Глава 10

Тим еще никогда не убивал женщин, и это чувство новизны его будоражило.

Женщина была красивой. Распахнувшиеся полы халата демонстрировали искусственную правильность форм, хирургически утонченную талию и красивую грудь, конечно же, тоже фальшивую.

Она тяжело дышала и все еще слабо трепыхалась в его руках, как вынутая из воды золотая рыбка.

— Зря ты пыталась разослать те файлы, — прошептал ей на ухо Тим, прижимая к ее лицу вместо ладони влажный от препарата носовой платок. — Третьяк сильно ошибался, предполагая, что тебя не найдут...

Испуганные, ярко накрашенные глаза уже подернулись мутной поволокой, так и не успев потечь грязными ручейками слез. На дне расширенных зрачков билась в агонии мольба.

Тим чуть плотней прижал к ее лицу влажный платок, и черные ресницы медленно опустились. Женщина отключилась.

Осторожно положив ее на кушетку, Тим вынул карманный пластиковый кейс, и, ловко открыв его, засек время на таймере — после усыпления следовало подождать пять минут. Казалось бы, ничего сложного. Но когда ты возбужден, ожидание — непростое испытание.

В кабинете массажа все вокруг было залито ярким светом и застелено белыми простынями — совсем как в морге. Этот свет и крахмальная белизна его раздражали. За дверью уже второй раз слышались чьи-то шаги, но, к счастью, направлялись они куда-то дальше по коридору.

Наконец таймер беззвучно завибрировал у Тима в руке, и он вытащил из карманного кейса крошечный шприц с розовой жидкостью в нем. Распахнув полы халата еще шире, он окинул внимательным взглядом безвольно раскинувшееся на кушетке тело. Приподняв женщине правую руку, склонился к ее подмышке: так и есть, две родинки. Идеальное место для приготовленной инъекции.

Быстрый укол в крошечное коричневое зернышко завершил дело.

Поправив ей разметавшиеся волосы, Тим завязал ее халат, убрал шприц в кейс и сунул его в карман. А потом открыл двери и уверенным шагом вышел в коридор.

Вежливо попрощавшись с улыбчивым симпатичным массажистом и девушкой-администратором за стойкой, Тим направился к выходу. И в этот момент из глубины салона женский голос надрывно прокричал, что вип-клиентке стало плохо и нужно срочно вызвать скорую. За спиной послышался какой-то грохот и стремительный топот ног, но Тим даже не обернулся.

Сейчас она еще хватает ртом воздух, пытаясь, наверное, что-то сказать, но спазм еще не отпустил ее горло, и из глотки доносится только невнятный хрип. Еще несколько секунд, и ее сердце остановится.

Тим вышел на улицу, поежился от резкого свежего ветра с Невы. Он терпеть не мог Питер.

***

Войдя домой, Рэм тяжело упал на кровать, раскинув руки в стороны, и обвел взглядом спальную.

Камера слежения за входной дверью. Камера, встроенная в шлем полного погружения. Электроприборы снабжены функцией голосового управления, управления по сети и имеют встроенные динамики. Музыкальная установка с камерой, и динамиками. И, конечно же, линзы.

Uno сейчас мог его и видеть, и слышать из любой точки.

Рэм вдруг вспомнил, что очень давно не звонил матери.

Закрыв глаза, он напрасно старался хоть немного расслабиться. Где-то глубоко внутри все самые важные эмоциональные пружины были накручены до предела. Начальнику и Олегу, который просто засыпал его тревожными сообщениями, Рэм сбросил шаблон, что не стоит беспокоиться, и как только выдастся удобный момент, непременно свяжется с ними.

Олег был пуглив, словно маленькая девочка, и предстояло еще хорошенько обдумать, что и как ему рассказывать. А на вежливые расшаркивания с Ильичом у Рэма просто не было сил.

Пролистнув список, он увидел еще несколько писем от формальных приятелей из разных тусовок, от поклонниц...

А потом он увидел письмо от Лизы. В письме лежала картинка. Серый дождь, лужи, маленький промокший котенок сидит на лавочке, а над ним раскрыт большой ярко-синий зонт. Рисунок был сделан резкими, нервными штрихами. А внизу, под ним, висела записка.

«Спасибо за все. И прости меня.»

Рэм вдруг улыбнулся. Он вспомнил, как она горячей рукой хлопнула вазу у него над головой, как сидела за столом, поджав к груди белые коленки. И запах ее нежной кожи, и то, как ее тело отзывалось на каждое прикосновение, и в груди приятно заныло.

Лиза была онлайн.

«Привет», — написал ей Рэм.

«Привет», — ответила девушка.

«Ты занята?»

«Да, если сидение на подоконнике — это занятие».

«Не хочешь прогуляться?»

Лиза ответила не сразу.

«Куда?»

«Мне без разницы.»

Лиза ответила быстро.

«Хорошо!»— написала она.

«Спасибо. И еще одно: давай без линз?»

Лиза отправила ему в ответ смеющуюся до слез мордашку.

«Принято! Поддерживаю! Где увидимся?»

«Я буду на набережной напротив твоего дома через тридцать-сорок минут.»

«Хорошо.»

«Не надевай садистской обуви.»

В ответ прилетела смущенная мордашка.

«Не буду.»

Рэм ждал ее, сидя на железных перилах набережной и глядя на грязно-коричневую воду едва живой реки. Пешеходная зона, обнесенная красивыми клумбами и витыми фонарями напоминала дешевую женщину, которая пытается выглядеть дорого и богато: грубоватая лепнина, выкрашенные золотой краской и уже местами облезшие от нее скамейки, пестрые цветочные композиции в громоздких вазонах из стекла. Его раздражала эта кричащая безвкусица, и потому Рэм предпочел повернуться к ней спиной.

Бриться он не стал, так и остался с рыжеватой порослью на щеках и подбородке. Впрочем, эта небрежность очень гармонировала с бесформенными штанами и безрукавкой с капюшоном .

Лиза подошла легким, почти неслышным шагом и встала у него за спиной, вытесняя запахи города нежным ароматом духов.

— Что показывают? — спросила она, чуть касаясь его локтя.

Рэм обернулся.

— Экологический кризис, — ответил он с грустной улыбкой. — И размышления о хрупкости жизни. Ты отлично выглядишь.

Лизе и правда очень шли и клетчатые брючки с майкой, и спортивные ботинки с высокой грубой подошвой, и распущенные по плечам волосы.

Она удивленно взглянула на рыжую поросль на щеках Рэма, но тактично ничего не сказала по этому поводу.

— Спасибо. Знаешь, я тут поняла, что в последний раз без линз выходила на улицу года три назад. Тогда всякие декоры доп-реала только входили в моду. А сейчас, смотрю, даже девушки многие светят лысой головой! А в линзах если смотреть — у каждой второй роскошная шевелюра...

Рэм усмехнулся.

— А ты с экстрим-готами никогда не встречалась? Они вообще накладывают на себя картинки, скажем, окровавленности, или выбитые зубы, или нож, торчащий из шеи. Представь себе, вбегает такой парень в кафе, орет и изображают агонию. Народ визжит, испуганно рассыпается в стороны...

Лиза сморщила носик.

— Фу какая гадость! Вот придурки.

Рэм усмехнулся.

Он спрыгнул с перил, взял ее тонкую ладонь в свою, и повел девушку в сторону стоянки наземного такси.

— Что ты задумал? — спросила Лиза, с нежностью глядя на его светлый затылок.

— Я хочу показать тебе Москву, которую я люблю.

— Отлично, — беззаботно отозвалась Лиза. — Это далеко?

Он наклонился к ней и указал пальцем на высотку в форме цепочки ДНК.

— Во-он там.

Лиза удивленно пожала плечами.

— Но там же всего-навсего какой-то деловой центр, разве нет?

Рэм тихонько рассмеялся.

— Ты низко смотришь.

И чуть приподнял ее голову за подбородок.

— Смотри, куда я показываю!

— Эмм... В небо? — недоумевающе спросила Лиза.

— На тонкой грани между небом и миром делового центра есть лучшее место на планете, которое называется крыша.

— Ты хочешь забраться на крышу? — ахнула Лиза. — Нас же снимут оттуда через пять минут и оштрафуют!

Рэм хитро прищурился.

— Если заметят. Но мы будем паиньками и не станем вылезать из слепого пятна, а дроны так высоко обычно не курсируют.

Глаза Лизы заблестели детским задором.

— Давай! Я никогда не была на крыше! Я готова! Веди меня в поднебесье!

Пробираясь с предпоследнего этажа по пожарной лестнице до самого выхода на крышу, Лиза нервно хихикала и стискивала Рэму ладонь.

— Тише ты, — с улыбкой шептал он ей, набирая пароль на люке.

— Откуда ты знаешь пароль? — заговорщицки прошипела она.

— От местных крыс, — ответил Рэм, толкая люк наверх, и через мгновение они оказались наверху.

Теплый ветер дышал здесь свободно, не скованный лабиринтами высоток и зелеными насаждениями. Солнце клонилось к закату, разбрызгивая по небу рыжие, розовые, желтые и даже зеленоватые краски. Города почти не было видно, только поверхность крыши — и бездонное, свободное небо.

Лиза долго стояла, запрокинув голову вверх, а потом проговорила:

— Боже мой, я чувствую себя птицей... Вот бы взглянуть вниз, на город!

— Давай только перед уходом? Если ты подойдешь близко к краю, тебя точно засекут, и уходить нужно будет резко и стремительно.

Мечтательное выражение на лице Лизы растаяло. Она мгновенно представила себе, как ее здесь «засекут», и ощущение тревоги пробежало холодком по спине.

А Рэм тем временем улегся на гладкое, нагретое солнцем покрытие, и глубоко вздохнул.

— Садись, сейчас начнется самое интересное. Будет гаснуть солнце, и если нам повезет, мы сможем разглядеть звезды.

Лиза присела рядом, подобрав ноги по-турецки. Опасливо осмотрелась.

— Рэм, тут, конечно, очень здорово... Но, мне кажется, нам не стоит здесь задерживаться.

— Почему? — просто спросил он.

— Ну... Мы как бы закон нарушаем, — нервно хихикнула девушка.

— Здесь тебе опасаться совершенно нечего. Не дергайся, расслабься немного.

Лиза вздохнула. Помолчала пару минут и вдруг произнесла:

— Мне сейчас почему-то вспомнился Глен Харпер... Ты читал Харпера?

Рэм утвердительно хмыкнул.

— В ранней юности я прочитал много всякого мусора, и Харпера в том числе.

Лиза охнула, резко обернулась к Рэму.

— Мусора? — переспросила она. — Ты считаешь Харпера мусором?

— Ага.