На пороге стоял невысокий кореец в нейлоновой курточке.

Миронович немедленно принял боевую стойку.

Парень орал, катаясь по полу.

— Ты что, смерти ищешь? — спросил вдохновленный победой Миронович.

Кореец невозмутимо молчал, глядя на Мироновича бесстрастными глазами-щелочками. На его застывшем лице не двинулся ни один мускул.

— Ты кто?

Кореец продолжал молчать и Миронович с громким «Кийя!», больше похожим на хриплый крик чайки, бросился в атаку. Кореец отступил, они оказались на лестничной площадке. Пыл Мироновича улетучился после двух повторных атак, а кореец так и остался неуязвим. Миронович выдохся, замер в некоаши-дачи[8], тяжело дыша.

— Будем учиться, — произнес кореец.

Это было настолько неожиданно, что Миронович отвлекся и пропустил начало атаки. Нарушив все правила вазомоторики[9], которым учили Мироновича, кореец непостижимым образом приблизился и прибил его мощным ударом в живот. Отлетая к стене, Миронович почувствовал, как его брюшной пресс слился с позвоночником и прошел сквозь слой штукатурки. Сознание ушло, лишь где-то в глубинах мозга осталась боль.

Помощник мэра Мирослав Моджеловский изъявил желание посмотреть на человека, который заварил всю эту кашу. Судя по всему, парень был не дурак, а сообразительность Моджеловский ценил. Ему понравилось, как он расправился с «быками». То, что парень не устоял против Пак Сон Ки было неудивительно, в противном случае этого супермена следовало немедленно уничтожить, хотя бы ради собственной безопасности. Парень Моше понравился, тем более, что все образцы препарата вернулись в полной сохранности. За исключением одного пузырька со «штаммом В», который парень разбил. Но это были мелочи. Парнем занялся Василий Николаевич, бывший подполковник медслужбы. Он был хороший психолог и мог вытащить правду из любого человека. По его рекомендации Моджеловский решил взять парня на работу. Для начала, уборщиком в райкомовском коттедже. Возможно, из него будет толк.

После тяжелого и, несомненно, удачного дня Калямов решил устроить себе настоящий отдых. «Препарата В» было сколько угодно (он утаил одну упаковку). Приготовив дозу на новокаине, он ввел ее в вену, распустил жгут и, довольный, откинулся на диване. Ждать немедленного эффекта глупо — «препарат В» действовал незаметно, даря новые острые ощущения.

Почувствовав голод, Калямов удалился на кухню. Со вчерашнего дня осталось немного вареной картошки и какое-то мясо в консервной банке. Он попробовал есть в одежде, но она сильно стесняла движения, так что пришлось вернуться в комнату и раздеться.

Вместе с футболкой почему-то отделилась и кожа. Удивленный Калямов долго изучал этот эффект, пока не обнаружил, что внутри у него есть какая-то плоть. Тогда он сорвал с себя мышцы и сухожилия, и блестящий зеленый ящер, похожий на тираннозавра, быстро зашагал по комнате, с любопытством осматривая новое жилище.

— Обыкновенная эволюция, — подумал Калямов, — что же тут странного? Он вдруг вспомнил, что хотел есть и прошлепал на кухню, задевая хвостом разный хлам в коридоре. На кухне была еда, причем очень вкусная. Мясо было покрыто жесткой оболочкой, однако она не устояла под могучими челюстями ящера. Он насыщался жадно и торопливо, стремясь поглотить как можно больше пищи. Наконец, закончив, он потянулся, наслаждаясь своей силой, и зашагал в обратном направлении.

Коридор растянулся на тысячу световых лет. Он преодолевал его, прилагая неимоверные усилия.

— За такие подвиги надо памятники ставить, — подумал он где-то на середине пути.

В комнате, куда Калямов наконец-то добрался, царила мертвая безжизненная пустыня. Не лунная, даже не марсианская, а хуже. В таком месте жизнь никогда не зародится и не сможет существовать.

— Так вот вы куда меня заманили, — с холодной ненавистью подумал Калямов, имея в виду немногочисленную группировку врагов. Он разинул зубастую пасть, готовясь к отражению коварной атаки, как вдруг сверху на него обрушился цемент. Это была ловушка. Не имея силы сражаться, они использовали хитрость, применив столь подлый способ.

Цемента было много. Калямов хотел слепить из него памятник, обещанный за покорение коридора, но цемент так быстро твердел, что сделать это не представлялось возможным. Закованный по колени в прочную серую массу, он был обречен стоять миллионы лет. Враги оказались сильнее. Приходилось терпеть.

Так Миронович оказался в службе сервиса корейского генерала, заменив на вакантной должности уборщика мелкого бандита, который вернулся к своим прежним обязанностям вышибалы и пулеулавливателя. Генерал жил в двухэтажном коттедже в глубине леса. С ним был штат обслуги из трех человек, врач и охрана.

Квок Чен Ир собирался в театр. Он хотел послушать оперу, чтобы тем самым выразить свое восхищение русской культурой. В то время как он принимал горячие ванны, Миронович начищал его форменные ботинки до устойчивого зеркального блеска. С ним в комнате находилось двое телохранителей. Они примеряли костюмы, одновременно обсуждая, удобно ли идти в оперу с пулеметом.

— Мальчики, вы готовы? — спросил переводчик, приоткрывая дверь.

— Не совсем, — ответил один, которого звали Виктор. — Ты готов?

— Уже, — второй, по имени Константин, оторвался от зеркала и сиял с лацкана нитку.

— Оружие берем?

— Нет. Зачем оно нам в театре? Задача телохранителя не допустить возникновения конфликта или устранить его в зародыше. К тому же я сомневаюсь, что на «мешок» будет кто-нибудь покушаться.

— Хм, — сказал Виктор, немного смущенный новым определением Квок Чен Ира (обычно его называли «тело»), ну ладно, значит, не берем.

— Ну, ребята, вы идете? — переводчику явно не терпелось.

— Идем, идем, — сказал Константин.

Они спустились в холл, где их ждал Василий Николаевич.

— Готовы? — спросил он. — Еще раз напоминаю правила поведения в общественных местах… Кстати, оружие взяли?

— Не думаю, что его целесообразно применять в театре, — рассудительно заметил Константин и привел высказывание о телохранителях. В прошлом старший лейтенант морской пехоты, он четко уловил витавший здесь дух армии. Группировка была почти на две трети укомплектована отставниками, традиции тут были соответствующие. Однако умные люди ценились, а Константин вовсе не собирался задерживаться в «быках».

— Очень правильно, — сказал Василий Николаевич, — вы не бандиты. Гм… Побеждает ум, а не сила, в конечном итоге.

В этот момент в холле появился генерал. Многочисленные регалии на его мундире сверкали, отбрасывая во все стороны сияющие лучи. Сзади шел переводчик, волнуясь, сохранится ли в театре его прическа. Он был неравнодушен к мужчинам и изо всех сил старался понравиться генералу. Они вышли во двор, где ждал большой серый «крайслер».

— Поехали, — сказал Квок по-корейски.

— Генерал говорит… а, давай, трогай, — переводчик вздохнул, подумав, что если водитель не догадается включить кондиционер, станет слишком жарко и укладка волос пострадает. Тогда станет труднее добиться расположения генерала.

В коридоре Мироновича встретил Василий Николаевич.

— Все закончил?

— Да, — ответил Миронович. Он не любил этого человека. От него можно было ожидать какой угодно гадости.

— Тогда забирай двоих с кухни и спускайся с ними в гараж, — Василий Николаевич посмотрел на часы. — Через сорок минут мы должны быть на теплоходе.

— Понял.

— Тогда действуй.

— Ублюдок, — подумал Миронович и отправился на кухню. Василий Николаевич проводил его взглядом и решил, что задумка Моджеловского не так уж плоха.

Лежа на диване, безвольно раскинув руки, тупо глядя в потолок, Калямов медленно приходил в себя. Что же такое вчера было?.. Он провел языком по внутренней стороне зубов и содрогнулся от боли. Чтобы так обломать зубы, требовалась особая сила. Кажется, он что-то грыз. Или кого-то… Или его грызли… Отчетливо Калямов помнил только безжизненную пустыню цемента, где стоял миллионы лет. Возможно, доза оказалась слишком большой. Он медленно встал, потащился на кухню, томимый жаждой.

На кухне ему открылось пиршество монстра. Пол был завален остатками продуктов, вываленных из холодильника. Сам холодильник стоял открытым и, естественно, разморозился. На столе Калямов нашел изломанную консервную банку — загадка зубов сразу прояснилась. Он напился воды, еще раз обозрел чудовищный натюрморт и поплелся в комнату. Надо было лечиться.

Две таблетки фенамина прояснили голову и уменьшили боль в зубах. Калямов воспрял духом, начал обдумывать план действий на сегодняшний день. Главной задачей был Толя из лаборатории. Этого парня следовало найти и прокачать. Если он не сдохнет прежде, чем начнет колоться (в том, что Толя расколется, Калямов не сомневался), лаборатория, считай, в кармане. Отпуск и премиальные обеспечены. Он доложит начальству и приступит к уничтожению.

Мечты, мечты. Сначала надо найти этого парня. Калямов встал. Похоже, дело идет к завершающему этапу. Он отыскал свой кастет, приладил поудобнее и вышел из дома. Лучше ничего в квартире не убирать. Если придет тусовка, они вместе поприкалываются над этим.

Толя, Толя, интеллигентный, в очках, волосы светлые, рост средний. Кажется, он его уже видел. Да, видел один раз. Это случилось у Макса, когда им срочно понадобилось «догнаться». Они тогда организовали сексодром, было очень весело, и Макс предложил съездить к Толе. Они отправились куда-то к заливу — вспомнить бы этот дом — и поскреблись в чью-то дверь. Человека Калямов запомнил. Так, на всякий случай, хотя Макс сказал, что здесь они первый и последний раз, больше сюда нельзя соваться, потому что Толе это не нравится.