Зрители замерли, пораженные неожиданной живучестью и активным сопротивлением зэка. Теперь основной фигурой оказался Пак Сон Ки. Он понял, что на этот раз бой будет настоящим. Противники медленно сблизились. Миронович поискал глазами автомат, чтобы схватить его и длинной очередью выпустить корейцу кишки. Он знал, что с близкого расстояния холостыми это возможно, но АКМ находился далеко за пределами досягаемости. Оставалось только драться.

— Я не лягу! — яростно выдохнул Миронович.

Узкие глаза Пак Сон Ки, казалось, смотрели в самую душу. Его рот открылся и оттуда вылетело одно короткое слово:

— Упадешь.

— Я не лягу, — повторил Миронович.

Он снова пропустил начало атаки. Кореец как-то сразу оказался рядом, нанес серию молниеносных ударов: голень, плечо, сплетение, шея. Миронович лишился правой стороны тела, потерял дыхание и упал на палубу, лишенный способности защищаться. Пак Сон Ки навис над ним и зрители увидели красивое добивающее движение.

— Работают мастера высокого класса, — через переводчика похвастался Моджеловский. — Пак Сон Ки, кореец, таэквондо, четвертый дан и Олег Зудов, джиу-джитсу, второй дан. Видите, какое тесное сотрудничество русского и корейского народа.

— Корейского и русского, — поправил Квок Чен Ир, немного разочарованный тем, что нападение заключенных оказалось ненастоящим. Впрочем, одного унесли.

— Да, конечно, — быстро согласился Моджеловский. — Так даже правильнее, тем более, что Корея побеждает. Давайте выпьем за это. Пусть братское сотрудничество Рос… Кореи и России крепнет с каждым днем.

— Хорошо, — сказал Квок, довольный поправкой. — Пусть всегда живет дело вечно живого товарища Ким Ир Сена!

Они выпили за это, потом за общее дело и еще за очень многое. И лишь один Серж Шиловский плакал, облокотившись на поручни, заливаясь пьяными слезами, и бормотал:

— Продали Россию-матушку. Продали, с-суки, мать вашу…

Сообщение Калямова обеспокоило руководство. «Штамм В» и технология производства препарата (получения, выделения и очистки) были переданы генералу Квок Чен Иру. Их требовалось изъять с наивозможнейшей осторожностью, чтобы наркотик не ушел за границу, а инцидент с его ликвидацией не перерос в дипломатический конфликт.

Вилла, где расположился Квок Чен Ир, хорошо охранялась, это затрудняло доступ к образцам. До отъезда генерала оставалось пять дней, так что следовало торопиться.

Первым пунктом намеченного плана было уничтожение лаборатории. Тут Калямову предоставлялась полная свобода действий, что предусматривало широкий выбор средств. Разумеется, под этим подразумевалось физическое уничтожение. Начальство считало, что чем меньше людей будет знать о существовании мутантов бактерий, тем лучше. В конце концов, одним «глухарем» больше… Это всегда можно списать на разборку между бандитскими группировками.

Поздним вечером, когда совсем стемнело, Калямов покинул свою квартиру и сел в машину, стоящую под окном. Ключи были в бардачке. Калямов закурил сигарету, немного посидел, глядя перед собой, включил зажигание. Его путь лежал в другой конец города, к старым гаражам, где ждали две канистры бензина, пять килограммов аммонита и автомат Калашникова с боекомплектом. Загрузив все это в багажник, Калямов выехал на дорогу. Дорога была новая, ее заасфальтировали недавно, но уже успели разъездить. «Ниссан» подбрасывало на буграх, он нырял в ямы, звенел, разваливаясь, но продвигался вперед. Одна фара потухла. Калямов тихо материл начальство, стараясь не влететь в кювет.

Лаборатория помещалась в подвале спортклуба. Калямов остановил машину, не доезжая метров пятьсот. Дальнейший путь придется проделать пешком. Охрана может не спать.

Охрана действительно не спала. У самого входа светил огонек сигареты, по голосам Калямов определил, что там стоят двое.

— Ну, хорошо, — подумал он, доставая нож-кастет, — двое так двое. Он обошел здание и резко выпрыгнул из-за угла. Ближайший охранник стоял к нему спиной, его Калямов ударил ладонями по ушам. Тот вскрикнул, схватившись за голову. Калямов оттолкнул его и пнул в бедро второго, который опешил от неожиданности и не сразу сообразил, что надо делать. Додумать ему Калямов не дал, левой заблокировал его руку, рванувшуюся к пистолету, а правой, в которой был нож-кастет, полоснул по горлу и рассек голосовые связки, лишив охранника возможности кричать. Второй немного оправился, разогнулся, чтобы достать оружие. Калямов жестко ударил его по яйцам и перерезал сонную артерию. Сделал он это почти без шума. Слепил как щенков. Первый успех обнадеживал.

Калямов вернулся к машине, подогнал ее к самым дверям клуба. Если внутренняя охрана существует, пусть думает, что хочет. Ждать им все равно осталось недолго.

Входная дверь была заперта. Калямов отщелкнул замок и шагнул внутрь, держа в правой руке нож-кастет, в левой автомат. Луч фонаря ослепил его.

— Эй! — гортанно крикнул охранник и больше не произнес ни звука, потому что Калямов выпустил в него очередь.

Фонарь упал и погас. Калямов прыгнул, метясь в дверной проем, но промахнулся, с грохотом врезался в косяк. Он отшатнулся, тихонько ругаясь, и вышел на лестницу. Внизу горел свет.

Скатившись по ступенькам, он распахнул дверь, держа АКСУ у бедра, но в коридоре никого не было. В дальнем конце виднелась еще одна дверь, Калямов выпустил в нее дважды по три пули и только потом осторожно приоткрыл.

Это была лаборатория. Та самая, в которой делали «препарат В» и на поиски которой отдел по борьбе с организованной преступностью затратил два с половиной года. За столом на корточках сидели три человека в белых халатах, они испуганно смотрели на дверь. Калямов расстрелял их к чертовой матери, убедился, что мертвы, и вышел. Теперь можно было приступать к завершающей стадии.

Перетащив трупы вниз, Калямов обложил стол аммонитом, вставил запалы и разлил по полу бензин. В коридоре он поджег шнур и бегом бросился к машине. Шнура хватило на триста восемнадцать секунд. Он был уже на дороге, когда сзади послышался приглушенный хлопок, а темное ночное небо вдруг сделалось ярко-оранжевым. Калямов поднял стекло и нажал на газ.

В детстве Серж Шиловский мечтал стать актером, еще он хотел стать гипнотизером и зарабатывать много денег. Жизнь изменила его планы, расставив все по своим местам. Серж пристрастился к игре в карты, проявив в этой области незаурядные способности. Отсидев первый срок (2 года), он стал осмотрительнее, но жадность взяла свое, вследствие чего пришлось сделать еще две «ходки к хозяину» общим сроком на пять лет. После этого он поумнел и подался в мир бизнеса, который только вставал на свои неокрепшие лапки.

Вовремя поняв блага демократии, Шиловский, не без помощи старых зоновских друзей, одержал победу на выборах и стал мэром. Это принесло ему деньги, а также определенную известность и власть. «Заинтересованные друзья» дали понять, кому он обязан своим постом, в качестве благодарности пришлось выполнять некоторые просьбы и иногда идти на компромиссы. Делать это приходилось все чаще и чаще. Бюджет города иссякал, несмотря на дополнительные налоги, Шиловский ясно чувствовал приближение того дня, когда придется оставить эту должность и смыться, чтобы снова не сесть в тюрьму.

Тем не менее, живя этой жизнью, устраивая роскошные приемы и банкеты, Серж понимал, что из него делают тряпку и вытирают ноги. Это было неизбежным следствием многочисленных сделок и компромиссов. История с генералом доконала его окончательно. Начиная с первого до последнего момента его обходили во всем и сообщали все в последнюю очередь, если вообще считали нужным сообщить. Делалось это открыто и от его, Сержа, имени, но он сам играл весьма незначительную роль, лишь подписывал бумаги и появлялся в качестве представителя. Наблюдавший за ним психотерапевт уловил неладное, сообщил кому надо, но на него не обратили внимания, потому что работы и без того хватало. Шиловский отчаивался и зверел. Психолог снова забил тревогу, но его в запарке отослали подальше, оставив разводить руками и злорадно бормотать: «Сейчас, сейчас!» Как выяснилось позже, он не ошибся.

— Хороший вечер, — подумал Миронович, чиркая отсыревшей спичкой. Спичка поломалась, стало ясно, что подобная участь постигнет весь коробок.

— Курить есть? — спросил кто-то.

Миронович поднял глаза и увидел здоровенного панка в потертой кожаной куртке.

— Есть, — сказал Миронович, — если огонь найдется.

— Найдется, — ответил панк.

Они закурили. Панк предложил выпить, сказав, что знает, где найти водку. Деньги у Мироновича были и он согласился.

Для знакомства Калямову порекомендовали этого человека, недавно получившего работу уборщика в коттедже генерала. Разговор удалось завязать очень быстро, такой результат обнадеживал. Взяв три бутылки, Миронович позвонил Наташе. Она была одна — мама работала в ночную смену — делать ей было нечего и она сама пригласила их в гости.

— Интересное знакомство, — подумал Миронович, когда они прикончили первую бутылку, а Калямов снимал пробку со второй. — Люблю интересные знакомства.

Возбужденная алкоголем Наташа прямо вся светилась изнутри, до того ей хотелось трахнуться, однако мужчины были заняты чем-то своим и ее присутствия, мягко говоря, не замечали.

Когда Калямов решил, что собеседник уже хорош, он осторожно перевел разговор на нужную тему.

— Да, я знаю, — небрежно сказал Миронович, роняя голову на грудь и снова вздергивая вверх. — Квок Чен Иру на днях поставили целую кучу, — эта мысль вдруг показалась ему презабавной и он рассмеялся, — КУЧУ этого препарата. Он хранит его у себя в… комнате, в ха… в хала-дильнике!