Алексис села.

— Ты не сделаешь этого, — прошептала она, но прозвучало это не очень уверенно.

— Тебя это волнует? Чего доброго, выяснится, что мы провели ночь вместе? — удивился он. — Но ты же не ребенок. И, по-моему, жениха у тебя нет. В чем дело?

Алексис подумала о Фреде. Он никогда не говорил, но она знала, как тяжело он переживал неверность жены. И ему очень горько будет узнать, что Алексис пошла по той же дорожке. А Патрик… Она сглотнула. Патрик взбесится так, что и думать не хочется о том, что он может сделать.

Она инстинктивно прижала к себе больную руку.

— Меня это волнует, — коротко ответила Алексис. — Тем более что это неправда.

На его губах заиграла странная улыбочка.

— Тогда, моя сладкая, принимай шофера. Или — или.

Алексис смотрела в улыбающееся лицо и видела в нем неизбежность. Она сдалась.

К пущему ее раздражению, Майкл не соврал, говоря, что ему ничего не нужно. При нем был кейс, набитый кредитными карточками, и потрепанный паспорт в заднем кармане джинсов.

— Хоть в гостиницу сообщи, — взмолилась Алексис. — Или заявят о твоем исчезновении, и нас будет искать полиция.

Он рассмеялся.

— Какая предусмотрительная малышка! О'кей. Мой новый агент уладит это.

Он быстро поговорил по телефону с Шейлой, причем Алексис поспешила уйти, чтобы ничего не слышать. Переодевшись, она погладила Дэна и вынесла свой чемоданчик.

Майкл подошел и забрал его.

— Шейла была слишком сонной, чтобы задавать вопросы, — довольно сообщил он. — Ну, а как ты ориентируешься по карте?

Конечно, настроение у него вскоре стало не таким безоблачным. Ему не понравился паром, и он надел темные очки и кожаную куртку, чтобы не быть узнанным. Интенсивность движения на дорогах ему тоже не нравилась, а тяжелые грузовики вообще выводили из себя. Ему не нравился дождь. Но в целом, если не считать нескольких споров по поводу умения Алексис ориентироваться по карте, поездка получалась неплохой.

Оказалось, что он хорошо водит машину: быстро, но безопасно. Не упускает случая обогнать, но и не рискует. И когда дождь ухудшил видимость и скорость движения на дороге стала черепашьей, он не срывал раздражения ни на машине, ни на спутнице. Наконец они свернули с основной магистрали на боковую дорогу, карабкающуюся на Лас-Агилас, и Алексис захотелось сделать ему комплимент.

— Ты классный водитель, — сказала она, глядя на сильные руки, держащие руль.

Майкл глянул искоса.

— Я вожу с девяти лет. Алексис была потрясена.

— С девяти!Я тебе не верю. Это же противозаконно.

У него блеснули глаза.

— А ты всегда пребываешь в рамках закона?

— Конечно, — сказала Алексис — и тут же пожалела. Чтобы сменить тему, она торопливо поинтересовалась: — Где же ты жил? Почему тебе позволяли такое?

— Я жил на узких дорожках половины Штатов, — спокойно ответил Майкл. — Там позволялось и не такое. Законники были слишком заняты попытками уберечь детей от торговцев наркотиками, а улицу от детей.

— Ой, — пискнула Алексис.

Потрясенная, она наблюдала за ним краем глаза: орлиный профиль и выражение лица человека, готового к любым неожиданностям. Да, она могла представить его в ситуациях, о которых он говорил.

— Как ты?… — Она осеклась. Нетактично было спрашивать, как он выбрался из всего этого.

Но он рассмеялся, будто знал, что она хотела спросить.

— Как я попал с улицы в большой свет? — В его голосе был металл, а в мужественном лице и в глазах, следивших за дорогой, — что-то жесткое и отчаянное. — В основном от злости. Я догадался, что обладаю талантом. И не понимал, почему обладатели чековых книжек и хорошего положения в обществе должны держать меня на обочине.

Алексис задумалась над этими словами. Впервые она встретила человека, чувствовавшего то же, что и она сама. Патрик делал все возможное, чтобы ее музыка не дошла до слушателей. А она ведь тоже всегда была уверена, что обладает талантом. Пока не…

Она спросила заинтересованно:

— И никаких сомнений? Он скривил губы.

— Я не мог позволить себе сомнения. У студий их было достаточно. И у моего агента тоже. — Вдруг его лицо посуровело. — А как у тебя? — осторожно спросил он. — Агенты небось локтями друг друга расталкивают.

Алексис опешила.

— Что? Почему?… А, ты думаешь, из-за отчима? — Она горько покачала головой. — Боюсь, в классической музыке это не работает.

— Что значит «не работает»? — протянул Майкл. — Ты просто еще не знаешь, на какие кнопки нажимать.

Мираж взаимопонимания рассеялся.

— Не в моей семье, — холодно заметила она. Он потряс головой.

— Можно подумать, ты живешь в сказке. Что это за безумная семья? Скажи, ради Бога.

Алексис посмотрела на струи дождя. Они с Майклом ехали по относительно тихой дороге. Она уже не подпрыгивала всякий раз, когда мимо проносился грузовик, хотя по-прежнему ощущала свою беспомощность, сидя на том месте, где в Англии должен сидеть водитель. Неужели у нее такая странная семья? Прежде она никогда об этом не задумывалась.

Она сказала:

— Теперь только Фред и я. Он женился на моей матери, когда мне было двенадцать. Пять лет спустя мать умерла.

Пять бурных, истеричных лет, наполненных скандалами и разрывами, неожиданными отъездами и столь же неожиданными появлениями. Алексис не решалась подходить к двери, боясь разочарования: вдруг окажется, что это не мать?

— Вы с ней были близки? — спросил он. Алексис взглянула подозрительно, но он просто поддерживал беседу. Лицо было безразличным, глаза устремлены на дорогу.

— Нет, — сказала она. Вздохнула, а потом рассмеялась, удивившись тому, что так разоткровенничалась. — Знаешь, я никому еще этого не говорила. Может быть, даже самой себе не признавалась. Нет, моя мать ни с кем не была близка. Она была близка со своей публикой. Любила зрителей, а они преклонялись перед ней. Но отдельных людей… — Она покачала головой. — Мы словно никак не попадали в фокус. Временами она любила нас. Но чаще всего она нас просто не могла разглядеть… — Девушка перебила себя: — Я непонятно говорю?

— Совершенно понятно, — сухо сказал Майкл. — Не забывай, что у меня тоже есть преданная публика. Что случилось с твоим отцом?

— Развод, — отрубила Алексис. — Не слишком дружелюбный развод. Мать принадлежала к мировому классу, а он — нет. Он присылает мне подарки на день рождения и Рождество.

— Выходит, отчим для тебя — дар судьбы. Алексис вспыхнула.

— Ерунда. Я уже сто лет живу на собственные заработки.

Майкл быстро взглянул на нее.

— На собственные заработки. Ага. Это интересно. Такая девушка, как ты, должна быть способна на большее, — задумчиво сказал он.

Взбешенная Алексис туго сжала губы. Она не сомневалась, что он нарочно пытается разозлить ее. Она не доставит ему такого удовольствия.

Майкл коротко рассмеялся.

— Без комментариев?

Она мило поинтересовалась:

— А не расскажешь ли ты о своей личной жизни? Он снова рассмеялся.

— Какая личная жизнь? Если ты читаешь журналы, все имена тебе известны.

— Я не читаю журналов, — сдержанно ответила Алексис.

— Теперь я могу в это поверить, — пробормотал он. — Что же ты хочешь знать?

— Что? — Алексис посмотрела на него в упор. — Грязные подробности твоих приключений меня не интересуют.

— Ты же сама спросила, — напомнил он, умело проводя «ренджровер» по горному двойному повороту. — Значит, что-то тебя интересует.

Алексис отвела глаза и торопливо произнесла:

— В таком случае как ее имя в настоящий момент?

Майкл удовлетворенно кивнул.

— Так я и думал. В настоящий момент у меня ее нет. И не было гораздо дольше, чем ты сможешь поверить. Да, в журналах писали о Роузи Харви, но пусть это будет на их совести.

Что- то в его голосе заставило Алексис отвести глаза от жуткого ландшафта.

— Она… нравится тебе?

— Ты хочешь сказать, намереваюсь ли я осуществить то, о чем писалось? — Лицо Майкла было непроницаемым. Он пожал плечами. — Шансов нет. Роузи — как твоя мама: ей не удается разглядеть ничего, кроме своей карьеры. До сих пор я просто был ей нужен в этом смысле.