– Это не редкость, дорогая моя, – ответил Корт с саркастической усмешкой. – По крайней мере половина англичан берет в жены женщин, которым не доверяет. Все зависит от мужа. Если он достаточно умен, жена не сможет наградить его рогами.

– Нельзя ли конкретнее?

– Путей существует множество. Например, можно прикончить первого же любовника, и тогда все остальные любители приключений поостерегутся. Есть и другой путь, более достойный в глазах общества: постоянно беременная женщина не вызывает плотского вожделения да и сама его не испытывает, во всяком случае, к посторонним мужчинам.

– И какой же из этих двух путей выбрал бы ты?

– Оба сразу.

– Что ж, по крайней мере ты честен со мной. – Она снова попыталась встать. – Отпустите же, милорд! Я отказываю вам!

– В чем именно? Насколько я помню, я просил тебя о двух вещах. Ты отказываешься выйти за меня замуж или лечь со мной в постель?

– И то, и другое! Милорд, если вы хоть сколько-нибудь джентльмен, немедленно отпустите меня.

Некоторое время Корт смотрел ей в лицо. Оно было теперь замкнутым, мрачным, и он понял, что снова потерпел неудачу. Он не жалел о своей откровенности и удивлялся лишь наивности Филиппы, которая нелепо верила, что после интрижки с его лучшим другом он все еще способен верить ей. Она нужна ему. Нужна не только потому, что Кит – их сын. Он желал бы ее, даже будь Кит сыном Сэндхерста. Да, он желал ее, желал страстно. Но верить… нет, он не верил ей.

– И что же дальше? – спросил он, убирая руку с талии Филиппы. – Ты ведь хочешь меня, разве нет?

– Да, хочу. – Филиппа встала. – Но для меня физическая любовь возможна лишь в браке, а брака без любви духовной я просто не мыслю. Что я могу добавить к этому? Только то, что любовь невозможна без доверия.

– Ты слишком многого требуешь от меня, Филиппа, и слишком скоро. – Корт тоже поднялся. – Возможно, я смогу снова доверять тебе после нескольких лет верности.

– Нескольких? – Она невесело улыбнулась. – После скольких именно? Десяти? Двадцати? Пятидесяти? Жить надеждой, что однажды я вновь буду признана достойной тебя? Нет, Корт, этого не будет.

Она ушла. Несколько секунд Корт боролся с искушением броситься следом. Он был намного сильнее, мог бы взять ее силой и не отпускать, пока его желание не будет полностью удовлетворено. Он знал: она не станет кричать, не посмеет позвать на помощь. Она даже не будет сопротивляться, чтобы не разбудить Кита. И он поборол искушение.

– Смотри, мама! —позвал Кит. – – Я закончил последнюю башню.

Он сидел на горячем песке перед только что сооруженным замком, босой, в одних нанковых штанишках до колен. Морской бриз растрепал ему волосы. Fancuillo носился по пляжу взад-вперед, весело тявкая.

Филиппа подошла полюбоваться творением юного зодчего.

– Чудесный замок, милый. Я уверена, что еще никому не удавалось выстроить такое чудо из песка.

–Выглядит в точности как Уорбек-Кастл, – заметила леди Августа, приподнимаясь в шезлонге, над которым ветерок трепал оборки большого пляжного зонтика.

– И правда, – удивилась Филиппа и еще раз оглядела замок. – Похоже на Уорбек-Кастл.

– Еще бы не было похоже! – воскликнул Уорбек с удовлетворенной улыбкой. – Этот замок возводился по моему проекту.

Он сидел рядом с мальчиком, подправляя верхушку последней из башен грандиозного замка. Как и Кит, Корт был в коротких, до колен, облегающих бриджах. За несколько дней, проведенных на солнце, его смуглая кожа приобрела мягкий золотистый оттенок, и сейчас он совсем не походил на герцога Уорбека, скорее, на пирата.

Филиппа догадывалась, что только присутствие леди Августы удерживает Корта от того, чтобы купаться голым. При бывшей жене он не постеснялся бы раздеться, причем сделал бы это с такой непринужденностью, что Киту не пришло бы в голову, что в этом есть что-то неприличное. Она честно старалась смотреть на что угодно, кроме его обнаженного торса, но взгляд сам собой тянулся к буграм мышц, перекатывающимся при каждом движении. Когда некоторое время назад он расстегнул рубашку, она вспомнила слова, сказанные им в первую брачную ночь: «Мужчины покрыты волосами везде, где только возможно…» Что ж, к Уорбеку это относилось в полной мере. Только плечи и спина были гладкими, влажными после недавнего купания, и пальцы Филиппы бессознательно шевелились, словно скользили по нагретой солнцем коже. Филиппа знала, что от ее прикосновений мышцы спины напрягутся и передернутся в судороге удовольствия.

– Я хочу еще раз искупаться, сэр. Можно? Уорбек отряхнул руки и поднялся, опираясь на трость. Взгляд его устремился к Филиппе, потом вернулся к мальчику.

– Я тоже искупался бы. Может, возьмем с собой твою маму?

– Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз, – сказала она вежливо. – Я бы не хотела, чтобы леди Августа заскучала.

Она вернулась к своему шезлонгу, и обе леди обратили взор к водной глади. Вот по мелководью прошлепали взрослый и ребенок, поразительно похожие, и разом бросились в волну повыше. Малыш-терьер бесстрашно последовал за ними и теперь плыл, высоко держа мохнатую голову и смешно перебирая лапками. Когда Уорбек и Кит скрылись под водой, он озадаченно тявкнул и поспешно повернул назад. Через несколько секунд оба вынырнули со звучным плеском. Герцог всегда был отличным пловцом, и сейчас, посадив сына на спину, он разрезал волны с необыкновенной легкостью, и на каждом гребне Кит вопил от восторга.

– Какой чудесный день! – вздохнула Филиппа.

– Я бы не отказалась, если бы он длился вечно, – понимающе откликнулась леди Августа.

Филиппа повернулась к причалу и еще раз окинула взглядом маленькую яхту, вспомнив, какую радость этим утром доставило Киту ее появление под самыми окнами виллы. «Чайка вторая». Филиппа покачала головой: только Уорбеку могло прийти в голову подарить яхту пятилетнему ребенку, пусть даже мальчику. Втроем они провели все утро на борту суденышка, обследуя прибрежные скалы.

– Когда мы вернемся домой, приглашаю тебя и Кита в Уорбек-Кастл, – сказала леди Августа, возвращая Филиппу к действительности. – В замке сейчас так красиво!

Филиппа опустила глаза, подыскивая слова для вежливого отказа. Не могла же она сказать, что ее пугает сама мысль о пребывании в доме, где некогда была так счастлива.

– Я, право, не знаю… должно быть, леди Гарриэт всю неделю готовилась к приезду Кита и огорчится, если мы уедем, – ответила она уклончиво. – Не поговорив с ней, я не могу ничего обещать.

– Ты боишься оказаться в волчьем логове? – без обиняков спросила престарелая леди, и глаза ее насмешливо блеснули. – Помни, Уорбек-Кастл также и мой дом. А для меня нет большей радости, чем принять вас у себя, да и мой внук будет этому только рад. Скажу больше, он не отказался бы оставить вас в Уорбек-Кастле насовсем.

– А вы, бабушка? Вы хотели бы жить вместе с нами… всегда? – Это мое сокровеннейшее желание.

– Но что подумают люди? Что скажут в свете? – – размышляла Филиппа вслух. – Любители посплетничать ухватятся за такую новость. Нас обоих снова обольют грязью!

Герцогиня захлопнула книгу. – Дорогая мои, я прожила долгую жизнь, кое-чему научилась и теперь имею право давать советы. Никогда не принимай решения, исходя из того, что скажут или не скажут люди. Помни, у тебя есть ответственность только перед одним человеком во всем свете – перед твоим ребенком. Спроси себя, что будет лучше для него.

– Иногда и на той, и на другой чаше весов лежит одинаковый груз. И потом, я уже не раз принимала решение, которое казалось верным, а оказывалось трагической ошибкой.

– Это не дает тебе права впредь плыть по течению, Филиппа. Рано или поздно тебе придется решить, как тебе и твоему сыну жить дальше. Ничто не порадует меня так, как твой повторный брак с Кортни, но я не буду подталкивать тебя к этому. Помни, ведь и ты, и Кит станете тогда его личной собственностью в глазах закона, и: ни у тебя, ни у него до совершеннолетия не будет никаких прав. Спроси себя, достаточно ли ты доверяешь моему внуку, чтобы еще раз вручить ему свою судьбу. Мне же остается только молиться, чтобы ты решилась на это.