— По-моему, вчера вечером это было не только ваше решение! Нас было двое!

— О чем это вы?

— О поцелуе.

— Вы схватили и принудили меня…

— А вы ответили на мой поцелуй!

— О, не многовато ли эмоций по столь ничтожному поводу?! — Оливию словно черт толкал на новые провокации! Она укоризненно покачала головой, а ее улыбка стала еще елейнее.

— Вы лжете! — От возмущения и разочарования, какого он еще не знал, Рональда затрясло. Он бросил на Оливию уничтожающий взгляд и вдруг коротко усмехнулся. — Кажется, я понял, к чему вы готовитесь. Номинальный брак, очень удобный и ни к чему не обязывающий. Который предусматривает не столько чувства, сколько слияние двух капиталов и влиятельных семейств. И мужа, который будет одобрять вашу «самостоятельность»…

Оливия сначала растерялась, потом снова вскипела, но, памятуя о данном самой себе обещании, вместо того чтобы наброситься на Рональда, приторно улыбнулась.

— Вы совершенно правы… Мел из очень богатой и влиятельной семьи. К тому же с ним не возникает много хлопот. И он понимает меня…

— Точнее, мирится с вашими милыми шалостями. Вы так же сговорчивы и взаимно любезны, сеньорита?

— Конечно, мистер Даррелл, конечно.

— Когда-нибудь ваши взаимные маленькие шалости всплывут в одной из бульварных газетенок и вас искупают в дерьме.

— Я так не думаю. Я держу ситуацию под контролем. — Оливия улыбнулась еще приторнее, чувствуя себя бомбой, готовой взорваться в любой момент.

Рональд открыл рот для очередной реплики, но передумал, плотно сжал губы и повернул ключ в зажигании.

— Я не знаю, что мне делать, Лаура! — расстроено сказала Оливия. — Сеньор Даррелл уехал… — черт бы его побрал, из-за новой ссоры с ним и воспоминаний о его бешеном поцелуе я не спала почти всю ночь! — а когда я попросила помощи у Карлоса, он только почесал в затылке и едва не расплакался из-за того, что не смог прийти мне на выручку.

Лаура невольно улыбнулась, представив себе эту картину.

— Мой сын может кое в чем вам помочь, — сказала она, глядя на несчастное лицо Оливии.

— Мне кажется, что ни один человек мне не сможет помочь.

— Антонио вам поможет. Он как раз сегодня обещал приехать…

— Антонио Танзини ваш сын? — удивилась Оливия.

На губах Лауры расцвела широкая улыбка.

— Антонио мой сын, — подтвердила она с гордостью. — Он очень смышленый, окончил университет, был лучшим студентом на своем курсе! Они с Рональдом ровесники, вместе росли. А потом сеньор дал моему сыну денег на образование и оплатил стажировку в США. Теперь Антонио управляющий на хладобойне сеньора Даррелла в Санта-Роса…

Первую половину дня Оливия была занята тем, что пыталась продвинуться в изучении документов и ожидала появления Антонио. Стрелка часов едва добралась до полудня, а Оливия уже чувствовала, что голова у нее распухла и вот-вот лопнет. Чтобы этого не произошло, она закрыла глаза и сжала виски ладонями. Тоненький стук, который только что поселился в ее ушах одновременно с болью в голове, становился все громче, и Оливия даже слегка потрясла головой, чтобы его прогнать. Но оказалось, что это пришел Антонио.

— Добрый день, сеньорита Стюарт.

— Сеньор Танзини!

— Антонио, — с улыбкой поправил он.

— Ох да, простите.

— Мама сказала, что вам нужна моя помощь.

— Да, и все потому, что Даррелл поставил меня в немыслимое положение.

— Рональд Даррелл? — уточнил Антонио.

— Разве в округе есть еще один Даррелл?

— Нет, просто мне это заявление показалось немного необычным. Рон просто не может поставить кого бы то ни было в немыслимое положение.

— Вы слишком в нем уверены. Он заставил меня выполнять работу, к которой я совсем не гожусь, и уехал!

— Ах вот в чем дело. — Антонио ухмыльнулся. — Наверное, он просто не хотел, чтобы вы скучали в его отсутствие.

— Следовало догадаться, на чьей вы будете стороне, — пробормотала Оливия, припомнив, сколь многим Антонио обязан Рональду Дарреллу.

— Не обижайтесь, сеньорита Стюарт. Давайте лучше займемся бумагами, а то у меня не слишком много времени.

— Хорошо.

К чести Оливии, она успела набраться разрозненной информации, и теперь благодаря квалифицированным объяснениям Антонио эта информация складывалась в ее голове, как разрозненные кусочки головоломки, в единую систему. Реальность уже не казалась ей унылой и беспросветной, кроме того, Оливия восстановила веру в собственные способности, решив, что раз сумела разобраться, то она не просто не безнадежная, а очень и очень способная, и никто ее в этом теперь не переубедит.

Несколько раз она ловила на себе задумчивые взгляды Антонио.

— Вы все поняли? — спросил он наконец.

— Да.

Антонио покачал головой — как показалось Оливии, скептически.

— Вы уже были у Патрика? — спросил он, сменив тему.

— Да, вчера Даррелл возил меня в больницу.

— И как прошла встреча?

— Мы едва успели перекинуться парой фраз, как Даррелл вытащил меня из палаты, едва не сломав при этом руку.

Антонио даже не улыбнулся.

— Рон очень беспокоится за сеньора. Патрик помог ему выбраться из нескольких серьезных передряг. Кроме того, несмотря на разницу в возрасте, они очень дружны. Они не могли бы быть ближе, даже если бы Рон был родным сыном Патрика.

— Я понимаю. А когда появилась я, он, видно, решил, что у него появилась конкурентка, которая пытается претендовать на часть симпатии Патрика.

Антонио улыбнулся.

— Не вижу в этом ничего смешного! — обиделась Оливия.

— Простите, сеньорита. Я не думаю, что Рон боится конкуренции. Скорее он подумал о другом.

— И я догадываюсь, что вы подумали о том же, — сказала она устало. — Но вы ошибаетесь. Меня не интересуют деньги Патрика, верите вы мне или нет.

— Простите, наверное, у вас создалось неправильное впечатление. Я вовсе не считаю вас охотницей за деньгами. Но зная Рона… В общем, он вполне мог так подумать.

— А он так и подумал. Особенно после того, как узнал, что Патрик составил завещание в мою пользу и примерно за две недели до моего приезда заверил его у нотариуса… Он заявил мне, что я узнала о завещании и прикатила получить свое!

Антонио покачал головой.

— Я сожалею, сеньорита.

— Вы сожалеете, но не удивлены.

— Верно.

— А могу я поинтересоваться, чем именно вы не удивлены: решением Патрика или мнением Даррелла?

— И тем, и другим. Что касается решения Патрика… Он больше не женился, у него нет детей и родственников. Вы его единственный ребенок, увидеться с которым он мечтал долгие годы. К слову, Патрик человек весьма состоятельный, и не только по местным меркам…

— Да уж, удивляться нечему, особенно если учесть, что своего ребенка он не видел долгие двадцать лет и решил оставить все деньги, по сути, незнакомому человеку. Который мог оказаться каким угодно авантюристом!

— Теперь вы рассуждаете, как Рон.

— Наверное, вы правы. — Оливия вздохнула.

— Рональд… не обидел вас?

Обидел? Нет! Только обвинил в алчности, лицемерии и изворотливости, устроил парочку скандалов и поцеловал так, что она мгновенно потеряла разум! Вместо ответа Оливия отрицательно покачала головой, но, наверное, что-то в выражении ее лица подсказало Антонио, что она не совсем честна.

— Вы говорите мне правду, сеньорита?

Ну почему ее не могут оставить в покое? Почему все считают нужным спросить, как у нее дела, здорова ли она и не нужно ли ей что-нибудь? И хуже всего, что вопросы эти задавались с самым искренним желанием помочь. Мир, в котором жила Оливия, не имел ничего общего с местом, где она находилась сейчас. Фальшивые улыбки, притворное сочувствие и необходимость всегда держать себя в руках, всегда делать вид, что все в жизни прекрасно и улыбаться, улыбаться, улыбаться… Одиночество…

Она всегда была одинока в том, в своем мире. И вот теперь она начала узнавать что-то другое, людей, которые не прячут свои чувства, не притворяются ради того, чтобы о них сложилось «правильное» мнение. И вся беда в том, что она никак не могла приспособиться, она словно балансировала ровно на середине тонкого мостика между двумя мирами. Сейчас она не принадлежала ни к одному из миров, и это делало ее беспомощной и разбитой.