Чабанов после этого сменил тактику. Он отказался от распространения крупных партий товара и приказал перейти к множеству мелких точек реализации продукции. Денежная река по-прежнему несла Организации миллионные барыши. Часть из средств Чабанов вкладывал в новые и новые производства, а часть в людей, которых рассаживал по различным уровням власти, медленно, но планомерно выходя на Москву и столицы Союзных республик. И тут Леонид Федорович понял, что ему необходим выход за рубеж. «Мозговой трест», просчитав варианты, пришел к выводу, что действовать надо двумя путями. Первый – через подставных лиц начать скупку акций перспективных западных компаний. И второй – проложить караванную тропу через южную границу. С первым все шло по плану, а вот с караванной тропой…

Почти год эмиссары Чабанова торили дорогу за кардон. Она была налажена и отработана до самой погранзоны и тут дело застопорилось. Можно было везти товар чемоданами, контейнерами – на них работало несколько таможенных смен, но Леонид Федорович требовал расширения масштабов, чтобы иметь путь, минующий таможню. Когда был арестован третий посланец Организации, Чабанов снова собрал своих советников.

– Мы так можем еще десять лет искать среди пограничников бабников и пьяниц и ничего не найти, – сказал Беспалов, – надо самим послать своего человека в их среду, используя связи в минобороне.

– А мы что делаем? – Усмехнулся Шляфман.

– Вы меня не так поняли. Надо провести через военкомат какого-нибудь коммуникабельного и умного парня, чтобы его послали служить именно на южную границу. Пусть прямо на месте решит как наладить мост на ту сторону. Иначе нам не преодолеть кастовой замкнутости пограничников и мы будем все время натыкаться на их контрразведку.

Чабанов удовлетворенно хмыкнул:

– Это интересно, и парень у меня такой есть. Он, к тому же на английском и фарси говорит. Я берег его для переброски на Восток, а сейчас думаю, что Константин Васильевич прав. Пусть послужит пару лет в армии. Ну, разве можно назвать мужчиной юношу, который не нюхал запаха портянок и не спал в казарме? – Леонид Федорович рассмеялся.

Утро следующего дня Чабанов начал с посещения облвоенкомата. Полковник Засядко хорошо относился к Леониду Федоровичу. Время от времени они похаживали втроем с секретарем обкома на охоту, потом засиживались за полночь в одном из загородных обкомовских охотничьих домиков.

Увидя в дверях своего кабинета Чабанова, Засядко обрадовался. Ему показалось, что в его аскетически обставленном кабинете, послышался могучий вскрик оленьего рога.

– Охота?!

– С удовольствием, – Чабанов протянул приятелю руку, – только сейчас поохотиться можно где-нибудь за Полярным кругом, а у нас только на улице. Помнишь анекдот? Она идет по одной стороне улицы, он – по другой. Ему охота и ей охота – вот это охота!

Засядко с удовольствием захохотал, но тут же погрозил пальцем:

– Мы как договорились – рассказал старый анекдот – выставляешь бутылку коньяка.

– Ради этого и пришел. Поедем, посидим, покалякаем о том, как сейчас можно организовать заполярную охоту – тоска заела.

– Может, здесь, мне из Москвы должны позвонить?

– Как мальчишки рукавом закусывать будем или сухую колбасу грызть? Нет, уж, пойдем в ресторан , на худой конец – в обкомовскую столовую, там лучше кормят.

– А у меня толстый, – опять захохотал военком. – Ладно, уговорил, идем в обком, там телефон под боком – меня всегда достать можно.

В приемной, надевая фуражку, полковник повернулся к дежурному офицеру:

– Я – в обком, будут звонить из министерства, соединишь…

Они приехали в обком и прямиком прошли в кабинет заведующей столовой.

– Мария Павловна, – Чабанов сжал в своих руках тонкую кисть женщины, когда она поднялась им навстречу, – мы с Михаилом Петровичем решили немного расслабиться, а лучше вашей кухни в городе ничего нет.

– Господи, да я всегда рада видеть у себя таких мужчин, вот только Сам еще не ел. Спустится, а вы тут бражничаете в середине дня. Вам он ничего не скажет, а мне, при случае, напомнит.

– Ну, – надул губы Засядко, – что же нам в ресторан идти?

– А, – махнула рукой женщина, – отдам вам свой кабинет, отдыхайте. Он сюда не ходит.

Не успела она выйти за порог, как в дверях появилась стройная официантка в ослепительно белом халате с громадным подносом в руках.

– Это что за диво? – Воскликнул Засядко.

– Н-да, – удивился Чабанов, – и я эту красавицу первый раз вижу.

Девушка, словно эти слова ее не касались, стала спокойно перекладывать на стол различные закуски. Ее халат широко распахнулся, высоко открыв длинные, белые бедра, красоту которых подчеркивал край черной кружевной комбинации. Мужчины в упор рассматривали официантку. Наконец, она поставила на стол бутылку коньяка и улыбнулась:

– Кушайте на здоровье.

– Присаживайтесь с нами, – с сожалением глядя на скрывшиеся за полами халата колени, предложил Засядко.

– Я – на работе, – девушка повернулась и медленно, вызывающе покачивая белрами, пошла к выходу. У самого порога она повернулась, чуть прищурилась и, глядя на Чабанова, сказала:

– Вот разве после шести…

Леонид Федорович не успел и глазом моргнуть, как дверь закрылась.

– Хороша, – Засядко потянулся к бутылке, – но какова Мария Павловна, – наверное, решила нам нервы пощекотать, чтобы аппетит разгулялся.

– Да-а, – Чабанов положил себе в тарелку немного салата, – она это может. Половина городских секретарш у нее начинали, может быть поэтому стоит ей пошевелить пальцем, как любой из нас готов в лепешку разбиться.

Полковник взмахнул рукой:

– Я свою сам нашел.

Чабанов усмехнулся, но не возразил. Разговор о секретаршах закончился только тогда, когда опустела бутылка и Засядко вспомнил о заполярной охоте.

– Давай сделаем так, – предложил Чабанов, – ты договоришься с военными на местах, а самолет и все остальное, я возьму на себя.

– Ну, и чудненько, – Засядко поднял рюмку, – у меня однокашник командует бригадой на Кольском полуострове, там сейчас благодать.

Чабанов прикоснулся своей рюмкой к рюмке полковника:

– Тогда договаривайся, а мы для них яблочки, там, мандаринчики с нашей базы захватим.

– Коньяк кончился, – Засядко стряхнул последние капли в рюмку Леонида Федоровича.

В ту же секунду, словно услышав его слова, через порог переступила Мария Павловна.

– Чувствую – у вас кончилось горючее, – она прошла к серванту и распахнула дверцу. – Здесь есть все, берите, пожалуйста, сколько угодно.

Женщина хитро взглянула на Чабанова и выставила еще одну бутылку коньяка.

– Что вам принести на горяченькое?

– А кто принесет?

– Понравилась?

– И где это вы их выращиваете? – Чабанов улыбнулся и подумал, что сколько Мария Павловна ни пыталась, но он не пользовался услагами ее «птичек» и всегда сам подбирал своих секретарш. – А, может, тут все просто – красота идет к красоте?

Женщина делано смутилась и отмахнулась тонкой рукой:

– Но вы к ней, по-моему, равнодушны.

– Я?! – Вскричал Засядко, прижав руки к груди.

– Нет, Михаил Петрович, о вас речи нет, вы тонкий ценитель женских прелестей, а вот Леонид Федорович…

– Что вы, Мария Павлона, для меня женская ккрасота – это воздух, без которого я и часа не прожил бы, – усмехнулся Чабанов, – только я никогда не брал в руки эстафетной палочки.

– Он шутит, – полковник взял с подноса третью рюмку, – мы готовы исправить свои ошибки. Поэтому выпьем за радость наших глаз, за вас, Мария Павловна.

Она, смеясь, подняла рюмку, чуть прикоснулась к ней губами и вышла.

Чабанов, проводив женщину взглядом, повернулся к Засядко.

– Послушай, Михаил Петрович, у меня к тебе небольшая просьба. Один наш инженер хочет годик – другой отдохнуть от заводской жизни и послужить в армии.

– Нет проблем, в каком он звании?

– Лейтенант, связист. Только он хочет служить там, где служил его отец – в погранвойсках, на южной границе.