– Если ты пойдешь со мной, я покажу тебе дорогу, – сказала женщина, укладывая свернутую ткань в наполненную доверху корзину.

Эллен вежливо предложила ей помочь донести покупки, и женщина с благодарностью согласилась.

– Ну, тогда пойдем. Кстати, меня зовут Гленна. Мой муж Донован тоже кузнец.

– Ox! – вырвалось у Эллен от неожиданности, а затем она просияла.

– Ты уже о нем слышал? – Вопрос Гленны звучал скорее как утверждение.

– Да, слышал. – Эллен кивнула и пошла за ней.

Она лихорадочно раздумывала, что же ей теперь делать. Если она расскажет жене мастера, чего она хочет, до того, как обратится к нему самому, кузнец может подумать, что она на него давит, и обидится. С другой стороны, было бы невежливо ничего не объяснить этой женщине. Она жена мастера, а значит, хозяйка над всеми, кто живет в доме, в том числе над подмастерьями и учениками. Эллен взвешивала все за и против, но так ни на что и не решилась.

– Ты еще слишком молод для подмастерья, но я вижу на твоем поясе молот, которым уже длительное время пользовались, – отметила женщина.

Эллен решила поговорить об этом, чтобы постепенно перейти к своей просьбе.

– Вы правы, я еще не подмастерье, – добродушно подтвердила она. – Я даже еще не настоящий ученик. Я только помогал кузнецу, а молот этот мне подарил мой учитель. Его зовут Ллевин, а во Фрамлингхаме его еще звали Ирландцем. Я думаю, ваш муж с ним знаком.

– Ллевин?! – воскликнула женщина, просияв. – Можно с уверенностью сказать, что он его хорошо знает. Он его воспитывал! – Она рассмеялась.

Эллен удивленно взглянула на Гленну и приподняла брови.

– А мне он сказал, что его отец был хорошим знакомым мастера Донована.

– Отец Ллевина был лучшим и, возможно, единственным другом Донована. Такой упрямый ирландец! Только он мог выносить моего Дона. – В подтверждение своих слов Гленна кивнула, а затем заправила за ухо прядь седых полос. – Его мать была хрупкой женщиной из Уэльса, и она не выдержала родов. Через пару лет умер и его отец, и мальчик остался совершенно один на свете. Тогда мы взяли малыша к себе. Ему было года четыре. Мы с Донованом тогда как раз поженились. – Она остановилась и положила руку Эллен на плечо. – Как там мой Ллевин?

Эллен представила себе Ллевина. Прощание с ним оказалось для нее тяжелее, чем она могла предположить. Его спокойствие и уравновешенность придавали ей уверенности в себе, она чувствовала себя защищенной.

– У него все хорошо, очень хорошо, – сказала она.

Эллен сразу же понравилась эта женщина, может быть, из-за того, что ее лицо преображалось, когда она говорила о Ллевине.

– Он женился? А дети у него есть?

– Нет. – Эллен покачала головой. Гленна казалась немного разочарованной.

– А сколько у вас детей? – спросила Эллен.

– У нас нет своих детей, Бог не дал нам этой радости, зато ниспослал нам Ллевина. – В голосе женщины слышалась грусть.

Эллен не хотела расстраивать ее еще больше, и, потупившись, она стала смотреть себе под ноги.

– Если Ллевин дал тебе этот молот, он к тебе, должно быть, очень привязался. – Гленна снова остановилась. – Можно? – Она протянула руку к молоту и быстро его осмотрела. – Я так и думала. Этот молот подарил ему Донован после окончания обучения. Видишь знак на рукоятке? Это знак Донована, в этом я уверена.

Эллен растрогалась, когда поняла, насколько был дорог Ллевину этот молот. Она вспомнила выражение тоски в его глазах, когда он говорил о Доноване, и задумалась о том, почему Ллевин не стал ковать мечи. Она просто представить себе не могла, что он мог оказаться недостаточно талантлив для этого. Несмотря на свое любопытство, она решила не спрашивать об этом у Гленны. Если ей удастся устроиться у Донована на работу, она все равно об этом узнает.

– Ну вот мы и пришли. Это наш дом, а там вон кузница, – сказала Гленна, кивнув в сторону мастерской, стоявшей рядом с домом. Перед кузницей на солнышке разлеглась кошка. В песке с довольным видом копались куры, а на полянке неподалеку от дома паслась коза. Каменная кузница была обычным делом, но каменный Дом, удививший Эллен, считался признаком богатства. Донован, должно быть, был действительно выдающимся мастером, раз имел такой дом.

Эллен выросла в простом доме, сооруженном из дерева, глины и соломы. Большинство домов в Орфорде строилось именно так. Только церковь и орфордское поместье были каменными.

Гленна открыла дверь.

– Заходи, ты наверняка хочешь пить! А может быть, и есть? Садись за стол, а корзину можешь поставить на стул.

Женщина махнула Эллен рукой, подзывая ее к себе, поставила перед ней кружку с сидром и положила куриную ножку с куском хлеба.

– Копченая курица? – воскликнула пораженная Эллен, и ей мгновенно захотелось есть. – Вкус просто изумительный! – похвалила она еду, с удовольствием пережевывая курятину. – У нас в Орфорде продают копченый сыр… он тоже очень вкусный, – сказала она, и тут же разозлилась на себя за неосторожность. Нельзя было называть место своего рождения!

К счастью, Гленна как раз погрузилась в свои мысли и не слушала ее. Судя по выражению ее лица, она думала о Ллевине.

– Прости, что ты сказал? – спросила она.

– Просто изумительная курица! И сидр тоже очень хороший, – быстро добавила Эллен, решив в будущем быть осторожнее.

– Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы Донован взял тебя на работу?

Эллен показалось, что в глазах женщины мелькнуло сочувствие.

– Я пообещал это Ллевину. – Эллен постаралась, чтобы это не прозвучало как извинение.

– Тогда ты должен сейчас пойти к нему. Договориться с ним будет нелегко, я тебе сразу говорю. Он ужасный упрямец и вбил себе в голову, что больше не станет брать себе учеников. – Гленна похлопала Эллен по плечу. – Несмотря ни на что, ты должен настоять на том, чтобы он посмотрел, что ты умеешь, как бы он ни ругался и ни гнал тебя! – Гленна дружелюбно кивнула. – А теперь иди… кстати, как тебя зовут?

– Элан.

– Хорошо, Элан, тогда иди, и удачи тебе!

– Спасибо.

– И не дай ему себя прогнать. Помни о том, что я тебе сказала! – крикнула Гленна ей вслед.

Когда Эллен вошла в кузницу, ей показалось, что она попала домой. Все внутри этого каменного здания напоминало ей мастерскую Осмонда. Но ее страх это не уменьшило. Донован выглядел совсем не так, как она его себе представляла. Она думала, что кузнец – огромный, сильный мужчина, такой, как Ллевин. Но Донован был низеньким и хрупким. Его можно было принять скорее за ювелира, чем за знаменитого изготовителя мечей.

– Дверь закрой! – рявкнул он неожиданно глубоким басом. Эллен поспешно закрыла дверь. Осмонд тоже терпеть не мог, когда дверь в его кузницу была открытой. Но так как Ллевин, несмотря на все обещания начальника стройки, по-прежнему работал на открытом воздухе, Эллен отвыкла оттого, чтобы закрывать дверь в мастерскую.

– День добрый, мастер Донован. – Эллен надеялась, что он не заметит дрожи в ее голосе.

– Чего тебе? – грубо спросил он, осматривая ее с ног до головы. Эллен еще никогда не казалась себе такой неказистой, как сейчас, под его презрительным взглядом.

– Я хочу на вас работать и учиться у вас, мастер.

– А почему это я должен передавать тебе свои знания? Ты можешь заплатить за учебу? – холодно спросил Донован, не удостоив девочку даже взглядом.

Эллен с ужасом смотрела на него. Разве добропорядочный мастер может задать такой вопрос? Неужели для него деньги – это главное? Неужели он продает свои знания, как товар, – тому, кто больше платит, а не тому, кто способнее?

– Нет, мастер, заплатить я не могу, – тихо сказала она.

– Так я и думал! – Он фыркнул.

– Но я могу работать за то, что вы поделитесь со мной своими знаниями, мастер.

Эллен показалось, что это прозвучало ужасно глупо, и она мысленно отругала себя за невыдержанность. «Я разговариваю, как базарная баба, а не как почтенный кузнец», – сердито подумала она.