– Черт подери, – сказала она так спокойно, что это не походило на ругательство: так, манера говорить. – Я думала, что меня в жизни больше нельзя было ничем удивить. Но, следует признать, что я ошибалась. Молодой человек, сколько мне, по-вашему, лет?

Я ответил, что не имею ни малейшего представления.

– Мне шестьдесят пять, – сказала миссис Ландерс. В пятнадцать лет я была танцовщицей в провинции. Потом я была в кордебалете различных заведений Нью-Йорка. Я вышла замуж за балетмейстера, потом – за ударника оркестра в одном из кабаков «Гринвич Виллидж», а после него – за миллионера. С перерывами между замужествами. Я раздевалась за деньги, а иногда для своего удовольствия. Я один раз была в запое тридцать дней. Я таскалась из отеля в отель. На меня подавали в суд за прелюбодеяние. Меня вываливали в грязи и обзывали всякими словами толпы мужчин. (Яростным движением она швырнула стакан на ковер). Но, прости, господи, впервые в жизни меня обвиняют в том, что я соврала за деньги!

Лу со смущенным видом рассматривала пол. У меня пересохло в горле и я налил себе виски.

– Как вы думаете, мистер Чартерс, во сколько мне обходится эта квартира? – продолжала миссис Ландерс.

– Уйму денег, – сказал я.

Она улыбнулась.

– В восемьсот долларов в неделю. И так круглый год, независимо от того, здесь ли я, в Париже или на Бермудах. А это – кроличья клетка по сравнению с моей квартирой в Нью-Йорке или с моей виллой на Бермудских островах. А во сколько вы оценили бы вот эти перстни?

– Не знаю.

– Они застрахованы на сорок тысяч долларов. Но это все не имеет значения. И если я вам об этом говорю, то только для того, чтобы вы поняли одно: кем бы я ни была, я дорого стою. Поэтому, за какую сумму я согласилась бы по-вашему подвергнуться риску попасть в тюрьму за лжесвидетельство? Чтобы дать показания против женщины, которая была мне скорее симпатична и которую мне было жалко? Да для этого не хватило бы всего Сан Сити. Нет. Когда я давала во время процесса присягу и свидетельские показания, я говорила правду, одну правду и ничего, кроме правды.

– Это невозможно, – возразил я.

– Почему же? – спросила миссис Ландерс.

– Потому что я работал в этом здании в момент его переоборудования. Стены здесь имеют толщину тридцать сантиметров. Практически невозможно, чтобы вы услышали то, что происходило в соседней квартире.

– Мы зашли в квартиру А7 и провели опыт, – подхватила Лу. – Джим сказал, что я должна была сказать. Потом он ушел в спальню и закрыл дверь. Я очень громко сказала: «Нет, умоляю, не убивай меня!», затем шесть раз подряд ударила рейкой по доске. Джим в спальне ничего не услышал.

– А, понимаю, – сказала миссис Ландерс.

Когда она встала с кресла, пеньюар приоткрылся. Под ним были надеты только черного цвета трусики и бюстгальтер. Даже в шестьдесят пять лет тело у нее было красивым. В молодости она должна была быть чертовски хороша. В ней еще оставалось что-то такое, завлекающее, то, что было и у Лу.

– Пойдемте. Пойдемте в спальню, – сказала она, – я вам кое-что покажу, молодой человек. А поскольку я уже больше не могу вам показать того, что могла бы показать лет сорок назад, то девушка приглашается тоже.

Мы прошли вслед за ней в спальню. Комната эта выглядела просто, как-то даже строго по сравнению с салоном. Северная стена ее подходила к южной стене спальни квартиры А7. Окно было открыто и ветер колыхал занавески.

Я высунулся из окна. Балкона не было, но менее чем в пяти метрах я заметил увитый плющом балкон квартиры А7.

– Понятно, – с горечью сказал я. – Вы хотите сказать, что услышали голос Пел через окно.

Миссис Ландерс покачала головой.

– Нет. За все то время, пока Саммерсы были моими соседями, я слышала через окно не больше десяти слов. Кроме того, и вы должны это знать, если вы работали над переоборудованием здания, квартиры имеют систему кондиционирования, и Саммерсы редко открывали окно, особенно летом.

Я и позабыл про систему кондиционирования.

– В таком случае я не понимаю... – начала Лу с удивлением.

Миссис Ландерс открыла дверь огромной ванной комнаты. В ней, кроме ванны и другого санитарного оборудования, стояло комфортабельное кресло.

Миссис Ландерс вздохнула.

– Я провожу здесь много времени. Поверьте мне, старость – не радость, особенно для женщин. Вы вынуждены ограничивать себя в количестве сигарет. Вам можно есть определенное количество раз в день, иметь определенное количество успехов, прочитать определенное количество книг, выпить определенное количество рюмок виски. Мне это было грустно до того дня, когда я открыла эту ванную комнату. (Она сделала рукой знак присесть на край ванны). Садитесь и наберитесь терпения, мистер Чартерс. Долго ждать не придется.

Я сел на край ванны. В этот момент прямо над моей головой раздался женский голос.

– Ну, хватит рассказывать истории! Ты шляешься с этой маленькой продавщицей сигарет! Признайся!

Мужской голос отвечал.

– Ну, Джуна, прошу тебя, перестань. Ложись спать. Всегда одно и то же каждый раз, как сходишь в кабак!

Миссис Ландерс устроилась в кресле:

– Это – парочка из квартиры А6, этажом выше. Они вечерами первыми приходят домой. Они из Акрона, штат Огайо. У него там дело, связанное с каучуком.

Я посмотрел на вентиляционное отверстие и все вспомнил. Когда переоборудовалось здание, некоторые ванные комнаты были ликвидированы, другие – перенесены для того, чтобы установить их вдоль трассы вентиляционного колодца сечением в один квадратный метр, который шел из подвала на крышу. После этого переоборудования по неизвестно какому акустическому явлению ванная комната квартиры А6 стала настоящей резонансной камерой.

Лу глубоко вздохнула.

– И отсюда вы услышали Пел и Саммерса?

На губах миссис Ландерс появилась ледяная улыбка.

– Как если бы я была у них в кровати.

– У них в кровати? – переспросил я.

– Когда дверь их спальни оставалась открытой, я слышала все, что они говорили и делали.

Она облизнула губы.

– И, поверьте мне, перед скандалом они повеселились. Вы, молодой человек, не того взялись защищать. Пел явилась домой на полчаса раньше того времени, что она заявила на суде. Они нежились до того момента, когда начался скандал. По какому поводу, не знаю. Дверь почти все время была закрытой. Потом я услышала как она прошла в ванную комнату. Саммерс, очевидно, прятал там свой пистолет, так как я услышала, как он крикнул: «Эй. В пылу осторожней, малышка! Он заряжен!»

– Потом он еще что-то сказал, но я не расслышала из-за эха. Наконец, он сказал: «Нет, брось пистолет. Умоляю, не убивай меня!» Точно так же, как я и показала на процессе. И потом девчонка выстрелила шесть раз подряд.

Миссис Ландерс рассказывала хорошо. Слушая ее, можно было легко представить всю сцену. Лу прислонилась спиной к стене ванной комнаты. Кровь стучала у меня в висках, воротник рубашки сдавливал горло.

– А что произошло потом? – спросила Лу.

Миссис Ландерс усмехнулась.

– Она поступила хитро. Выскочила в коридор, рыдая, будто только что вернулась домой.

Я поднялся.

– Ну, что ж, думаю, вопрос ясен.

Миссис Ландерс закурила сигарету.

– Благодарю за визит. Приходите еще, когда вам будет угодно, мистер Чартерс.