.

— Как вы считаете, откуда Болан начнет атаку?

— Хороший вопрос! Это примерно все равно что попытаться угадать действия центрального нападающего после подачи. Сказать по правде, я не завидую этим господам из мафии. Они должны сидеть тихонько, как мыши, ожидая, пока Болан не сделает своего первого хода, чтобы знать, что предпринимать и как реагировать, С этим Боланом чувствуешь себя так, словно ты накануне ядерной катастрофы.

Паппа довольно улыбнулся:

— Это новая роль для мафии, правда? Они поменялись местами.

— Да. Который час?

— 3 часа 40 минут.

— Вот видишь! Я же тебе говорил, что ночь будет длинной. Хочешь сандвич?

Паппа энергично закрутил головой:

— Я сейчас не способен проглотить даже маслину.

— Нервничаешь?

— Скорее всего. Раньше мне уже приходилось участвовать в нескольких операциях, но в такой…

Паппа, устроившись поудобнее, закурил сигарету.

— Но на этот раз ты оказался заодно не с теми, кто на вилле. Паппа промолчал.

— Я прав? — спросил Уотерби.

— О! Дьявол! Да. Я восхищаюсь этим парнем.

— Я тоже, Джонни, я тоже. Не стесняйся этого. Единственное, на что я надеюсь, так это на то, что он не станет прорываться через полицейские кордоны со стрельбой, и все.

— Именно этого и я боюсь! — со смехом заявил Паппа.

— Нельзя позволять чувствам брать над собой верх, Джонни.

— О! Я знаю.

— Сентиментальный полицейский — это мертвый полицейский.

— Знаю.

— Слушай мой приказ: стрелять на поражение.

— Я знаю об этом тоже!

— Только не забудь, — произнес Уотерби с горькой улыбкой.

Мак Болан, в последний раз проверив все свое имущество, в том числе вооружение, мысленно повторил последовательность выполнения операции. Он снова прильнул к дальномеру, чтобы еще раз изучить диспозицию в лагере противника. Вот уже тридцать минут в большом зале виллы сидели люди, не вставая и совершая одни и те же жесты, отчего на шторах, затягивавших широкие окна, плясали повторяющиеся тени. Они либо молились, либо отправляли какой-то ритуал, либо…

Не отрываясь от объектива, Мак поддернул рукав, нащупал часы и, положив палец на кнопку секундомера, приступил к хронометражу.

Раз — тип во главе стола поднимает руку, а другой нагибается вперед — три секунды… кто-то проходит в глубине зала пять секунд… еще один силуэт идет в обратном направлении…

Болан внимательно следил за происходящим в зале, за каждым движением сидевших за столом людей в течение пяти минут, потом улыбнулся и, отвернувшись от дальномера, занялся своими делами. «Неплохо, — признал он, — совсем неплохо, но вот где же они на самом деле?» Свет на вилле горел не везде, только на первом этаже, и то в двух-трех окнах.

И еще Болан видел часть автостоянки, поэтому машина, вихрем рванувшаяся с места, не осталась им не замеченной; Он проследил за ней в оптический прицел. Огнем фар резануло по глазам, и машина исчезла за поворотом дороги. Сначала это заинтересовало Мака, но ненадолго. Больше всего его внимание привлекал дом. На крыше никого не было видно, ее линия просто растворялась в темноте ночи.