– Не хочу никого не обидеть, но мне кажется, Светка побухивает втихаря! – заявила как-то наблюдательная Олюшка.

– Вроде бы, не похоже, – задумчиво почухивал я тогда затылок. – Одета, обута, опрятна. Бижутерия дорогая, духами благоухает. Нет, Олюшка, что-то совсем не похоже.

– А почему тогда лицо как подушка?

– Так говорит же: аллергия, – улыбнулся я.

– Ежедневная?

– Ну!

– Баранки гну! Говорю тебе: заливает!

– Мне тоже почему-то так показалось, – осторожно согласилась с Олюшкой Славуня. – Что-то ненормальное в Светке точно есть. Я и перегар от неё несколько раз слышала. Подумала, мало ли, повод, или праздник какой накануне отмечала. А в общении действительно обычный человек. Кто её знает!

– Ладно, девчонки, – прихлопнув ладонью по столу, положил я конец дебатам. – Давайте не будем рубить сплеча. Мы так каждого второго в наркодиспансер пропишем. Посмотрим, понаблюдаем. Принюхаемся… А там и видно будет. Может, нормальная девчонка.

Прошло ещё несколько недель. Ну, что сказать. Посмотрели, понаблюдали. Принюхались. А пока мы принюхивались и наблюдали, у Светки к аллергии вскоре добавились и «больные почки» – ещё больше пополнела и отекла. Словом, как бы ниточке ни виться, правда всё же всплыла. Вот так однажды мы и узнали от завсегдатаев магазина про легендарную душу микрорайона – некую Светку-лимитчицу (коей и оказалась наша Светлана). У неё, понимаете ли, с некоторых пор вдруг появились неплохие деньжатки. На них Светка и угощала местных альфонсов, тунеядцев, алкоголиков и прочих гостей своего дома. Говорят, Светлана принимала по-королевски. Хорошая водка, свежая колбаска, дорогое пенное пиво, ароматная пицца – всё из нашего магазина. Кто попросит – и продуктов в дорогу даст, и денег займёт, долго упрашивать не надо. Неплохо у нас Светлане жилось. Её громкая отставка стала более чем оправданной.

Танюшка наша – бывший бармен, вскоре нашла работу администратором в тренажёрном клубе. Там платили хорошую зарплату, трудовые отношения оформляли официально, оплачивали больничные и отпуск. Расстались мы с Танюхой с искренним сожалением…

***

«… и вот нас трое, нас только трое!.. Я задержу их – ничего!» Помните д Артаньяна и трёх мушкетёров? Их было четверо, нас осталось трое. Трое самых родных и близких друг другу людей. Родных по крови, общных по духу. Мы очередной раз оказались на краю пропасти и, балансируя над обрывом Системы, сцепив зубы и кусая в кровь обветренные губы, пытались удержаться. А прямо в лоб пёрла вражеская армия – толпа вконец разозлённых представителей оптовых фирм. Некоторые из них вполне откровенно уже говорили о том, что нам пришла пора покататься в багажнике автомобиля к какому-нибудь заброшенному озерцу. Мол, службе безопасности компании организовать такое турне – пара пустяков.

Нас в магазине осталось трое. Всего трое. Но каких! Ого-го каких! Трое крепких бойцов, прошедших огонь, воду и медные трубы, равноценных целому взводу торгашей. Трое закалённых воинов большого мегаполиса – властелинов борщей и салатиков «Здоровье». Трое акул шоу-бизнеса и магнатов торговли… Да нет, никакие мы не бойцы и не воины. Всего лишь трое проходимцев, потративших все сбережения, застрявших в долгах и подло подрезавших родительские деньги. До этого еле-еле окупивших затраты на реконструкцию своей закусочной.

Трое неудачников…

Трое самых настоящих лузеров!

О, Натали!

О, Натали! Статная, обаятельная, жизнерадостная, деятельная и неутомимая, она наполнила нашу затюканную торгашескую жизнь, как наполняет обвисшие паруса бригантины порыв свежего морского ветра. «Само провидение послало её нам в такой трудный момент!» – частенько приговаривали мы после того, как Натали устроилась к нам на работу.

История её жизни оказалась вполне заурядной: школа, среднее специальное образование, свадьба, детишки. Гибель мужа. Нищета. Лямка базарного реализатора. Недостачи, вороватые напарницы, хамство покупателей. И опять нищета! Почему подыскивает другую работу? А вы сами попробуйте в летний зной и зимний холод поторчать в металлическом боксе на рынке. Сутками напролёт торговать кипятильниками, прищепками, лампочками и фломастерами, хорошо вам будет? Заработок реализатора, это вообще отдельная тема. Отбатрачишь восемь–десять рабочих часов – на литр кефира, буханку хлеба и кольцо колбасы, считай, заработал. Муж, горнорабочий очистного забоя, погиб в лаве от взрыва метана. Двое детишек осталось. Дочурка и сынок. Безотцовщина. Покушать раздобыть, детишек в школу собрать, схлопотать им на зиму курточки, колготки, ботиночки – на всё нужны деньги. Дров заготовить, воды наносить на стирку, углём запастись (Наталья ютилась с детишками в стареньком пригородном доме). Насела тяжкая доля на хрупкие Натальины плечи. Никак не малина.

Наташка легко влилась в наш трудовой спаянный коллективчик. Не прошло и недели, как она стала полновесным членом нашей крохотной предпринимательской армии. Словно сто лет с нами сосисками торговала. Само «вливание» прошло по неписанным законам коллективного распорядка, как и везде – через пузырь, сок и тарелку с бутербродами. Посидели после смены, поговорили о жизни, о работе, о детях. Посмеялись, погрустили, повспоминали былые времена. Поближе познакомились, сблизились.

Наташка оказалась наших кровей. Пахала с утра до ночи как вол. Витрину выкладывать – значит витрину выкладывать. Товар получать – значит товар получать. Мыть полы – значит мыть полы. Но самое главное, что мы подметили в ней, и что очень сильно подкупало – то, что Наташка стремилась быть частью команды. Вела она себя так не ради доброго словца, премии или лишней подарочной шоколадки от подпитых клиентов. Корпоративная такая принципиальность, что ли. Служебная порядочность. Всегда полезная, честная, надёжная, искренняя – конфетка, а не сотрудник, сокровище, а не женщина! К великому предпринимательскому счастью, ещё не иссякли в мировом пространстве люди, у которых личное благо не помыкает порядочностью. Безо всякого, Натаха – наш человек!

О, Натали! Она ворвалась в наши унылые будни по-весеннему чистым прозрачным ветерком. Неизменно весёлая, шустрая, заводная (пардон, на пятом-то десятке!), с хохмами и присказками, Наташа запросто могла расшевелить самого отъявленного скупца. И тот, растерянно улыбаясь, словно зачарованный, распахивал свой толстый скрипучий бумажник и покупал у нас самый дорогой сервелат и самый выдержанный коньяк. Эх, как же нам здорово повезло! Наконец-то. А то, что ни кучка – к нашему берегу плывёт. И у нас на улице праздник расцвёл! А то он что-то совсем про наш магазинчик позабыл. Глядя на неунывающую умелую Наташу, почему-то думалось и верилось, что теперь мы перевернём последнюю страницу неудач и наконец-то прорвёмся к столь заслуженному успеху…

***

Ни для кого не секрет, что у частных предпринимателей не бывает ни больничных, ни праздников, ни отпусков, ни выходных. Чтобы выжить в хищном океане Рынка, мелкие фирмы, малые предприятия и частные предприниматели вкалывают до седьмого пота. А то и до восьмого, и до десятого горб гнут. Ишачат, словно изнурённые каторжане, по четырнадцать – шестнадцать часов в сутки. Кстати, и название у этого явления в Системе тоже имеется. Когда сутками не видишь ни семьи, ни друзей, ни детей, разменивая самое важное в жизни на денежные бумажки, это называется «здоровым капитализмом» и «стремлением к общеевропейским ценностям».

Выход Натальи на смену помог нам надломить эту грустную традицию. Теперь наш рабочий распорядок стал более лояльным. Наконец-то мы обрели возможность хотя бы иногда отдыхать от прилавка. С этим убыточным бизнесом детишек своих совсем забросили! Миха с Олюшкой-младшенькой с утра до ночи без нас маются. Поели, не поели, поучили уроки, не поучили, почистили зубы на ночь, не почистили… достало! У Славуни – та же самая ерунда. Санька-малой взрослеет, ещё та шустрая мелочь. Да и Лёха – старший сыночек, принялся уже заменять компьютерные стратегии, бродилки и гонки на ещё более стратегические ухаживания за женским несовершеннолетним полом. Тоже контроль не помешает. Внимания нашего, родительского, детишкам ну нисколечко не перепадает. Чего-нибудь приготовить поесть нужно? Нужно. Постирушку провернуть? Рубахи, брюки, постельное погладить?! Выспаться, в конце концов?! А то мы уже за прилавками своими в каких-то стрёмных рабов превратились. Неопрятные, голодные, измотанные, злые. А денег как не было, так и нет.