Следующие несколько дней он ждал, что память к нему вернется, но единственное, за что он мог поблагодарить Бога, было то, что он не забыл Пенелопу Грэйс Фэйрфакс. Нет, он ее не забыл, но вот она исчезла. Вместо нее к нему приходила толстая старуха по имени Нэни Боггз с ярко-красным носом, которая пахла элем и при ходьбе переваливалась, как гусыня.

От Нэн он узнал, что его вынесло на этот остров и его поселили в собственной спальне госпожи Фэйрфакс в башне замка Хайклиф. И он уже разузнал, что, не считая Пэн и Нэни, в замке жили в основном слегка чокнутые обитатели. И кухарка госпожа Твисл, вынашивающая планы убийства, и розовощекий юный глупец, по имени Эрбут, и те двое, которые соперничали друг с другом за звание шута — Дибблер и Сниггс.

«Как такая молодая девушка могла окружить себя ненормальными?» — размышлял сбитый с толку Тристан. Да, будь у него память, он бы с большей терпимостью относился к огромному количеству сумасшедших вокруг себя. Но памяти у него не было. И единственным якорем в том океане пустоты было это создание с переменчивым и загадочным настроением, которое, казалось, всеми силами избегало его общества. Вначале он был слишком болен, чтобы решить эту проблему. Но чем дольше длилось ожидание, тем сильнее становилось его желание видеть госпожу Фэйрфакс.

Привык ли он так быстро получать подобную зависимость? Он не помнил. Он только ощущал потребность в избавлении от пустоты, угрозы утраты прошлого и знал, как этого добиться. Ему могла помочь Пенелопа Фэйрфакс, ее голос, ее странные перемены в настроении, ее прикосновения — и, вероятно, ее тело.

На пятый день отсутствия Пэн он проснулся, чувствуя себя окрепшим, а его головная боль практически прошла. Он потянулся, ощущая прикосновение льняных простыней к своему телу, взглянул на павлина. Тот хитро посмотрел в ответ. Он сердито посмотрел на пухленьких, обнаженных крылатых младенцев и почувствовал давление пустоты. Выругавшись, он соскочил с кровати и обернул простыню вокруг бедер. В комнате горел камин, поэтому он не мерз. Придерживая простыню, он подошел к двери и открыл ее.

Тристан поглядел на пустую лестничную площадку длинной, продуваемой ветром башенной лестницы, освещенной шипящим факелом бра на стене.

Ледяной порыв ветра пронесся вверх по лестнице и охватил его. Он снова выругался и позвал:

— Госпожа?

Эхо в башне многократно повторило слово, прежде чем затихнуть. Где ее носит? Где же Нэни? Кровь Господня, ему достаточно было потери памяти, не хватало потеряться в черной, пустынной башне. Он набрал побольше воздуха и заорал:

— Пенелопа Грэйс Фэйрфа-а-а-а-а-а-акс!

Имя отразилось от башенных стен. Он откинул голову назад и снова набрал воздух.

— Нет, не делайте этого!

Он посмотрел вниз и увидел свою хозяйку на ступеньках под ним, задыхающуюся и как всегда пугливую. Ее страх подействовал на него. Как она смеет вынуждать его звать ее, словно он напуганный ребенок?

— Где Вы были? — накинулся он на нее. — Иисусе, женщина, мой желудок уже весь усох от голода.

Наконец он достучался до нее. Ее нерешительность исчезла под действием ответного раздражения. Она поднялась вверх по лестнице и стала напротив него, сложив руки на груди.

— Если Вы достаточно окрепли, чтобы реветь, как бык во время гона, любезный, то Вы вполне в состоянии спуститься поесть вместе с остальными.

Тристан сузил глаза и пристально смотрел, как поднимается и опадает ее грудь. Он не был так возбужден за… он точно не знал как долго. Позволив простыне сползти ниже по бедрам, он подошел поближе к ней, так близко, что ощутил ее тепло, и прорычал:

— Ради Христа, леди, если Вы хотите увидеть меня в простыне, я сделаю Вам одолжение.

Взгляд Пэн скользну с его глаз на грудь, затем ниже на теплую, гладкую кожу бедер. Она издала слабый стон и отскочила назад, зардевшись. Этот шаг привел ее на край лестницы, где она зашаталась и вскрикнула. Ее хрупкие черты лица застыли в гримасе ужаса. Тристан чертыхнулся и схватил ее обеими руками. Простыня свалилась, когда он схватил ее за руки и прижал к стене всем телом, чтобы не дать ей упасть в черную пропасть.

Они стояли, прижавшись, он — задыхаясь от облегчения, она — дрожа от пережитого ужаса. Потом она завопила и попыталась оттолкнуть его:

— Не прикасайтесь ко мне!

Она терлась о него, и он почувствовал возбуждение. Не обращая внимания на ее удары, он стиснул зубы и попытался не поддаваться этому внезапному ощущению. Он слышал, как она проклинала его. Ее тело изгибалось, бедро задело ту его часть, что не поддается контролю, и эта часть внезапно поднялась. Он задержал дыхание. Если он ее не остановит, он растеряет все свое благородство и задерет ей юбки прямо здесь, на лестничной площадке. Он снова почувствовал, как она задергалась. Схватив ее за плечи, он резко поднял ее и слегка встряхнул, из-за чего она ударилась головой о стену.

— Не трепыхайтесь, черт бы Вас побрал.

Она, дрожа, удивленно посмотрела на него. Он медленно опустил ее на землю. Их тела прижимались друг к другу, и он стиснул зубы, когда выпуклость ее груди нежно коснулась его голого плеча и груди. Ее ноги скользнули по его ногам, и он почувствовал, как его затвердевшая плоть вжалась в ткань юбки в поисках ее жара. Она продолжала в ужасе безмолвно смотреть на него.

Он не мог ничего сделать. Когда она стала на ноги, он прильнул к ней и, склонив голову, хрипло прошептал:

— Вы должны заботиться обо мне лучше, Гратиана.

Он потерся бедрами о нее, заставив ее выдохнуть.

— Только посмотрите, что случается, когда Вы не обращаете на меня внимания.

Она изогнулась и повернула голову в сторону, но он все равно нашел ее рот. Она пыталась сжать рот. Он улыбнулся, прижавшись к ее губам, его рука обхватила грудь. Когда она открыла рот, чтобы запротестовать, туда проник его язык. Она напряглась и задержала дыхание, когда он стал целовать ее взасос.

Тристан почувствовал, что ее тело расслабилось, а губы открылись. Его бедра ритмично вжимались в её живот, когда она освободила свой рот:

— Нет, пожалуйста.

Он расслышал страх. Музыка ее голоса потонула в ужасе. Кем бы он ни был, он был уверен, что не склонен к насилию и подчинению силой.

— Да, Гратиана. Через минуту.

Тристан отвернулся, прижавшись своей горячей щекой к ее и глубоко дыша. Потом он поднял голову, чтобы взглянуть в встревоженные глаза, и вымученно улыбнулся.

— Если Вы хотите избежать повторения этой ситуации, я советую Вам найти мне одежду, госпожа Фэйрфакс.

— О.

— Вот так, цыпленок. Теперь, если Вы прикроете глазки, я вернусь в свою комнату. Но если я не буду в течение часа одет и накормлен, я пойду искать Вас в чем мать родила, без простыни.

— Нет!

Ее возмущение заставило его рассмеяться и отступить. Взгляд Пэн скользнул вниз, как он и ожидал. Она запунцовела, пискнула и зажмурила глаза. Сжалившись над ней, он поднял свою простыню и скрылся в комнате. Она, должно быть, быстро открыла глаза, так как тут же закрыла за ним дверь.

Он услышал стук каблучков, когда она убегала по лестнице. Посмотрев на себя, Тристан вздохнул. Он подошел к тазу, стоявшему на буфете, и обрызгал ледяной водой лицо и грудь. Следующие несколько минут он успокаивал бурное возбуждение. К тому времени, когда госпожа Фэйрфакс постучала в дверь, он снова лежал в кровати, натянув на грудь покрывало.

— Входите, Гратиана, если осмелитесь.