Тристан посмотрел на деревянный поднос, и подумал, что тут стоит оловянная тарелка, а может быть, даже серебряная. Откуда ему это известно? Он покачал головой, и поддел кусок жаренного в пряностях кролика. Он посмотрел на Пен, которая ела кусочек жаренного молочного поросенка. Снова свиньи.

Она пыталась его отвлечь этим пиром. Чем больше она избегала разговора про шпаги, тем больше он забавлялся. Она испытывала отвращение к ношению оружия. Эту щепетильность он мог понять. Большинство женщин избегают насилия, а Пен, большую часть времени, была такой доброй, такой нежной.

В самом деле, иногда она проявляла здравый смысл. Он не стал бы давать оружие ни Сниггсу, ни Дибблеру, ни Эрбуту, никому другому из тех умалишенных, которым она позволила себе служить. Она украдкой посмотрела на него сквозь блестящий поток своих волос. В ответ он улыбнулся так довольно и мило, что она нахмурилась.

Он не мог противостоять желанию поддразнить ее. Она сплела вокруг него кружево из нелепых выходок вот уже который день, окружая и смущая его, изводящим и неугасимым желанием завоевать ее. Теперь настала ее очередь пережить эти пытки. Когда этот смехотворный пир завершиться, он настоит на посещении оружейной комнаты.

— Трески? — Спросила она, протягивая тарелку с рыбой.

— Благодарю. — Он взял кусочек.

— Вареного каплуна? — Он снова кивнул. Она пыталась накормить его до отвала, чтобы единственным его желанием было поспать. Она не знала, сколько он был способен съесть. Он сунул себе в рот ломоть каплуна, который был приготовлен с беконом и приправлен чебером, петрушкой, иссопом и шалфеем. Он вынужден был признать, что зловредная девица Твисл знает толк в готовке.

Но ужиная, он наблюдал за сидящими за нижней частью стола. Дибблер, как обычно, спорил со Сниггсом. На сей раз, эти глупцы, по-видимому, ссорились, каким образом резчик мог разрезать гуся, и не труднее ли разделать оленя или выпотрошить лосося. Дибблер клялся, что он видел, как резчик это делал тремя разными способами в Лондоне, а значит он — непререкаемый авторитет в этой области. Божье дыхание, этот замок нуждается в мужском руководстве.

Ужин продолжался, как и гулянье, пока последний пирожок не был съеден, последний глоток эля не был выпит из кожаного кувшина. Тристан опустошил свой оловянный стакан. Когда он поставил его и приготовился спросить Пен про оружейную комнату, сзади него вдруг появились руки, несущие поднос. На этом подносе находилась гигантский пирог. Он вздрогнул, услышав голос Твисл.

— Яблочный пирог, — проворчала кухарка, хмуро глядя на него. — Даже не знаю, зачем она мне приказала сделать его для Вас. Сладкий фарш из орехов, изюма, яблок достаточно хорош для остальных. Поэтому и для Вас тоже.

Он сузил глаза:

— Ты его отравила?

— Не сегодня вечером.

— Благодарю, — ответил он.

— Могу это сделать завтра.

И не сказав больше ничего, Твисл удалилась к буфету. Пен мило ему улыбнулась, после того, как ушла Твисл. Он отрезала для него кусок пирога, по размеру подходящий для троих.

— Я сама следила за Твисл. Весь день.

Он предложил ей кусок своего пирога, но она покачала головой. — Я предпочитаю Уорденский пирог. Мне нравятся груши.

— Возможно потому, что они сочные и спелые, прямо, как Вы.

Она уставилась на него.

— Я? Я костлявая и у меня плоская фигура. У меня квадратный подбородок и я могла бы сойти за парня, если меня подстричь. Нэни говорит, что я напоминаю сверчка.

— Но мне Вы нравитесь. А! Вы краснеете.

— Ешьте Ваш пирог, Тристан.

Он положил пирог, наклонился ближе и посмотрел ей в глаза. — Я бы с удовольствием.

Ее глаза чуть не оказались на лбу, когда он коснулся ее бедра. Она подпрыгнула на стуле и взвизгнула. Она отбросила его руку и, взяв пирог, запихнула его в Тристана. Так как рот его был открыт, он не смог сопротивляться. Пирог занял все пространство между губами. Он смеялся и жевал одновременно, а она, наклонив голову, ела свой грушевый пирог.

Она продолжила запихивать в него пирог, и он принял ее вызов. Он съел всю начинку и крошку от корки, потом попросил добавки.

— Но больше ничего нет, — отвечала она вне себя от изумления. Он взял у нее кусок Уорденского пирога и смел все подчистую с половиной кувшина эля. А потом он ухмыльнулся.

— Если Вы думали, что я стану сонным из-за большого количества съеденного, то вас ожидает разочарование, госпожа Фейрфакс. Я собираюсь доесть Ваш Уорденский пирог, а потом Вы и я пойдем в оружейную.

— Но мы не можем.

— Глупости.

— Мы не можем уйти пока… пока не выступит Дибблер.

Он почувствовал смятение.

— Дибблер.

— Да, он сочинил песню.

— Иисусе, сохрани меня.

— Сейчас, Тристан, он очень трудился над ней.

Тот устроился поглубже в кресле, устроил свой подбородок себе на грудь, а Пэн подала сигнал Дибблеру. Вдохновленный капитан замковой стражи прошел между веселящимися жителями замка и деревни, чтобы поклониться перед помостом.

Он намазал маслом свою челку так, чтобы она полукругом прикрывала его череп. Его камзол из поношенного блестящего бархата почти прикрывал его брюшко. Желтые лосины провисали на коленях и лодыжках. Дибблер провел рукой по волосам, посмотрел на эту руку, и тайком вытер ее сзади о лосины. Эрбут, даже более розовый, чем всегда, и дышащий ртом, присоединился к старшему по званию и стал бренчать на лютне. Дибблер одну руку приложил к сердцу, другую выставил вперед, оттопырив палец.

Тристан поморщился и прижал подбородок к вороту своего камзола.

— Божье дыхание!

— Тише, Тристан, — Пен толкнула его руку своим локтем. — Вы обидите Дибблера.

— Как я могу обидеть грубияна, который бродит по этому месту, хныча и крича про глупости и стога сена таким голосом, который бы и глухому не понравился?

К счастью, четвертый стих Дибблера был прерван, когда в зале появился запыхавшийся потный Сниггс в своем заплатанной одежде.

— Госпожа, Марджери исчезла!

Эрбут порвал струну на лютне. Дибблер запнулся на слове «глупец» — а Пен вскочила на ноги.

— Когда? — спросила она.

— Не знаю, госпожа. Где-то между ее последней кормежкой и теперь, когда я зашел проведать ее и вычистить ее комнату.

Пэн отбросила салфетку и метнулась к лестнице на галерее, позади помоста. Тристан, уже чувствуя последствия пиршества, тем не менее отбросил кресло в сторону и последовал за ней. По пятам за ним бежали Сниггс, Эрбут, Дибблер, Твисл и большая часть тех, кто был в зале.

— Одна вы не пойдете. Разума что ли у Вас нет? Кутвелл, без сомнения, явился за своей обожаемой свинкой и мог где-то затаиться. Разве я Вас об этом не предупреждал?

Он побежал вверх по лестнице в комнату Марджери, а Пэн следом за ним. Комната была пуста, дверь открыта настежь. Он посмотрел наверх, но ничего не увидел. Позади толпились слуги Пен, спотыкаясь друг о друга. Он услышал визг Сниггса.

— Ой! — Сниггс сорвал колпак с головы и стал хлестать ею Дибблера.

— Смотри, куда прешь своими бычьими копытами, ты, мерзкое дерьмо!

Дибблер принялся колотить Сниггса обеими руками.

— Хромой гомик, убирайся с дороги!

Тристан закричал:

— Тихо!

Шумящая толпа застыла. Тристан, нахмурившись и тиснув зубы, смотрел на них.

— Как вы думаете, будет ли Марджери тихо себя вести, когда Кутвелл станет выпихивать ее из имения?

Пен нахмурилась и приложила палец к губам. Головы повернулись, все затаили дыхание. Дибблер не упустил возможности ущипнуть Сниггса за руку. Сниггс ударил Дибблера по голени и капитан стражи издал тихий вскрик. Тристан поднял руку, как будто готовясь нанести удар, и они тут же замолкли. Все прислушивались.