– Этот старик, скорее всего, начинал точно так же, глядя из-за плеча опытного моряка. В злачных местах портовых городов моряки не только пьют, но и обмениваются опытом. От других матросов и из собственного опыта он знает о расположении мелей в русле Сены, и определяет их по ландшафту, береговой линии и цвету воды, поэтому он так внимательно все осматривает.

– Скажи, а откуда ты все это знаешь? – с изумлением спросила Эллен.

Польщенный, Мап улыбнулся.

– Не все такие молчуны, как ты. Кроме тебя мне все рассказывают, что у них на душе.

Эллен больше ничего не сказала и стала задумчиво рассматривать чужую землю на правом и левом берегах реки. Почва была темно-коричневой и казалась сочной, а в ярко-зеленой траве на лужайках виднелись бесчисленные пестрые цветы. Увидев это, Эллен захотелось поскорее ощутить под ногами землю.

– Боже, как же мне надоела эта качка! – простонала она. Уолтер удивленно взглянул на девочку.

– Только не говори мне, что у тебя в конце путешествия началась морская болезнь! Ведь качки сейчас уже почти нет.

– Что за чушь, со мной все в порядке. Просто хочется уже побегать по земле, – грубо отрезала она.

На берегу стояли откормленные пятнистые коровы с огромными глазами и удивленно наблюдали за проплывавшим мимо кораблем.

– Ух ты, только посмотри, овцы! И ягнята! – восторженно закричала Эллен, показывая на противоположный берег.

– Слушай, Элан, я уже начинаю беспокоиться о твоем душевном здоровье. Овцы сожрали в Англии половину травы, так почему, скажи Бога ради, ты удивляешься при виде этих совершенно обычных овечек?

– Но когда грузили корабль, на борт заводили овец, – смущенно сказала Эллен. – Я думал, в Нормандии овец нет.

– Ах, вот оно что! – Уолтер кивнул, ухмыльнувшись. Эллен злило то, что она так мало знает о Нормандии.

– У английских овец лучше шерсть, и ее больше, чем у овец, которых разводят в других странах, поэтому норманны перевозят наших овец к себе, чтобы их там разводить. Но почему-то овцы в Англии все равно лучше. Я думаю, это связано с особым кормом. – Мап на мгновение задумался. – А может быть, причина в английской погоде…

Он еще не довел свою мысль до конца, когда его прервал ткач, незаметно подошедший к ним.

– Это все потому, что англичане лучше умеют пользоваться ножницами. Кроме того, они постоянно молятся своим святым, а я уверен, что помощь Господа в таком деле не помешает! – сказал ткач, гордо глядя на них.

Уолтер задумчиво кивнул, а Эллен была рада тому, что он над ней больше не смеется. Девочка залюбовалась вечерним небом и равниной, простиравшейся, сколько хватало взгляда. Хвойные и лиственные леса сменялись пастбищами и лугами, перемежающимися огромными цветущими яблоневыми садами. Весенний ветер срывал нежные розовые лепестки, и они кружили в воздухе, словно тысячи снежинок. «Нам тут будет хорошо», – радостно подумала Эллен.

– Эй, смотрите, вон, это он! Танкарвилль! – закричал кто-то на палубе.

Эллен с любопытством всмотрелась вдаль. Она увидела роскошный замок, возвышающийся на плоской скале, которая выдавалась в Сену. С двух сторон скалу омывала река, защищая крепость от врагов. Светлые камни крепостной стены серебристо отсвечивали в лучах вечернего солнца. На скале виднелись бесчисленные хижины, казалось, пытавшиеся взять крепость штурмом, и все же от этого пейзажа веяло умиротворением. В небольшой бухте под замком стояли два больших торговых корабля и множество рыбацких суденышек. Берега Сены в этом месте по обе стороны от скалы поросли густым лесом. Наверняка там водилось много дичи, а значит, было раздолье для охотников – как рыцарей, так и простых людей Танкарвилля.

Все путешественники столпились на палубе, чтобы полюбоваться своей новой родиной. Каждый из них привез сюда свои надежды и страхи, но теперь эти люди видели лишь красоту Танкарвилля и любовались им. На западе солнце окрасило небо в розоватый цвет, а выше пурпурные облака, словно нарисованные овечки, тянулись по голубому небу. Вскоре солнце окрасило небо над горизонтом в разные цвета, и лишь на севере небо было черным, угрожающим – надвигалась гроза.

Танкарвилль, 1162 год

Пока Донован занимался обустройством кузницы, Эллен гуляла в городе и в примыкавшей к нему деревне. Она наслаждалась летом и свободой, которая должна была закончиться, как только кузница будет готова. По приказу Фицгамлина к английским ремесленникам приходил деревенский священник, который учил их французскому языку. Эллен всегда убегала с этих занятий – в конце концов, он был слугой Божьим, а Бога не обманешь, поэтому Эллен боялась при священнике выдавать себя за мальчишку. Как бы то ни было, худощавому священнику с тусклыми карими глазами эти занятия были в тягость. Он нисколько не скрывал, что его коробит, когда чужеземцы издеваются над его красивым языком, пытаясь говорить в нос, подражая ему. Хотя Донован каждый раз выговаривал ей за это, Эллен нравилось наблюдать за работой норманнских ремесленников. К тому же так она учила язык намного быстрее, чем могла бы научиться у священника. Иногда она сидела возле колодца, наблюдая за служанками и пытаясь понять их глупую болтовню.

Но больше всего ей нравился большой сеновал, с которого была видна площадь, где пажей и слуг учили обращаться с оружием. Она могла бы вечно сидеть там, качая ногами и покусывая соломинку. Когда парни стояли неподалеку от нее, обсуждая свои тренировки, она прислушивалась, сосредоточиваясь на чужой речи. Так она очень быстро выучила французский, причем намного лучше, чем все остальные англичане, приехавшие вместе с ней. Да и произношение давалось ей легче, в отличие от других ее соотечественников, которым трудно было правильно произносить мягкие звуки чужой речи.

Роза, которая работала в кухне и не посещала занятий по французскому, очень быстро научилась объясняться жестами и великолепно находила со всеми общий язык. В обеденный перерыв она часто заходила за Эллен, и они садились в углу двора, наслаждаясь летним солнцем, болтали, смеялись и обедали. В харчевне Розе намекали, что молодой кузнец за ней ухлестывает. Роза уже заметила, что норманнские слуги расстраивались, когда Эллен за ней заходила. Они были уверены, что у англичанина намного больше шансов завоевать ее сердце. Розу это очень веселило. Она, по-детски радуясь, поддерживала эти слухи, иногда посылая Эллен на прощание воздушный поцелуй. И Роза, и Эллен вскоре стали чувствовать себя в Танкарвилле как дома. Вероятно, это произошло из-за того, что они были еще молоды и с надеждой смотрели в будущее.

Гленна, которая вначале боялась чужбины, теперь была очень довольна тем, что они переехали. Уильям Танкарвилльский предоставил им красивый дом и дал им рабочих и материал, чтобы его обустроить. В просторной гостиной с большим очагом стоял длинный дубовый стол с двумя лавками, а в углу на деревянных полках были сложены горшки, тарелки, кружки и бокалы. Но больше всего Гленна гордилась двумя роскошными креслами с высокими спинками и резными подлокотниками – такие имелись только в домах дворян. На второй этаж, где было две спальни, вела деревянная лестница. В одной спали кузнец и его жена, а в другой – подмастерья.

У Донована в кузнице было полно работы. Мастерская была оборудована двумя большими горнами – каждый из них был в два раза больше, чем те, с которыми он работал в Англии, – тремя наковальнями и двумя большими точильными кругами для длинных лезвий. В новой кузнице было достаточно места для мастера, двух-трех подмастерий и трех-четырех работников. Уильям Танкарвилльский настоял на том, чтобы кузница Донована была достаточно большой, – он хотел, чтобы у того было много учеников. Хотя Доновану было трудно представить себе, как он сможет научить местных бездарей, ему пришлось смириться, и вскоре он взял в ученики двоих молодых парней.

Старшего звали Арно. Он уже три года проработал в деревне у простого кузнеца, и у него, по крайней мере, были какие-то навыки в кузнечном деле, так что Доновану не пришлось начинать с нуля. И все же некоторые приемы Арно приходилось осваивать заново. При этом он, казалось, всегда помнил, какая это честь – работать с Донованом, он постоянно старался добиться похвалы мастера. Эллен очень огорчило то, что Донован не заставил его проходить испытание с заготовками. При этом Арно был красивым парнем с карими глазами и изогнутыми бровями. Он осознавал свою привлекательность для женщин и охотно этим пользовался, что Эллен очень не нравилось.