Эллери почувствовал раздражение. Черт возьми, чему тут улыбаться?

Инспектор, однако, был настроен не столь критично. С удовлетворенным вздохом опустившись в мягкое кресло, он вытянул короткие ноги и пробормотал:

— Да, сэр, это вознаградит нас за наши мучения.

— В частности, за холод, который вы испытали при подъеме, — улыбнулся высокий человек.

Эллери был слегка озадачен. При свете ламп и камина лицо хозяина стало казаться ему знакомым. Это был крепкий мужчина лет сорока пяти и, как показалось Эллери, галльского типа, несмотря на светлые волосы. Он носил твидовый костюм с бессознательной небрежностью человека, равнодушного к своей внешности, но при этом в нем ощущались несомненные обаяние и привлекательность.

Глубоко посаженные блестящие глаза выдавали в нем ученого. Большие, широкие руки с длинными пальцами, привыкшие к властным жестам, отличались необычайной подвижностью.

— Ну, вначале нам было достаточно тепло, — с усмешкой отозвался инспектор. — Настолько тепло, что мы едва успели спастись.

Высокий мужчина нахмурился:

— Значит, вам пришлось так скверно? Сочувствую. Вы говорили о пожаре... А вот и миссис Уири!

В дверях, ведущих в коридор, появилась полная женщина в черном платье и белом фартуке. Эллери она показалась бледной и чем-то взволнованной.

— В-вы звонили, д-доктор? — Она заикалась, как испуганная школьница.

— Да. Пожалуйста, возьмите одежду этих двух джентльменов и посмотрите, не удастся ли вам наскрести чего-нибудь из еды.

Женщина молча кивнула и удалилась, забрав головные уборы гостей и пыльник инспектора.

— Не сомневаюсь, что вы голодны, — продолжал хозяин дома. — Мы уже пообедали, а то я мог бы предложить вам что-нибудь более изысканное.

— Сказать правду, — простонал Эллери, садясь и сразу же почувствовав себя лучше, — мы оба уже на грани каннибализма.

Мужчина добродушно рассмеялся:

— Полагаю, после столь необычной встречи нам следует представиться друг другу. Я Джон Ксавье.

— Ага! — воскликнул Эллери. — Недаром ваше лицо показалось мне знакомым, доктор Ксавье. Я много раз видел ваши фотографии в газетах. Фактически я сделал вывод, что хозяин дома — медик, при виде гравюры по Рембрандту в вашей прихожей. Только медик мог обнаружить столь... э-э... оригинальный вкус в украшении своего жилища. — Он усмехнулся. — Ты ведь помнишь лицо доктора, папа?

Инспектор с энтузиазмом кивнул. В теперешнем настроении он был готов вспомнить что угодно.

— Мы — Квины, отец и сын.

Доктор Ксавье пробормотал нечто любезное, назвав инспектора мистером Квином. Следовательно, он не знал о его работе в полиции. Эллери знаком предупредил отца, и тот понимающе кивнул. Незачем было называть официальное звание старика. Люди, как правило, становятся скованными в присутствии детективов и полицейских.

Доктор Ксавье сел в кожаное кресло и достал сигареты.

— А теперь, покуда мы ожидаем плодов старания моей замечательной экономки, расскажите мне об этом... пожаре.

Мягкое и слегка рассеянное выражение лица доктора не изменилось, но в его голосе послышались странные нотки.

Инспектор пустился в описание жутких подробностей; хозяин дома кивал после каждой фразы, демонстрируя вежливую обеспокоенность. Эллери, у которого болели глаза, вынул из кармана футляр с пенсне, устало протер стекла и водрузил пенсне на переносицу. Он ругал себя за излишнюю подозрительность. Почему доктор Ксавье не может проявлять беспокойство? Его дом расположен на вершине горы, чье подножие охвачено пожаром. «Возможно, — подумал Эллери, — он, напротив, недостаточно обеспокоен».

— Нам нужно позвонить, доктор, — сказал инспектор. — У вас есть телефон?

— Он рядом с вами, мистер Квин. Линия связывает Эрроу с долиной.

Инспектор взял аппарат и стал звонить в Оскуэву. С трудом связавшись с городом, он узнал от сидящего в одиночестве телефониста, что население брошено на борьбу с огнем, включая шерифа, мэра и весь муниципалитет.

— Господи! — пробормотал доктор Ксавье. Обеспокоенность усилилась, а вежливость исчезла. Он встал и начал ходить по комнате.

— Ну что ж, — заметил инспектор. — Думаю, мы застряли здесь по крайней мере на ночь.

— О, пустяки! — Доктор махнул мускулистой правой рукой. — Я бы не позволил вам уехать ночью даже при обычных обстоятельствах. — Он нахмурился и закусил губу. — Это начинает выглядеть, как будто...

У Эллери кружилась голова. Несмотря на сгущающуюся атмосферу тайны — интуиция подсказывала ему, что в одиноком доме на вершине горы происходит нечто странное, — он больше всего на свете хотел лечь в постель и поспать. Даже голод куда-то отступил, а пожар и вовсе казался бесконечно далеким. Ему с трудом удавалось держать глаза открытыми. Доктор Ксавье серьезным голосом, в котором теперь явственно звучала тревога, говорил что-то о засухе и возможности внезапного возгорания, но Эллери уже ничего не слышал.

Он проснулся, виновато вздрогнув. Неуверенный женский голос говорил ему в ухо:

— Если не возражаете, сэр...

Вскочив, Эллери увидел плотную, приземистую миссис Уири, стоящую возле его кресла с подносом в руках.

— Простите мне мои отвратительные манеры, доктор! — воскликнул он, покраснев. — Долгая езда и пожар...

— Чепуха, — прервал его доктор Ксавье с рассеянной улыбкой. — Мы с вашим отцом как раз говорили о неспособности молодого поколения переносить физические испытания. Все в порядке, мистер Квин. Может быть, вы хотите умыться перед...

— Если возможно. — Эллери жадно разглядывал поднос. Голод внезапно вернулся, и он мог бы проглотить закуску вместе с тарелками.

Доктор Ксавье проводил их по коридору и повернул налево к лестнице. Поднявшись по покрытым ковровой дорожкой ступенькам, они очутились на площадке этажа, где, очевидно, находились спальни. Площадка освещалась тусклым светом лампы, но в коридоре царила темнота, а все двери были закрыты. В комнатах было тихо, как в склепе.

— Брр! — высказал свое отношение к происходящему Эллери на ухо отцу, когда они следовали по коридору за импозантной фигурой хозяина. — Отличное местечко для убийства! Даже ветер соответствует обстановке. Слышишь, как он воет? Этой ночью бэнши[16] разгулялись вовсю!

— Можешь слушать их, сколько твоей душе угодно, — добродушно проворчал инспектор, — но сейчас, сынок, даже целая армия бэнши не способна вывести меня из равновесия. Мне это место кажется настоящим дворцом! Убийство? Ты просто рехнулся! Это самый приятный дом, в каком я когда-либо бывал.

— Ну, я видел и поприятнее, — мрачно отозвался Эллери. — Кроме того, ты всегда руководствовался разумом, а не чувствами... О, доктор, вы просто великолепны!

Доктор Ксавье распахнул дверь. За ней оказалась просторная спальня — все комнаты в этом доме впечатляли своими размерами. На полу, рядом с широкой двуспальной кроватью, лежали различные компоненты багажа Квинов.

— Стоит ли говорить о таких мелочах, — промолвил доктор Ксавье. Он произнес эти слова рассеянно и без должной сердечности, которую можно было ожидать от столь безупречного хозяина. — Куда еще вы могли отправиться при таком пожаре внизу? Это единственный дом на несколько миль вокруг, мистер Квин... Я взял на себя смелость, пока вы... отдыхали в гостиной, поручить моему слуге Боунсу, чтобы он перенес сюда ваш багаж. Боунс — странная фамилия, не так ли? Это несчастный одинокий старик, которого я подобрал много лет назад. Мне он абсолютно предан, несмотря на грубоватые манеры. Боунс позаботится о вашей машине. У нас есть гараж — на такой высоте машины на воздухе сыреют.

— Молодчина Боунс! — одобрил Эллери.

— Туалет здесь, а общая ванная за лестницей. Оставляю вас для ваших омовений.

Он улыбнулся и вышел, закрыв за собой дверь. Квины, оставшись вдвоем посреди огромной спальни, в молчании смотрели друг на друга. Затем инспектор пожал плечами, снял пиджак и направился к двери туалетной комнаты.