— Разумеется!

В глазах Марка вдруг снова сверкнул озорной огонек. Теперь у Наташи появилось ощущение, будто над ней смеются. Она решилась бросить противнику вызов.

— Что ж, замечательно, но вы можете забыть об этом! Думаю, именно мне, как женщине, предоставлено право решать, проведем мы вместе ночь или нет.

— Безусловно, — кивнул Марк. — И вы уже вполне ясно выразили свое решение.

Его настойчивость просто невыносима!

— Мое решение? — эхом повторила Наташа. — Я даже не припоминаю, чтобы мне предоставлялся выбор! Только что мы вели приятную светскую беседу о профессиях, а через минуту вы вдруг заявляете, что уже сегодня ночью мы станем любовниками!

— Cherie[5] Наташа! Вопрос о том, станем ли мы любовниками — как это у вас говорится? — витал в воздухе с того самого момента, как только мы обнаружили друг друга в этом зале.

— Может быть, так оно и есть, но это не значит, что идея мне нравится.

Насмешливый излом его губ стал еще заметнее.

— Ваше кокетство просто восхитительно, — сказал он, посмеиваясь. Конечно же, идея вам нравится. Вы сообщили мне об этом множеством разных способов.

— Неужели?..

Марк склонил голову набок.

— Например, вас выдает то, что эти прекрасные зеленые глаза ни разу меня не отпустили, или то, как вы неосознанно облизываете свои мягкие зовущие губы… Я чувствую легкое подрагивание стакана в вашей руке… Продолжать?

Наташа поспешно поставила свой коктейль на подоконник.

— Вы придаете совершенно иной смысл симптомам банальной нервозности!

— Вовсе нет! А доказательство — в восхитительном поцелуе, который только что я получил. Уже сами по себе поцелуи представляют собой своеобразный язык, а вы говорите на нем как на родном. Ваше «решение» нельзя было бы выразить более ясно. — И Марк с удовлетворенным видом откинулся на спинку.

Наташа порозовела и сердито воскликнула:

— Откуда вы знаете, что я не замужем или не встречаюсь с кем-нибудь?

— Я расспросил нашу милую хозяйку. Она заверила меня, что вы не только одна-одинешенька, но, более того, именно сегодня вечером очень нуждаетесь в компании.

Насупившись, Наташа мысленно поклялась разобраться с Трейси раз и навсегда.

— Что бы она ни говорила, это еще не значит, что я автоматически превращаюсь в объект ваших забав.

— Полно, Наташа, не стоит бороться с тем, что уже предопределено! Обещаю, что вы получите удовольствие!

Марк склонился ближе, чтобы поцеловать ее, и снова погрузил пальцы в темную гриву ее волос.

Внезапная близость обрушилась на ее чувства, делая невозможным какое бы то ни было сопротивление. Наташу, казалось, ошеломила собственная реакция. Марк явно не пользовался лосьоном после бритья, но его собственный чистый аромат подействовал на нее головокружительно. Губы Марка дразнили, возбуждали ее собственные, и Наташа почувствовала, как где-то в глубине разливается предательское тепло.

Уверенная, что это серьезно не повредит ее принципам, более безрассудно, чем ей этого бы хотелось, она ответила на его поцелуй. Девушку пронзила такая сила естественного, примитивного желания, ощущение которого она уже давно забыла. В это мгновение она даже была готова принять его дерзкое предложение и провести с ним ночь. Все в нем — то, как нежно он поглаживал нежную кожу ее щеки, то, как смело, но в то же время и ласково проследил линию ее губ своим языком, — все это свидетельствовало о том, что этот мужчина действительно способен доставить Девушке непередаваемое наслаждение, которое он и обещал.

Но голос разума настойчиво требовал не давать воли фантазии. Наташа прекрасно сознавала, что очарование ночи любви неминуемо сменится утром отчаянной депрессией. Вокруг было слишком много женщин, у которых взаимоотношения с мужчинами только и ограничивались физической близостью. Да и что общего, кроме физической тяги к друг другу, могло возникнуть у нее с Марком за эти несколько минут общения.

Невероятным усилием воли Наташа оттолкнула Марка.

— Прекратите, я не собираюсь разыгрывать спектакль на публике.

— Так давайте отправимся куда-нибудь в более укромное местечко, предложил он ставшим вдруг непривычно глухим голосом.

— Об этом не может быть и речи. — Она резко встала.

Забыв часы дома, Наташа могла только догадываться, который теперь час. Вероятно, было около полуночи — по нью-йоркским меркам, еще слишком рано, чтобы покидать вечеринку… если только тебе не угрожает опасность выставить себя дурочкой. А единственный способ избежать этого — убраться подальше от искушения.

Решение принято. Наташа повернулась лицом к французу:

— Приятно было с вами познакомиться, Марк. Возможно, мы когда-нибудь еще встретимся, а сейчас я уезжаю. — Она решительно поднялась, но ноги почему-то не сразу понесли ее к выходу.

Марк со вздохом смял в пепельнице сигарету и равнодушно пожал плечами.

— Что ж, как хотите. Но позвольте по крайней мере принести вам пальто, — предложил он, поднимаясь. — Которое из них ваше?

Наташа описала, как найти ее шерстяной плащ. Честно говоря, девушку озадачило, что Марк вдруг безропотно согласился с ее решением. Пока он ловко пробирался сквозь толпу гостей, Наташа смотрела ему вслед, не в силах отвести глаз, завороженная атлетической грацией его движений.

Чары развеялись только тогда, когда Марк исчез за перегородкой, скрывавшей кровать необъятных размеров, на которой были сложены все пальто и плащи. Наташа оглянулась по сторонам, пытаясь отыскать в толпе Трейси, но потом решила, что, пожалуй, не стоит извещать подругу о своем уходе. Трейси, конечно же, станет уговаривать ее остаться, а к чему это приведет — известно заранее.

Марк вернулся, держа в руках ее плащ, и помог девушке одеться. Только обернувшись, чтобы поблагодарить его, Наташа заметила, что он тоже надевает на себя тренчкот цвета хаки.

— А вы-то куда собрались? — поинтересовалась она нарочито неприятным тоном.

— Позволить даме отбыть без сопровождения было бы дурным тоном. Я провожу вас до такси. — И он затянул пояс.

Наташе показалось, что его галантность несколько выходит за необходимые границы, но все же она согласно кивнула. Нужно дать Марку потешить мужское самолюбие этим последним жестом вежливости.

После шума вечеринки коридор казался успокаивающе тихим. Их шаги, пока они шли к лифту, гулко отдавались в пустоте. Чувствуя себя виноватой, что ранила Марка своим неприкрытым пренебрежение м, Наташа избегала его взгляда. Но в конце концов он и сам хорош, напомнила она себе. Неуклюжая игра, которую он с ней затеял, освободила девушку от необходимости отказать ему более тактичным способом.

Лишь только они вышли из дома на пустынную улицу, вокруг них закружился пронизывающий холодный ветер. Квартира Трейси находилась в районе Сохо. Соседние здания, где в прошлом веке размещался чугунолитейный завод, были недавно перестроены и превращены в галереи современного искусства, живописные ресторанчики, салоны дорогой авангардной одежды и альтернативное жилье. Днем улицы переполняли туристы и модно одетые Нью-Йоркцы, но ночью район казался заброшенным.

Ветер проносил мимо обрывки газет и мелкий мусор. Наташа оглянулась по сторонам в поисках такси. Машин было мало, но, к счастью, не прошло и полминуты, как показался желанный желтый автомобиль. Марк поднял руку, и такси затормозило перед ним.

Он услужливо придержал перед ней дверь. Усаживаясь в машину, Наташа почувствовала мгновенный укол сожаления. Она обернулась, чтобы поблагодарить спутника, но так и не произнесла ни слова: к ее изумлению, Марк сел в машину и захлопнул за собой дверь.

— Куда ехать? Я должен назвать водителю адрес.

— Что вы делаете?! С вами я никуда не поеду!

— Наташа, — рассердился он, — не воображайте, что я смогу оставить вас, не убедившись, что вы в целости и сохранности добрались до собственной двери! Это было бы просто немыслимо.

— Спасибо, я прекрасно могу управиться сама. Я привыкла обходиться без посторонних, — возмутилась Наташа.