Опустив голову, хозяйка вздохнула:

— Я понимаю... Но это ожидание для меня пытка. Мои дети засыпают меня вопросами, некоторые работники стали разговаривать нагло, кредиторы стали более требовательны... Когда кончится этот кошмар?

«Самое позднее через одиннадцать дней», — подумал Коплан, но вслух ответил:

— Я, как и сотни других людей, буду стараться найти вашего супруга. Вместе мы добьемся успеха.

Его уверенный голос успокаивающе подействовал на мадам Ларше, которая, смешивая в стакане ром и сахарный сироп, спросила:

— Какой же метод вы собираетесь использовать? Уже все перепробовали...

— Я и буду применять почти все, — ответил Франсис. — Я не рассчитываю на божественные и сверхъестественные силы. Новизна, скорее, заключается в подходе к проблеме. В качестве примера я задам первый вопрос: кто знал, что ваш муж собирается в тот вечер поехать в Фор-де-Франс к восьми часам?

Поскольку его собеседница хранила молчание, он заговорил снова:

— Судя по рапортам полиции, месье Ларше выехал довольно неожиданно, чтобы встретиться с четой американцев, живущей в «Лидо», которая, кстати, первая обеспокоилась его отсутствием. Сколько человек здесь, из окружающих вас, знали, что ваш муж собирался уехать?

Мадам Ларше немного подумала, потом смущенно сказала:

— Мне довольно трудно ответить... Муж согласился на эту встречу по телефону, во второй половине дня, и рассказал мне, потому что из-за этого мы должны были поужинать раньше, чем обычно. Мы никогда не обращаем внимания на слуг... Они приходят, уходят... Леонар и кухарка наверняка знали. Дети тоже слышали. И те, и другие могли рассказать другим слугам.

Коплан жестом остановил ее:

— Я не считаю, что сигнал о начале операции подали отсюда. Времени было очень мало, и маловероятно, что кто-то из прислуги набрался смелости воспользоваться вашим телефоном, чтобы предупредить похитителей, тем более что, как вы сами говорили, люди без конца снуют по дому. Просто я хотел обратить внимание на деталь, упущенную из виду полицией, — похищение требует предварительной подготовки. А теперь скажите, вы уверены, что присланное из Джорджтауна письмо написано рукой вашего мужа?

Ошеломленная женщина, бледнея, посмотрела на него.

— Боже мой... — прошептала она. — Я не рассматривала почерк... Я так переживаю всякий раз, когда перечитываю. Подождите, я его принесу.

Она вышла из комнаты.

— Мне понадобится какая-то записка, написанная им собственноручно, чтобы провести сравнение, — сказал Коплан, когда мадам Ларше вернулась. — Если можно, недавняя.

Она кивнула и ушла, а Коплан вставил в глаз лупу ювелира. Сначала он прочитал послание и обдумал его выражения, поскольку мошеннику легче подделать почерк, чем манеру изъясняться.

Хозяйка дома возвратилась быстро. Она протянула Франсису листок бумаги и произнесла:

— Он прислал мне его, когда был в Париже, шесть месяцев назад...

— Вы не заметили ничего необычного в стиле записки, полученной из Британской Гвианы? — спросил Коплан, рассматривая оба листка.

Сев рядом с ним, мадам Ларше отрицательно покачала головой:

— Нет... Хотя он никогда не начинал письмо со слов «Моя дорогая Иоланда»... Обычно он использовал более нежные, более интимные слова. Но, возможно, в данном случае это нормально, вы так не думаете?

Наклонившись вперед, Коплан промолчал. Почерки явно были «разновесными»: в написании букв были небольшие различия, но вся записка вообще была написана более тяжелой рукой. Почему же похитители отправили эту фальшивку?

Возможно, они сделали это, чтобы сбить со следа полицию, чтобы попытаться убедить ее в бессмысленности розысков, поскольку Ларше находился вне пределов ее досягаемости. Но на ум Коплану пришла и другая версия...

Он отложил лупу и, глядя на хозяйку, успокоил ее:

— Да, письмо написано рукой вашего мужа. Если вы получите от него другие известия, сообщите мне; я остановился в отеле «Беркли».

Чуть-чуть успокоившись, женщина прошептала:

— Обязательно, будьте уверены.

Коплану стало не по себе от ее взволнованного лица.

— Вы после того встречались с Филдзами? — небрежно спросил он, прежде чем отпить холодного пунша.

— Да, они приезжали два раза... Эти американцы очень милые люди, но их мышление все-таки очень сильно отличается от нашего. Они ужасные реалисты... Успокаивая меня, они хотели прозондировать мои намерения и узнать, продам ли я им землю при любом исходе дела. Разве это не ужасно?

Коплан улыбнулся.

— Нет, для них это нормально. У них чувства никогда не заслоняют деловых интересов.

Сменив тон, он спросил:

— Вы мне позволите пять минут поболтать с вашим слугой Леонаром?

— Но... конечно, — согласилась она, несколько ошеломленная. — Мне позвать его?

Гость кивнул головой, она потрясла стоявший на столе колокольчик, чей звон разнесся по всему дому. Коплан встал.

— Я поговорю с ним на улице, как мужчина с мужчиной, — заявил он, направляясь к двери. — После я вернусь сюда.

Оставшись одна, мадам Ларше спрашивала себя, кто же такой ее гость. Высокопоставленный сотрудник Министерства юстиции? Суперсыщик с невероятной проницательностью? Или адвокат парижских обвиняемых, желающий пролить свет на исчезновение плантатора до начала суда?

Коплан перехватил Леонара, когда тот, шагая с фамильярной медлительностью, приближался к гостиной. Они вышли в сад, и Франсис после короткой преамбулы, которой он надеялся завоевать доверие негра, небрежно осведомился:

— Между нами говоря, месье Ларше был добрым хозяином?

Леонар выставил светлые ладони и поднял глаза к небу:

— О, месье! Здесь все его любили...

— Никто из слуг не ушел с работы после его исчезновения?

— Нет, месье.

— В вечер, когда он уехал, он не просил тебя приготовить ему чемодан?

Старый негр рассердился и окинул Коплана подозрительным взглядом.

— Чемодан? — недоверчиво переспросил он.

— Да, какой-нибудь багаж...

Леонар энергично потряс седеющей головой.

— Нет, месье... Он взял только портфель.

— Он и мадам спят в одной спальне?

— Это... да, разумеется, месье. Коплан шепнул ему на ухо:

— Они никогда не ссорились?

Леонар все больше убеждался, что, видно, белого ударили бамбуковой палкой по голове. Его эбеновое лицо выражало это очень ясно.

— Никогда, — уверил он, почти негодуя. — За двадцать лет ни разу. Он никогда не лазил под юбку девчонкам, которые здесь работают... А они тут бесстыдницы.

Коплан по достоинству оценил это неожиданное свидетельство добрых нравов и продолжил расспросы:

— Ты знаешь, в котором часу месье Ларше звонили шестого ноября месье и мадам Филдз?

— Я услышал звонок часа в четыре, месье, но не знал, кто звонит... Хозяин только в половине седьмого сказал, что ему надо ехать в Фор-де-Франс.

Несколько метров они прошли молча. Коплан подвел Леонара к двери.

— Ты можешь поклясться, что на плантации ему никто не желал зла?

Старый слуга ответил осторожно.

— У самого Господа есть враги, — пробормотал он. — А дьявол никогда не появляется при свете дня...

И вдруг неожиданно он очень откровенно продолжил:

— Моя хозяйка очень красивая. Некоторые цветные завидуют беке[3]. Я думаю, что мулат или «беглый кули» пришел к кимбуазеру[4]...

— ...и дал хозяину магический напиток, чтобы он исчез... Вот почему его не могут найти. И он не сможет вернуться, пока однажды ночью человек, сделавший это, не придет познать его жену.

Негр замолчал, но покачивал головой, показывая свою непоколебимую уверенность.

— Да? — удивился Коплан, соблазненный этой смелой теорией. — А ты не знаешь никого, чьи авансы отвергла мадам Ларше?

Леонар вздохнул.

— Нет... но таких, должно быть, много... Коплан дружески хлопнул его по плечу.