Под хмельком... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вот уже и домой двинулись.

Запрягают лошадей, запрягают волов...

-- Домой...

Потянулась пестрая змея от реки Псла в степи... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Оживает "точок".

Это там, где лошади... Отвязывают от возов лошадей и выводят на дорогу между рядами возов. "Тонок"...

-- Эй, охотники менять, налетай!

-- Кому буланую?

-- Кто серого возьмет?

-- Берегись!

-- Н-н-о! Н-н-о!

-- Берегись!

-- Говори! Го-во-ри!

-- Бац! Бац! Бац!

Посреди "точка" уже "матери", "матери", "матери"... Ибо немало уже таких, что хлебнули... Намагарычились...

-- Бац! Бац! Бац!

-- По-о-о-берегись!

Агония...

Еще час, и ярмарка затихает...

"Точок" пуст... Барышники, кому поближе к дому, запрягают лошадей...

Кому далеко -- собираются ночевать...

Ведь и завтра ярмарка!

Купцы складывают товары. Вечереет...

Возле цыганских шатров поблескивают костры, готовят ужин...

Не слышно слепцов... И только орган на карусели умоляет Ваньку:

Бросай, Ванька, водку пить,

Пойдем на работу:

Будем деньги получать

Кажную субботу...

Затих орган...

Вечер...

* * *

И вот уже ночь...

Темная ночь, черная ночь, мрачная ночь...

В такую ночь цыганские шатры -- лирика, а цыгане -- поэзия..

В такую ночь печальная цыганская песня, та песня, которую поет черноокая Галя возле Яшкиного шатра, так звучит:

А-а-а-а! А-а-а!

А-а-а-а!

Тягучая, как степь, песня, и кажется, что и эта песня дышит волей... И слушаешь песню эту грустно-тягучую и забываешь, что черноокой Гале есть до смерти хочется и что ее отец, "Яшка", пьян и возле шатра Галину мать "матом кроет"...

Вот такая-то ночь...

Тогда черные цыганята, сверкающие из-под возов голыми животами и свистящие носами, кажутся потомками вольных жителей степей, а худая, истощенная цыганка, жгущая вшей на костре, кажется той, которая пламенно распевает:

Туса-туса-туса

Мы камам чи-чо!

Я люблю вас горячо...

Эх! Туса-туса-туса!..

Черная ночь... Чародейка-ночь... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

То ли ночь, то ли звезды, а может быть, пустой желудок выгнал Ваньку, молодого цыгана, из-под воза и:

-- Галя! Повеселее!

И рванулось тогда из молодой груди быстрое:

А-та-ра-ра-рай-ра!

А-та-ра-ра-рай-ра!

А-та-ра-ра-рай-ра!

А-та-ра-ра-рай-ра!

А Ванька мелкой дробью зачастил вокруг огня...

Идет, словно плывет, а огонь лижет ему голенища, а из груди его рвется:

-- Эх! Да! Пашел!

И чешет Ванька вольную цыганскую, и руки его в такт по голенищам частушечки выбивают:

-- Тра-та-та!

И соскакивают с возов взъерошенные люди, почесываются, становятся вокруг костра, хлопают в ладоши, поводят плечами, притопывают в такт ногами...

А-та-ра-ра-рай-ра!

А-та-ра-ра-рай-ра!

-- Эх, пашел!

-- Молодец, Ванька!

А Ванька плывет вокруг огня, и только ноги у него ходуном ходят, а стан, как струна...

-- Эх! Эх! Эх!

Садит Ванька каблуками... Садит с восторгом, садит с жаром, будто там, на земле, вокруг огня, горькая доля его простерлась, будто там, в траве, его бедность притаилась, его недоедание, недосыпание, лишения, истощившие молодую жену его, грязь, покрывающая его маленьких детей, кашель его больных "запалом" и "козинчатых" лошадей...

-- Эх! Эх! Эх!

Рраз! Ррраз!

Каблуками! Каблуками! По бедности, по горькой, по цыганской доле каблуками!

* * *

Погас костер...

...Тихо на площади...

...Пусто на площади...

Маячат в темноте балаганы. Сереют цыганские шатры...

Лежишь посреди площади, под головой ворох сена, а над головой огромное черное сито, в миллионах миллионов мест звездами прожженное...

...Заржала лошадь...

Щелкнул кнут...

Заматерился цыган...

Залаяла собака...

Тихо...

Спать!..

* * *

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

...Тррр! Стой!

Хлопаешь глазами, а солнце в самом рту у тебя своими лучами ковыряется...

-- Вставай, ребята!

И опять едут, и нокают, и гекают, и цобкают, и цобекают, и тпрукают, и божатся, и крестятся...

Второй день...

В голове колокольный звон, волочатся ноги, смыкаются глаза...

-- Домой! Скоро ли домой?

-- Скоро!

-- Го-во-ри! Го-во-ри!

-- Бац! Бац! Бац!

А в голове только:

-- Дзень! Дзень! Дзень!

* * *

-- Запрягай! Домой!

Бегут кобылицы, скачет сзади рыжий жеребенок... Домой!

Наярмарковались...

А навстречу поддувает легкий ветерок, ярмарочный шум из головы выветривает.

-- Н-о-о! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

-- Беррегись! Раздавлю! Эх! Мать-мать-перемать!

-- Свят-свят-свят!

Глядь назад, а с горы туча пыли катится, и из тучи той во все стороны рассекает воздух:

-- Мать-мать-мать-перемать!

То катит Алеша... Намагарычился по горло. Стоит на возу на коленях, держит в одной руке вожжи, в другой -- кнут и колотит кнутовищем свою пару гнедых лошадок...

-- Н-оо! Раздавлю! Всех подавлю... В деда мать!

-- Стой, Алеша, а то и в самом деле раздавишь!

-- Берегись! Алеша едет! Алеша всех раздавит, потому Алеша, брат, -- на весь округ барышник! Алеша, брат, -- культурный барышник!.. Алеша, брат, умнее всех! А ну, найди умнее меня! Ага! Не найдешь, брат! Алеша всех окрутит! Во где окрутит! Видишь? Но-о-о! Н-о-о, лошадки! Берегись!

Лошади, "нно"! Алеша падает на возу навзничь, лошади садятся на зад, Алеша лбом ударяется в передок, лошади -- впереди, Алеша -навзничь, лошади -- назад, Алеша -- вперед...

-- Н-о-о!

Взяли у Алеши вожжи, усадили его на возу.

-- Погоняй помаленьку...

Едет "на весь округ барышник" и правой рукой в воздухе крутит.

"Всех окручу! Видишь, вот пара коней -- пропью! Хочешь? Поворачивай, все пропьем! По-в-о-ра-чивай! Пускай все знают, как Алеша гуляет! Н-о-о!

-- Сиди, Алеша, а то свяжу!

-- Н-о-о! Ты знаешь, кто я? Я, брат, не дурак! Я не дурак! Ты на коней моих посмотри! Были у тебя когда-нибудь такие кони? Н-о-о! Вот лошади! Радость, а не лошади! -- И смеется Алеша, заливается, перекидываясь на возу...

-- Стой! Тррр! Стой, говорю я тебе, потому этот гнедой больной! Он издохнет! Стой, не гони, потому лошадь больная! Хороший конь, но больной...

И плачет Алеша, и слезы ручьями текут, капают грязными каплями на синюю рубашку Алеши.

...Заснул Алеша... Упершись лбом в шкворень, стоя на коленях, спит Алеша...

Громыхает воз, бьется лбом Алеша о шкворень...

Смотришь и не знаешь, кто кого прикончит: то ли Алеша лбом железный шкворень сломает, то ли шкворень разобьет Алеше лоб...

Едет с ярмарки "культурный" барышник...

Едет, а штаны у него мокрые, и с воза ручеек течет...

-- Алеша, воз плывет! Утонешь!

-- А?! Н-о-о!..

Проснулся и вновь свалился...

Наярмарковался Алеша... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Дома...

И на другой день в голове еще:

-- По-о-берегись!

-- Го-во-ри! Го-во-ри!

-- Но-о-о!

-- Квасу! Ветошь!

-- Бац! Бац! Бац!

Ярмарка!

1925 ------

[1] _"Драбирка"_ -- боковая часть арбы.

[2] _"Беда"_ -- двухколесная повозка.

[3] _Будем здоровы!_ -- пожелание при выпивке.

[4] _Цоб_ -- окрик при управлении волами.

[5] _Лопань_ -- река в Харькове.

[6] _"Европа или "просвита"_ -- литературно-политическая дискуссия 1925-1928 гг.

[7] Обычай хлопать друг друга по рукам, когда сговариваются о цене. ______________________________________________________________________