— Там твои друзья.., Мы думали, ты подойдешь, я случайно увидела…
Кирш посмотрела в том направлении, куда указала Алиса: за колонной столик был не виден.
— Какие друзья? У меня их двое: одна — в больнице, одна уже уехала в номера с девушкой…
— Ее Кот зовут… —Алиса покраснела, впервые назвав почти незнакомого человека прозвищем.
— А, Кот… Пускай разберется сперва со своими дамами. Ты уже познакомилась с Адой и Феклой? Такие разные, да? Хорошо дополняют друг друга!
Заметив в голосе Кирш издевку, Алиса вспыхнула и сделала было шаг в сторону, но Кирш осторожно взяла ее за запястье и сказала намного нежнее, будто и не своим голосом:
— Просто очень странно увидеть тебя здесь. Но очень приятно увидеть вновь… Что ты будешь пить?
Алиса пожала плечами и, пока Кирш выясняла у бармена качество коньяка, смотрела на танцпол, думая, будут ли они танцевать вдвоем.
Было странно, как танцуют другие. В обычных клубах влюбленные не так откровенны; если поцелуй, объятия, то все «в рамках», все без излишеств, здесь же все с вызовом неделю прокисавших, забродивших и наконец взорвавшихся чувств. Сколько им, лет по двадцать пять?.. Девушка целует другую девушку— страстно, искренне, с преданной улыбкой поглаживая ее по коротким волосам, а та, продолжая танцевать с закрытыми глазами, сжимает веки еще крепче, еще сильнее прижимается к подруге и медленно оседает к полу, целуя любимой живот, бедро, ногу; а первая подхватывает ее на руки и кружит… «Не-ужели так бывает?» — подумала Алиса, покраснев. Ей странно было ощущать в себе потребность испытать нечто подобное, будто ей уже снился такой сон: нереальный, невозможный, но от которого и кровь изнутри, и воздух снаружи наполняют тебя щекочущим, согревающим смыслом и не хочется просыпаться… Внимание Алисы привлекла пара, танцующая на одном месте: им было не меньше сорока, но они держались за руки и, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза.
Уже несколько секунд Кирш с улыбкой изучала Алису со стороны, потом протянула ей бокал:
— Ты первый раз в таком месте?
Алиса замялась, предчувствуя последующий вопрос, Как ответить? В самом деле, что она здесь делает сейчас, что ее привело?.. Придется врать что-то глупое, отводить глаза, неуверенно жестикулировать… Ответила честно:
— Мне скоро уезжать, хотелось еще раз встретиться с тобой… Стелла сказала…
Кирш закашлялась.
— Стелла вообще очень любит говорить. Так что же сказала Стелла?
— Ну… — Алиса заметила, что народ вокруг оживился и стал подтягиваться к танцполу.
— Что я — лесбиянка?.. И привела на экскурсию?
— Ну да.
Кирш мотнула головой,
— И как же тебя жених отпустил? Или он не знает, куда ты пошла, а? — На этот раз Кирш спросила без издевки, с интересом, добродушно щуря глаза.
Алиса впервые заглянула в освещенное окошко диджейской: это же юноша, несомненно юноша, почему ей показалось, что он объявляет женским голосом?
Тут диджей заговорил:
— А следующую композицию Колибри дарит Тусе со словами: «Малыш, я тебя очень сильно love!» И с вами по-прежнему я, Инга!
Аккорды, привлекшие женщин к танцполу, все явственнее заполняли клуб и уже отдавались где-то в грудной клетке, передвзглядом Алисы было уже много нежных пар, будто приготовившихся встретить объятиями свой гимн.
Заметив, как Алиса прислушивается, Кирш пояснила:
— Это «Мураками».
— Писатель Мураками?
— Песня Сургановой. Будем танцевать?— Кирш подала Алисе руку и, со страхом, как на долю секунды показалось Алисе, заглянула ей в глаза.
Алиса сняла с плеча сумку и поставила ее на стул, про себяподумав, что после, скорей всего, не найдет ее на этом месте. Кирш стянула с переносицы очки иоставила их на барной стойке возле Алисиной сумки.
Обрушились слова: «Солнце выключает облака, ветер дунул,нег препятствий… И текут издалека вены по запястью…»
Не зная, куда деть руки, Алиса огляделась вокруг, будто ища подсказки, и растерялась: положение рук не лимитировалось, и никаких «пионерских расстояний» между танцующими; Кирш осторожно, но уверенно взяла Алису за талию, и та с облегчением положила руки ей на плечи — как раньше танцевала с мужчинами.
Красивый женский голос продолжал: «…Я люблю тебя всей душой, я хочу любить тебя руками…»
Алиса чувствовала тепло, разливающееся по телу от рук Кирш, и понимала, что выбирать расстояние предоставлено ей, Алисе, впервые танцующей с женщиной: Кирш не меняла положения рук, не пыталась притянуть Алису ближе, она лишь бегло заглянула ей в глаза и склонила голову над ее плечом,
«…Я люблю тебя во все глаза, я хочу любить тебя руками…»
…Если люди находятся по разные стороны стены и хотят, чтобы она исчезла, иногда это случается: Алиса свила руки вокруг шеи Кирш, та в ответ притянула ее к себе, подняв горячие ладони к лопаткам, будто ища там крылья; теперь между ними не было расстояния, и обе прислушивались к стуку не своего сердца.
Алиса не видела, что теперь Кирш танцевала с закрытыми глазами, только чувствовала, что она ниже склонила голову; сама Алиса видела лишь проплывающие за плечом Кирш огни и длинную шею, которой сзади едва касались темные волосы. Девушки почти не дышали: Кирш затаила дыхание, думая, что так этот сон продлится дольше, Алиса старалась не выдыхать, она осторожно втягивала воздух с запахом Кирш, и он казался ей похожим на запах барбариса или, скорей, конфет «барбарисок» — запах тела, а не парфюмерии, куда более тонкий и едва уловимый… Хотелось посметь.., Алиса прислушивалась к своим руками, свитым на шее Кирш, — они были сложены обреченно, были пока послушны разуму, и про себя Алиса улыбнулась: ей больше всею на свете хотелось дотронуться до загривка Кирш… Рука дрогнула и осторожно погладила длинную шею, потом поднялась выше и нежно потеребила волосы на загривке. Кирш на секунду откинула голову назад и прижала Алису сильнее, чтобы та не увидела ее счастливую улыбку.
Потом, спустя время, окажется, что в этот миг они думали об одном и том же: «Конечно, эта девушка не будет моей и не знает, что я ее уже люблю…» И обе закрывали глаза, желая как можно точнее перенести в память этот танец, это дыхание, это ощущение тела и то, как не вмещалась в него душа, ударяясь об изнанку человеческого существа и желая вырваться наружу.
И Кирш нашла ответ: «Значит, она все-таки есть. Есть и навсегда останется внутри. Есть, но скоро уедет на поезде». А Алиса, укротив свой рассудок одним лишь запахом «барбариски», удивлялась: «Неужели это со мной?..» — и ощущала, как, словно черный корабль, далеко-далеко уплывал от нее Питер вместе со всеми его обитателями, и родиной становилась эта девушка в темной майке, со свитером, завязанным на талии, с пряным запахом, с сильными нежными руками и красивым изгибом тонкой шеи…
Если кто-то случайно задевал Алису в танце, Кирш бережно разворачивала ее так, чтобы укрыть от чужой небрежности, или же резко выбрасывала руку, отодвигая самых конфликтных или плохо стоящих на ногах барышень. Их Алиса не видела, и это было неважно, она простила бы сейчас любую обиду, лишь бы этот танец длился как можно дольше. Но песня заканчивалась, и Кирш, слегка оттолкнув Алису от себя, знаком показала, что на секунду отлучится. Алиса прислонилась к колонне, обтянутой мягкой кожей, и вспомнила, как во время боя Кирш едва не ударилась головой об эту самую колонну. «Так вот почему все четыре так обтянуты…» — подумала Алиса где-то на поверхности своего сознания. «Так вот какая эта любовь…»— думалось где-то глубже и яснее. Кирш появилась перед Алисой, взъерошивая мокрые волосы, а по умытому лицу, поблескивая, стекали капельки воды.
Потом был быстрый танец, и поначалу Алиса ловила взгляд Кирш, но потом поняла, что та лишь изредка поднимает с пола свой отрешенный взгляд и близоруко, равнодушно скользит по всем людям, кроме нее. Так они и танцевали, почти не встречаясь взглядами, будто опасаясь не увидеть друг у друга в глазах вторую половину своей тайны.