Алексис заинтересовалась:

— До сих пор? Ты хочешь сказать, что меняешь партнершу? Больше не будет фильмов с парой Слейн — Харви?

На его лице застыла маска.

— Как знать?

У Алексис было ощущение, будто ее ударили по щеке. Она откинулась на сиденье, кусая губы.

Прямо на них мчалась встречная машина. Майкл аккуратно обошел ее и, не касаясь тормозов, одолел еще один двойной поворот. Она взглянула на сильные сухощавые руки, держащие руль, и вздохнула.

— Ты правда здорово водишь, — не смогла не признать она.

Он улыбнулся. Ртом по крайней мере. Глаза оставались темными и непроницаемыми.

— А слышала, что говорят? — (Алексис глянула вопросительно.) — Кто хорош за рулем, хорош и в постели, — довольно закончил он. — Что ты по этому поводу думаешь?

— Не зна… то есть не интересуюсь. Он поднял бровь.

— Не знаешь хороших любовников или хороших водителей? Кроме меня, разумеется.

Алексис перебрала несколько ответов. Каждый из них открывал путь новым двусмысленностям в ее адрес, и она сочла за благо смолчать.

И молчала — к большому его удовольствию, — пока машина не подъехала к месту, где нужно было свернуть с шоссе, о чем, впрочем, она известила простым указанием пальца.

— Общение возобновлено, — констатировал он. — Скоро, наверное, перейдем на дымовые сигналы.

Алексис обиженно начала:

— Я знаю тебя два дня…

— И две ночи, — душевно уточнил он. Она продолжала, не обращая внимания:

— Ты меня вообще не знаешь — и тем не менее постоянно отпускаешь подобные замечания. Зачем ты стараешься смутить меня?

Мгновение он не отвечал. Потом сказал задумчиво:

— Ты не находишь, что смутить тебя чересчур легко? Она обиделась еще больше.

Помолчав, он продолжал:

— Сколько тебе лет, Алексис?

— Двадцать пять, — буркнула она.

— Двадцать пять? Почему же ты ведешь себя как девяностолетняя? — дружелюбно поинтересовался он. — Как девяностолетняя затворница.

— Неправда! — Она не хотела сердиться, но ничего не могла с собой поделать.

Майкл пожал плечами, глядя на каменистую дорогу, огибающую склон. Алексис снова захотелось ударить его. Она стиснула кулаки.

— Знаешь, никто еще не вызывал у меня таких чувств, как ты, — непринужденно сообщила она.

Он удивленно поднял брови и постарался улыбнуться как можно порочнее.

— Благодарю вас, мэм, — протянул он.

— Я не это хотела сказать! — почти завопила она. Майкл рассмеялся.

— Да никто про это и не подумал, — издевательски сообщил он. — Просто тебя слишком легко поддеть. А все твои старомодные манеры.

— Я не старомодная, — процедила сквозь зубы Алексис.

— А какая же?

Он провел «ренджровер» через два поворота под прямым углом, задевая бортом кусты куманики. Алексис, будь за рулем она, остановилась бы перед каждым из них. Майкл ехал медленно, но уверенно. И хотя сложный маневр заставил его сосредоточиться, все же его хватило на то, чтобы заметить:

— За два дня, Золушка, все, что я узнал о тебе, сводится к вещам, которых ты не делаешь. Нелегкая задача — понять тебя.

Алексис не стала отвечать, потому что он наконец вывел машину из куманики и оливковых деревьев на последний участок дороги. Это было маленькое ущелье, и дорога вилась между скалами, чьи пики гордо возвышались над карабкающейся вверх растительностью.

Пики, конечно, были отрогами Лас-Агилас. Алексис, будто впервые увидев замок отчима, замерла от восторга.

Майкл, которого совершенно не трогали ни куманика, ни ущелья, ни пики, резко затормозил.

— Это еще что такое? Алексис откашлялась.

— Лас-Агилас. Фред купил его за год до того, как женился на моей матери. Он средневековый. По постройке.

— Это я вижу. — Он потряс головой. — Не увидел бы — не поверил. Как там насчет котлов с кипящим маслом и дежурных ведьм?

— Это памятник истории, — оборвала его Алексис. — Существуют специальные указания Министерства культуры по обращению с ним…

— Относительно кипящего масла?

— Да перестань ты! Это небольшой замок, — он хмыкнул, но Алексис не стала обращать внимания, — и стоит в стороне от проезжих путей. Когда Фред купил его, он был совсем обветшалым, так что многое из того, что кажется древним, на самом деле — реставрация. Но исследователи все-таки иногда заезжают.

— Исследователи. Колдуны. Безумцы. Самое место. — Майкл снова рассмеялся. — Он, похоже, хорошо упакован, твой отчим. Но для тебя это, наверно, дело привычное. Тебе такие штуки не в новинку.

Алексис глянула на него, удивленная давно уже не звучавшей в его смехе грубой ноткой. Он не ждал ответа. Машина въехала через открытые ворота на мощеный двор. Обрушившееся на них богатство красок составляло разительный контраст с суровым горным пейзажем. Всюду стояли кадки с геранью, а по древним стенам карабкались длинные виноградные лозы.

Майкл заглушил мотор и выглянул из машины.

— Не верю, — сказал он наконец. — Просто не верю.

Алексис неуклюже выбралась из «ренджровера» и потянулась. Набрала полные легкие чистого, прохладного воздуха. Здесь тоже прошел дождь. Но сейчас выглянуло солнце, и все сияло свежестью.

— Здесь так красиво, — тихо сказала она. Майкл подошел со странным выражением на лице.

— Ты здесь часто бывала? Алексис покачала головой.

— Когда мать была жива, мы сюда почти не заглядывали. Она считала, что это слишком далеко. И все здесь казалось ей слишком странным. Как тебе. Но однажды я провела здесь целое лето.

Она слишком хорошо запомнила то лето. Эх, Патрик, Патрик. Тогда он, конечно, был еще не женат. Он был молод, они бродили, держась за руки, по оливковым рощам и горным лугам. Но любовниками они не стали. Она ждала его любви следующие восемь лет. А когда он полюбил… Алексис, поморщившись, отбросила воспоминания.

— Природа здесь дивная. Я покажу тебе, — вымученно пообещала она. — До твоего отъезда.

— Спасибо, — сказал Майкл. Глаза смотрели изучающе. — Одна?

Она не поняла.

— Тем летом, — пояснил он. — Ты была здесь одна?

Черт его возьми, подумала Алексис. Черт возьми его мерзкую догадливость и еще более мерзкую способность заглядывать в самые укромные уголки души. Как ему это удается?

— С учителем музыки, — холодно ответила она.

— И все? Вы, должно быть, чувствовали себя очень одиноко — вдвоем все лето, — обронил Майкл.

Алексис сглотнула.

— На самом деле замок не такой уединенный, как кажется. Отсюда до ближайшей деревни всего двадцать минут ходу. И кроме того, мы работали.

Он поднял брови.

— Сколько тебе было тогда? Она залилась краской.

— Семнадцать лет. — Это было как признание в совершенном преступлении.

— И вы работаливсе лето? — издевательски поинтересовался он. — А ему сколько было?

— Двадцать восемь, — сказала она и поперхнулась. — Откуда ты знаешь, что это был мужчина?

Майкл улыбнулся лениво. Нет, не лениво, а добродушно, отметила она.

— Я не знал, но хотел узнать.

Алексис разозлилась — не столько на него, сколько на свою глупость. Хотела сказать что-нибудь едкое, но не придумала.

Он поймал ее взгляд и ухмыльнулся. Похлопал по руке.

— Не сдерживайся, — посоветовал он. — Дай мне пощечину.

В напряженной тишине Алексис боролась с чувством собственного достоинства. Достоинство победило, но из последних сил.

— И не подумаю, — сказала она, отступая. — Ты, должно быть, устал после такой езды. Я должна по меньшей мере накормить тебя.

Она зашагала к замку, очень стараясь не слышать за спиной тихий смех.

Кухня с высоким потолком и каменным полом в основном сохраняла средневековый вид. В одном ее конце находилась огромная плита, в другом — загадочная резная дверь.

Майкл открыл ее и заглянул.

— Похоже на лабораторию чокнутого ученого. Что это?

Алексис оторвалась от исследования содержимого кухонного шкафа.

— Генераторная и кладовая. Морозильники, холодильник. Аварийное оборудование. Аккумуляторы.