Положение на суше продолжало оставаться напряженным. Результаты успешного контрнаступления 7-й армии были сведены на нет новым наступлением белых вдоль шоссе Ямбург — Красное Село. С 5 по 6 июня противник продвинулся к Петрограду. Части белых вышли на линию реки Коваши и оказались на ближних подступах к фортам Серая Лошадь и Красная Горка. Пытались помочь наступлению на Петроград и белофинны. 5 июня в Кронштадте раздались взрывы крупнокалиберных снарядов — стрелял форт Ино. Галлер сразу же получил приказ вывести «Андрея Первозванного» на Большой рейд и на огонь с Ино «отвечать равным числом выстрелов». Но белофинны стрельбы не возобновили, и на следующий день Лев Михайлович ввел линкор в гавань. Однако на душе у него было неспокойно. Чувствовал: наступают тяжелые дни. 11 июня как-то загадочно возник пожар на форту Павел, используемом как склад мин. Почти до двух ночи следующих суток там взрывались мины.
Это случилось 11 июня, в день, когда адмирал Коуэн дал радиограмму с сигналом к восстанию белогвардейским заговорщикам в Кронштадте и на Красной Горке, принадлежащим к контрреволюционному «Национальному центру». Она была перехвачена и поступила в штаб Балтфлота.
Утром 13 июня «Андрей Первозванный» стоял в Военной гавани у Усть-Рогатки. В начале десятого Галлера вызвал на «Петропавловск» начальник ДОТ. В салоне у С. Н. Дмитриева находился Н. М. Разин, комиссар «Петропавловска», день назад принявший и обязанности комиссара ДОТ. Разговор был недолог: Галлеру сообщили, что на Красной Горке и Серой Лошади белогвардейское восстание, крепостные полки — 1-й и 2-й Кронштадтские с мятежниками. Фронт у фортов практически оголен. Около семи утра с Красной Горки передали по телефону на форт Риф ультиматум, требуя присоединиться к мятежу и угрожая открыть огонь в случае отказа. «Андрею Первозванному» надлежит быть в готовности к стрельбе главным и средним калибрами по Красной Горке и к выходу на рейд.
Галлер не успел еще выйти из салона, когда радисты принесли две радиограммы с мятежной Красной Горки. Одна из них была адресована в Биорке адмиралу Коуэну: «Красная Горка в Вашем распоряжении». Другая — гарнизону Кронштадта: «Присоединяйтесь к нам, иначе Кронштадт будет уничтожен» [116]. У Галлера не было сомнений — впереди бой с Красной Горкой.
Вернувшись к себе, Лев Михайлович приказал немедленно готовить корабль к бою и походу. Около одиннадцати начальник ДОТ распорядился вывести линкор на Большой Кронштадтский рейд. Заканчивали обедать, когда подошли буксиры. Сыграли аврал. Галлер стоял на мостике, всматривался сквозь оптику бинокля в южный берег. Пока все спокойно. Но он не обманывался, ожидал начала огня Красной Горки. Прикинул: на форту две двухорудийные башни и четыре открытых орудия калибром 305 миллиметров. Итого, восемь пушек. Значит, могут вести огонь четырех- или даже восьмиорудийными залпами… Он вспомнил бой в Ирбенском проливе в октябре 1917 года, когда Церельская батарея стреляла по германским линкорам. Противник вел дуэль, непрерывно маневрируя, церельцы добились, кажется, лишь одного попадания. Но и огонь дредноутов по батарее не был эффективным. Выводы? Нужно вести обстрел Красной Горки на ходу. Правда, маневрировать придется на прямых курсах — диктует движение по фарватеру. Таким образом, управляющий огнем на Красной Горке будет знать курс «Андрея». Что же делать? И он решил: нужно сбивать пристрелку изменением скорости. А чтобы повысить мощь огня линкора, ввести в дело и 203-миллиметровый калибр. При стрельбе бортом это будет семь орудий. И плюс четыре 305-миллиметровых. Стрелять по форту будут одиннадцать орудий. Неплохо!
Предстоящие действия ДОТ определил приказ Реввоенсовета Балтфлота, полученный С. Н. Дмитриевым вскоре после инструктажа командира «Андрея Первозванного»: «Ввиду известной вам обстановки предлагается: 1. Привести в готовность все боевые суда вашего отряда („Андрей Первозванный“ в полную, „Петропавловск“ в двухчасовую, „Олег“ в часовую, миноносцы: дежурный в полную, а остальные в четырехчасовую готовность).
2. Суда расположить таким образом, чтобы: а) они могли вступить в кратчайший срок в бой с наступающим с моря неприятелем; б) могли производить обстрел обоих берегов (северного и южного берега залива. — С. З.), по возможности не выходя за меридиан Толбухина маяка.
3. В случае обстрела Кронштадта или судов флота с береговых батарей следует немедленно отвечать»[117].
Содержание приказа соответствовало складывающейся обстановке. Появление у Кронштадта английских кораблей не исключалось. Видимо, «Национальный центр» должен был обеспечить захват всех фортов Кронштадтской крепости. Получив секретные карты и шифры с перешедшего 13 июня на сторону мятежников тральщика «Китобой», Коуэн мог попытаться двинуть свои корабли непосредственно к Кронштадту. Надо думать, Коуэн ожидал дальнейшего и, как он надеялся, благоприятного развития событий.
Одновременно с предъявлением Реввоенсоветом Балтфлота в полдень 13 июня ультиматума Красной Горке началась подготовка к подавлению мятежа силами 7-й армии и Балтфлота. Формировалась береговая группа войск, в основном из моряков, для наступления на Красную Горку со стороны Ораниенбаума. Предусматривалось, что оно будет проходить во взаимодействии с ДОТ и авиацией. Решение было правильным, так как уже после истечения двухчасового срока ультиматума Реввоенсовета мятежники предъявили Кронштадту новый ультиматум, требуя сдаться через 15 минут. Прошел этот срок, и в 14 ч 50 мин 305-миллиметровые орудия Красной Горки открыли огонь по Большому рейду и по городу.
Галлер, не покидавший мостика и после того, как в 14 ч отдали якорь на Большом Кронштадтском рейде, немедленно запросил «добро» на ответный огонь. К этому времени он вместе с артиллеристом А. С. Соболевым и его братом старшим штурманом Л. С. Соболевым, будущим известным советским писателем, рассчитал данные для стрельбы по Красной Горке с места стоянки. И вот разрешение начальника ДОТ получено, в 15 ч 15 мин пошли первые залпы… Одновременно он услышал гром выстрелов «Петропавловска». Дредноут стрелял из Военной гавани, в секторе обстрела у него оказалась лишь одна башня — четвертая. Вскоре дальномерщики доложили Галлеру, что залпы «Петропавловска» падают с недолетами, и он приказал дать об этом семафор начальнику ДОТ. Между тем артиллеристы мятежного форта пристрелялись по «Андрею Первозванному», снаряды ложились довольно близко от корабля, поднимали высокие всплески в саженях 50—100. Но огонь с Красной Горки вели редкий, с большими паузами.
После пяти вечера Красная Горка почему-то прекратила обстрел рейда. В 17 ч 40 мин дал последний залп главным калибром и «Андрей Первозванный». Лев Михайлович приказал оставить у орудий одну смену, разрешил команде обедать и спустился в кают-компанию. С едой покончили быстро: все уже знали, что скоро съемка с якоря и переход к маяку Толбухин. Галлер поднялся на мостик, закурил трубку. На баке пробили две с половиной склянки — 18 ч 30 мин. Как всегда, с удовольствием слушал он приятный перезвон — склянки отбивали и на «Петропавловске», отдававшем якорь поблизости. «Время!» — подумал он, взглянув на часы, и приказал играть аврал. Вскоре линкор снялся с якоря, медленно развернулся к западу. «Легли на створ Николаевских маяков», — доложил штурман Л. С. Соболев.
Путь до Толбухина прошли меньше чем за час. Все данные в приборы стрельбы были введены, в башнях и казематах напряженно ожидали открытия огня. Но Галлер не давал команду — не хотел начинать бой с Красной Горкой на сближении, на курсе к весту. Ведь если корабль получит в начавшейся дуэли повреждения, разворачиваться на курс к Кронштадту придется под сосредоточенным огнем форта. А до него каких-то 50–60 кабельтовых. На такой дистанции от мощных снарядов 305-миллиметровых орудий не спасет никакая броня… На траверзе Остовых вешек Галлер скомандовал на руль, и линкор начал поворот на обратный курс.