-- Да...

-- Да ты ее хоть на куски руби! Клади пятьдесят пудов и не дрогнет! А ты в зубы!.. Ну?!

-- А сколько ж ты хочешь?

Крестьянин держит на поводу свою белую... Она подобрала заднюю ногу, отвесила нижнюю губу и дремлет...

-- Дашь тридцать?

Это, значит, лошадь и тридцать рублей додачи...

Меняются...

Возьми "токмо"...

"Токмо" -- мена так на так...

-- Что ты мне "токмо"? Ты смотри, что ты держишь!.. Нищего держишь, и "токмо"!..

"Нищий" равнодушно махнул хвостом...

Цыган подбегает к лошади, разжимает ей челюсти, вытягивает язык...

-- Тут же во рту, господи прости, как в заднице!! А он "токмо"... Го-о-о-вори! Делом гово-о-ори же!

-- Хочешь пять?!

-- И то деньги!

И хлопают ладони, летят наземь шапки, висит в воздухе "мать", бегают лошади, щелкают кнуты, режет ухо:

-- По-о-о-берегись!!

Это на главной лошадиной аллее, где цыгане, где барышники...

Рядом стоят возы, возле возов подсыпана земля для того, чтоб лошади стояли на возвышении, -- тогда они виднее, стройнее...

Какая-нибудь "арабская" пробегает меж двух стен едко-жгучих кнутов и, подбежав обратно к возу, тяжело дышит...

Тут неопытного крестьянина так облапошат, что, приведя нового коня домой, он кричит:

-- Спасите!

И ведет его на другую ярмарку, где перед ним молятся, крестятся, пробегают с лошадью, скачут, сбрасывают с него шапку, жарят его по ладони, показывают ему зубы, ноги, холку...

Крестьянин смотрит, крестится, бьет по рукам, говорит:

-- Двадцать пять!

Ведет домой, а приведя, осмотрит и:

-- Спасите!

И ведет на третью ярмарку...

Потом уж у крестьянина ни коня, ни денег...

Всучат ему "ревуна", а с ним и смех и горе...

"Ревун" -- это лошадь с больными легкими. Когда стоит на месте, она вполне спокойна. А промчишься на ней быстро верст десять -- она начинает реветь (задыхается!), как бык.

Видная лошадь, и немного додачи дал...

"Обманул", -- думает крестьянин.

Скорее на воз и рысью домой!

Домой примчался...

-- Трррр!

А лошадь ему:

-- Б-е-е-е!

-- Ой, спасите! Тр-р-р!

-- Б-е-е-е!

-- Ой, боже мой!

-- Б-е-е-е! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Здесь не найдете обыкновенных коней...

Не кони, а:

"Лев"!

"Орел"!

"Литой"!

"Орлище"!

"Ветер"!

"Юнкер"!

Нет здесь и обыкновенных кобылиц...

"Птица"!

"Буря"!

"Скала"!

"Одна во всем мире"!

Вот вам, например, "Лев"...

-- Да это ж не конь, а "Лев"... Ты посмотри только!

Идет этот "лев": задние ноги у него циркулем, а из глаз течет какая-то слизь, и ребра сквозь кожу выпирают.

-- По-берре-гись!

"Лев" бежит, задними ногами за землю цепляясь... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вот вам "Орел"...

На ходу на заднюю, на левую:

-- Рубль двадцать! Рубль двадцать!

-- Конь действительно прихрамывает... Засекся в дороге! А лошадь хорошая! Хозяйская лошадь! Орел!

А у "Орла" этого левое бедро на четверть выше правого...

"Орел"... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вот запрягли "Птицу" проехать. "Птица" мастью под гречиху и худая-худая-худая...

Под хвостом у "Птицы" целая пропасть: так ее втянуло. Взнуздали "Птицу". Завязали "Птице" хвост у самой репицы.

Чтобы все было видно! Как идет! Как бежит!

-- Н-н-но!

Щелк!

А из пропасти у "Птицы" только -- чвирк!

-- Н-н-но! (Щелк!)

А оттуда: чвирк!

С "примочкой" бедная "Птица". "Примочка" -- это такая болезнь у лошадей, нервная, что ли: когда их стегнешь кнутом, у них непроизвольно выделяется моча.

Щелк!

Чвирк!

-- Вот так так! С фонтаном?! Н-н-о!

Бедная гречишная! А ведь и она когда-то на лугу весело ржала!

Бегают "Орлы", "Львы", "Юнкера", "Ветры", "Птицы", "Скалы", "Бури"...

Кусают их безжалостные кнуты... Они подскакивают, спотыкаются, кашляют... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

-- Да ведь это жеребец! С ним возни много... Кабы он выхолощенный...

-- Возни много?! "Жеребец"?! А если б тебя выхолостить? Ты не туда смотри, а на грудь смотри!.. Гора!.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Это конь? Мне бы жеребца!

-- "Жеребца"?! Да с ним, с чертом, возни сколько!.. Глаз с него не спускай! Ты на коня смотри! Это ж конь, а не щенок!

-- Что и говорить, конь добрый! Только отчего по нем "гречиха" пошла? Говорят, что это кровь порченая, если словно гречихой осыпало...

-- И какая там кровь!.. Кобыла была серая, а "делопроизводитель" под гречиху... Вот и гречиха... Серым он в мать, а вот теперь от отца гречиха стала проступать... От "делопроизводителя"... Вот!.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

-- Купили, Петрович, кобылу?

-- Да, купил...

-- Сколько дали?

-- Отдал свою рыжую, одиннадцать додачи, полкварты и пять пудов пшеницы будущего урожая...

...Сколько стоит кобыла, скажите уж вы!

* * *

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

-- По-о-берегись! По-о-берегись!

-- Н-н-о! Н-н-о!

-- Э, эй! Э, эй!

...Бегают кони, бегают цыгане, суетятся цыганята, лают под цыганскими возами собаки, щелкают кнуты, ржут кони, ржут жеребцы...

А в воздухе "бог" с "матерью" переплетаются... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ярмарка! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

...Солнце жжет...

Так жжет, словно оно с квасниками "в доле"...

Просто сверлит тебя лучами и льет в грудь, в живот, в голову этот бешеный жар...

И квас дуешь, и под воз лезешь, и бежишь к реке Пслу, срываешь с себя одежду, прыгаешь в воду и полощешься вместе с лошадьми, с коровами, с волами...

А от реки и к реке тянут на веревках рогатый скот, ведут на поводу лошадей:

Купать! Поить!

И отощалое, подавленное криком животное охотно бредет в воду, останавливается, жадно пьет воду и отмахивается мокрым хвостом от мух...

И от хвоста этого по Пслу брызги летят, словно от поповского кропила...

А над рекой Пслом, на площади, торг идет...

Собственно, больше крика, чем торга.

Потому что:

-- Ну, как с волами?

-- Тихо. Купца нет... Так вот сами меж собой перекидываемся... Если бы со стороны деньжища, дело бы пошло!..

-- А лошади?

-- Да и лошади... Что ж лошади?.. Цыгане и барышники калечью меняются, а хозяева повыводили -- так попробуй, укуси! Денег у крестьянина немного, время как раз перед урожаем, где ты этих денег наберешь?..

-- Нет сурьезного купца. Дело идет к осени... К зиме будут продавать, тогда и награбастаем подешевле... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Рыба идет... Мануфактура понемногу... Разные предметы хозяйства... Мелкие вещи... Шерсть идет... Смушки рвут из рук. Хватают кур из корзин... Яйца... Пряжу...

Тут и крику меньше и дела больше... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Уже солнечные лучи падают несколько наискось...

Кругом стихает...

Под возами, под арбами сидят группки, закусывают...

Летят вверх пробки из-под русской горькой.

Стоят бутылки, тряпкой заткнутые: это собственного изделия...

Это магарыч.

-- Будем?

-- Будем!

-- Пусть же ваша гнедая быстро бегает и исправно водит жеребят!

-- Дай боже!

Булькает из бутылки в рот беленькая и разливается по жилам, и покраснеет человек, осовеют у него глаза, и говорит он громче и быстрее машет руками...