От напряжения в руках его дубина мелко подрагивала.

– Заткнулся, я сказал, – все так же тихо и почти ласково предложил Клык. Но было в его тоне что-то такое…

Черноухий звучно сглотнул и отступил.

А Клык шагнул к Лехе и добродушно оскалился:

– Ну здорово, новичок.

Леха покосился на черноухого – тот с тихой ненавистью глядел в затылок окольцованному. Альбинос все еще пугливо косясь то на каштанового, то на черноухого, то на Леху, потихоньку подбирался поближе.

Да, эти двое натуральные психи. А вот этот, с кольцом, вроде ничего. Вменяемый. Да и масть тут, похоже, именно он держит.

– И вам здрасьте, коли не шутите…

– Как звать-то? – спросил каштановый.

– Леха. Руки не подаю.

Альбинос бросил взгляд на каштанового, потом на злого, но бессильного что-то сделать черноухого. И, видимо, что-то скалькулировалось там, за этими красненькими глазками. Он старательно захихикал, ловя Лехин взгляд.

А каштановый шутки словно и не заметил. Помрачнел.

– Леха… Тут знаешь, сколько Лех бегает?

Леха смотрел на это добродушное – пожалуй, даже слишком добродушное – кабанье рыло, и вдруг почему-то вспомнился сатир. Перед тем, как его выбросило из обучалки. Что-то сатир хотел сказать, что-то очень важное.

Клык, не получив ответа, прищурился, и добродушие резко пошло на убыль. Брови сначала вопросительно приподнялись, потом кабан посмурнел…

– Скворцов, – наконец сказал Леха.

– Скво! – тут же предложил альбинос и захихикал, косясь на Клыка и черноухого. Но те на него внимания не обратили, и альбинос умолк.

– Надолго к нам? – спросил Клык. – Аферист? Ворюга? Убил кого?

Леха опять тихонько огляделся по сторонам. Какие-то подозрительные допросики начались… Чего им надо-то? Может, лучше все же свалить от них?

– Какой-то он подозрительный, – тихонько влез альбинос.

На этот раз Клык оглянулся на альбиноса и, кажется, чуть ухмыльнулся. А когда поглядел на Леху, от былого добродушия не осталось и следа.

– А может, затанцевал кого против воли? – спросил Клык. – Какую-нибудь малолетнюю малолеточку?

– У нас здесь таких любят, – снова вставил альбинос – Неж-жно. По очереди…

Леха нахмурился…

А потом сообразил и облегченно хмыкнул. Вот ведь нагнали туману! Не могли прямо в лоб спросить. Ну, с этой-то стороны все чисто. Авария – это самое безобидное преступление. Что по букве закона, что по их понятиям.

– Да нет, – сказал Леха. – Какое там… В машину чужую вмазался, вот и попал.

Леха усмехнулся: ну все, разобрались? Кончились непонятен?

– Просто авария? – нахмурился Клык. – И за просто аварию в тюрягу? Да так, что к нам сюда попал?…

– Нц-нц-нц… – Альбинос картинно покачал головой. – Да, сколько народу за аварии сажают. Прямо ужас… Кого ни спроси, всех за аварии, и все пустяковые… Ужас, ужас, что творится.

Клык мрачно кивнул. Не альбиносу, скорее каким-то своим мыслям.

– Ну, не просто… – признал Леха. – Помощник депутата какой-то был…

– Помощник депутата? И опять «какой-то»? – Клык становился все мрачнее и мрачнее

– Ужас, сколько у нас помощников депутатов в аварии попадает! – не унимался альбинос. И вдруг перестал кривляться. – Нет, вы как хотите, а есть в нем что-то подозрительное. Точно каких-нибудь малолеточек по подъездам сторожил…

Клык мрачно кивнул. Снял дубину с плеч. Альбинос и черноухий тоже подобрались.

Леха вздохнул и стал рассказывать про аварию подробно. И про самоубийцу, и про девчушку на заднем сиденье крошечного кабриолета, и про «ниссан» с помощником депутата…

Кабаны кивали и терпеливо слушали. На удивление внимательно, не перебивали. Только Клык пару раз кое-что уточнил. Леха честно вспоминал фамилию, как выглядел тот помощник депутата…

– Бляха-муха! – вдруг зашипел черноухий сквозь зубы. Его всего передернуло, будто ему в спину всадили булавку. Он потерял равновесие и заскользил по осыпающимся камням, но устоял. – Пойдем, Клык. А то…

Черноухий осекся, закусив губу. Его вдруг всего скрутило. Рыло налилось кровью, глаза чуть не вылезали из орбит. Через закушенную губу вырвался стон.

– Пош-шли, Клык… – просипел черноухий, стиснув зубы. – Блин, как камни в почках…

Морщась от боли, оскальзываясь и оступаясь на камнях, он побежал вниз, к тем странным металлическим джунглям.

– Клык, ну я тоже того, да? Побегу тогда, да? – Альбинос заискивающе улыбнулся, ловя взгляд Клыка.

Запрета не последовало – Клык его вообще словно не заметил, – и альбинос побежал следом за черноухим.

– Это не камни в почках, это тимуровцы в лесу… – сказал Клык. – Ладно, новенький, живи. Вроде нормальный мужик… В общем, не мешай жить другим, и все будет нормалек, ага? Ну, бывай, еще свидимся! В самом деле пора.

Он хлопнул Леху по плечу и тоже припустил к зеркальному хаосу.

Леха хмуро глядел им вслед. Тимуровцы?…

Знать бы еще, с чем это едят. Похоже, Пупсики и Красотки в обучалке – это действительно были всего лишь цветочки…

Нет, надо выбираться отсюда! А то через неделю-две кончится Леха Скворцов. А вместо него будет еще один псих, вроде этих альбиноса и черноухого. Надо выбираться! Только вот как?…

Леха еще раз огляделся, на этот раз пристальнее, и невольно пригнулся, почти рухнул на камни, толком еще не сообразив, что же его так насторожило.

Хмыкнул. Да, рефлексы – вторая натура.

Возле ближнего озерца воздух стал желтоватым, помутнел, наполнился сполохами. Над землей повис туманный шар, из каких в обучалке выходили игроки…

Леха шагнул за валун, невольно прикидывая, как лучше будет атаковать…

Но туманный шар развалился, истаивая, а никакого игрока там не было.

От удивления Леха даже перестал прятаться и выпрямился.

Вместо игрока из тумана вывалился сатир. Рухнул на четвереньки, быстро огляделся. Потом, уже неспешно, поднялся и стал отряхиваться. Еще раз осмотрелся.

Заметил каштанового кабана – Клыком его звать, кажется? Тот уже добежал до металлических джунглей, но его широкая спина еще мелькала между зеркальными переплетениями. Задержался на нем взглядом. Нехорошим таким взглядом…

И потопал к Лехе.

– Это кто был? – сразу набросился он на Леху, как боевой петух. – Три поросенка, главный с кольцом в носу? Да?!

– Да… – Леха малость опешил. Он вообще не ожидал увидеть здесь сатира. А уж такой напор… – А что?

– Говорил с ними?!

Сатир умудрился нависнуть над Лехой, хотя и был всего метр с кепкой.

– Ну да…

– А за что попал, спрашивали?

– Ну спрашивали.

– А ты?!

– Что я?

– Сказал? – Сатир сгреб Леху за складки шкуры на шее, словно за ворот рубашки. – Сказал?!

– Ну сказал…

– Честно? Как все было?

– Правду и сказал. А что такого-то? Обычная авария, ничего особо крамольного… Да в чем дело-то?!

Леха тряхнул головой, сбрасывая ручонки сатира. После двухметровых кабанов он уже никакого уважения не внушал – так, мелкий шибздик.

– Кретин! – рявкнул сатир. – И что, все-все им рассказал?

Леха с трудом сдержался, чтобы не приложить этого мелкого приставучку с языком без костей.

– Ну сказал! И что дальше?!

– Что дальше… – передразнил сатир. – На минуту одного оставил – и вот, посмотрите на него! Уже вляпался! Саллага рогатая…

– Да в чем дело-то?!

– В чем дело, в чем дело… А в том, что думать надо! А-а, – сатир махнул рукой, – теперь-то что, поздно уже. Молись своему парнокопытному богу, чтобы пронесло…

Леха тихо зарычал. Вот зараза! То пугает, то партизанку на допросе строит! Леха шагнул к этому шибздику, навис над ним.

– Ну рассказал я им, за что попал, и что? Что ужасного-то? Я же ничего такого не сделал, простая авария!

– Да не в тебе дело, придурок! В них дело, понимаешь?!

– А что с ними такое? – нахмурился Леха. Пожал плечами: – Ну да, двое полные психи. Но они же так, на подхвате. А держит масть у них нормальный мужик вроде.

– Психи? И нормальный мужик?… – Сатир криво ухмыльнулся.