— Вы хорошо знаете эти места? — спросил я.

Пабло повернул голову.

— Я знаю горы лучше, чем равнины. — Он показал головой на холмы. — Я родился там, в маленькой долине. Отец дружил со всеми, но особенно ему нравились индейцы-юты. Он с ними торговал, охотился, прятал их женщин и детей от племени кайова. — Пастух улыбнулся. — Поэтому-то я и не боюсь индейцев. Они знают меня, я знаю их.

— Мой дом — к северу, тоже в предгорьях. — Я задумчиво посмотрел на звезды. Может быть, девушка прячется в горах?

Пабло сел.

— Как у вас там?

— Тоже есть долина, вокруг несколько горных лугов, на которые можно подняться только по тропам, каждый из них расположен выше предыдущего.

— И здесь хорошо. Кажется, у нас с вами, амиго, много общего.

— Но фотографии не из Колорадо. Уверен, что их сделали в Калифорнии.

— Si? А почему бы и нет? Может, девушка жила там, а потом приехала сюда. Вы подумали об этом?

— Конечно. Ньютон написал в письме, что скоро она станет достаточно взрослой, чтобы путешествовать одной, а это означает, что в то время, когда он писал, Нэнси не собиралась оставаться ни в Калифорнии, ни в любом другом месте, где она тогда жила.

Я встал перед рассветом и разжигал костер, когда услышал стук копыт приближающихся лошадей.

— Пабло?

— Слышу. Продолжайте заниматься, чем занимаетесь, но будьте наготове, амиго. По-моему, начинаются неприятности.

Когда всадники подъехали к лагерю, я уже разжег костер и ставил на огонь кофе. Их оказалось трое. У меня мелькнула мысль, что за Татом тоже гнались трое.

Они остановились на краю лагеря, и я медленно выпрямился. У всех троих из седельных чехлов торчали винчестеры, но если они и собирались ими воспользоваться, то не сейчас, не сразу. Полы расстегнутых пиджаков они заблаговременно откинули назад, чтобы побыстрее выхватить оружие. Наверное, я вел себя по-дурацки или был слишком самонадеян, но почему-то не волновался. Время от времени и мне приходилось стрелять из своего револьвера.

— Эй, ты! — крикнул крупный, краснолицый мужчина с усами, в узкополой шляпе, которые чаще носили на севере. — Где мексикашка?

— Кто? Ты не очень-то вежлив.

Он выругался.

— У тебя длинный язык. Он может стоить тебе жизни.

— Я только что собирался сказать то же самое.

Коротышка в пиджаке из грубой шерсти процедил сквозь зубы:

— Он воображает себя храбрецом, Болтер. Покажем ему?

— Рано. — Краснолицый тяжело уставился на меня. — Я спросил, где мексикашка.

Из темноты, за пределами круга, освещенного костром, раздался очень отчетливый щелчок взводимого курка.

— Теперь вы знаете, где он, — сказал я, улыбаясь. — А ты, шибздик, хотел мне что-то показать? Может, попробуем один на один?

Он не отрываясь смотрел на меня, но двигаться не решался.

— В любое время, малыш. Ставлю пятьдесят долларов за» то, что попаду тебе прямо под нос, в середину усов.

— Пошел к черту!

— Только за тобой, карлик. Выбирай время.

Глядя мимо него на Болтера, я продолжал дразнить их:

— Ты, кажется, спешил, когда подъехал. Искал что-то?

— Чем ты занимаешься, разъезжая по всей округе?

— Своими делами, — ответил я. — А что тебя заставило примчаться в такую рань?

Болтеру пришлась не по вкусу моя непокорность. Он надеялся напугать нас, возможно, выгнать отсюда. Обо мне он ничего не знал, но его раздражало то, что он слышал, а звук взводимого где-то в темноте курка его просто взбесил. Теперь ему хотелось как-то выкрутиться и уехать, но он страшно не желал отступать.

— Чьи это лошади? — требовательно спросил он.

— Шелби, — назвал я имя хозяина Пабло. — Если тебе что-то не нравится, поговори с ним.

Шелби держал около десяти тысяч голов крупного рогатого скота и много лошадей. На него работали две дюжины ковбоев — пасли стада, объезжали лошадей или выполняли другие обязанности по хозяйству. Среди них было немало крутых парней, и все это Болтер наверняка знал.

— Ты тоже на него работаешь?

— Я работаю на себя.

Ему не понравилось то, как я ответил, ему не понравился я сам. Он хотел что-то сказать, но я перебил его:

— Не знаю, что у тебя на уме, но ведешь ты себя не по-дружески. Мой совет: поворачивайте обратно и уезжайте откуда приехали. Когда вы туда попадете, скажите своему боссу, что ставки поднялись, и, если у него хватит ума, он бросит свою игру.

— Что это значит?

— Ты только передай — он поймет.

Третий сидел молча, не принимая участия в разговоре, но пристально наблюдая за мной.

— Поехали, Сэм, — произнес он наконец. — Не видишь, он не шутит.

Болтер сердито развернул коня, окинув меня недовольным взглядом. Коротышка заколебался, не желая уезжать просто так, но я ждал, глядя на него.

— И вот еще что, — мягко добавил я, — вам, ребята, лучше поостеречься называть моего друга мексикашкой. Он может сладить с любым из вас в любой день недели и дважды по воскресеньям.

Всадники умчались не оглядываясь, а я долго смотрел им вслед. Они приехали напугать, готовые, если нужно, убить. Если бы я дал волю догадкам, то мог бы поспорить с кем угодно, что эти трое расправились с Татом.

— Пабло, кофе закипел, — позвал я.

Он вышел из темноты с винтовкой в руке и тоже взглянул в ту сторону, куда ускакали ночные гости.

Налив себе кофе, он поднял на меня глаза.

— Они приезжали за вами, а не за мной.

— Знаю. Вся беда в том, Пабло, что я участвую в игре, где карты держат несколько человек, но я не знаю кто.

С завтраком за поясом я сел на коня и направился к городу. По дороге задавал себе вопросы. На чьей стороне был Тат? Что хранилось в сейфе Натана Альбро, почему он хотел это убрать оттуда и где оно находится сейчас? Не обнаружили ли его Магоффины?

Натан Альбро участвовал в различных финансовых операциях. Он активно вкладывал деньги в ранчо и горнорудное дело, вероятно, в железные дороги тоже. Джефферсон Хенри имел интересы в тех же отраслях. Не исключено, то, что хотят отнять у Нэнси, касается тех же сфер бизнеса. Альбро действовал в интересах девушки. Несмотря на слова Хенри, я сомневался, что его волновали те же интересы… и его сына тоже.

Одно казалось очевидным: Ньютон ненавидел своего отца, и тот отвечал ему тем же. Допустим… всего лишь допустим, что сын, осведомленный о желании или нужде своего отца в чем-то, нарочно попытался обойти его. Допустим, то, чего добивался Джефферсон Хенри, находилось в сейфе Альбро, а Ньютон женился на Стаси, чтобы заполучить это.

Одни домыслы! Но не такие уж беспочвенные.

Мне надо побольше разузнать об Альбро и Хенри. Может, что-то мне расскажет Пенни Логан? Если нет, то наверняка подскажет, где найти такие сведения.

Только под вечер я добрался до города. Поставив коня в конюшню, взял винтовку, седельные сумки и вернулся в отель.

Мою комнату не трогали. Вытащив чемодан, снова открыл его. Достал картину и принялся ее изучать. Дерево рядом с соснами Диггера, похожее на привидение, должно быть, конский каштан, золотистое пятнышко напоминало калифорнийский мак, а масса маленьких голубых цветочков — не что иное, как голубые глазки — так называют эти нежные цветочки.

Возможно, на картине художник изобразил ту же самую местность, что запечатлена и на фотографиях. Калифорния… высокогорная пустыня. Или долина Сан-Хоакин. Но более вероятно первое.

Распорядись я полученными сведениями правильно, возможно, и не придется ехать туда и выяснять.

Если меня сначала не убьют.

Лежа в постели, я еще раз проанализировал ситуацию. Трое мужчин, приехавших в лагерь Пабло, действовали по собственному разумению, во всяком случае, мне так показалось. Конечно, у них есть хозяин, но, проследив меня до лагеря, они поступали не по приказу.

В волнении я сел в постели, обхватив руками колени. В мое окно из невероятной глубины космоса смотрели звезды. Если бы только знать, что происходит! Если бы знать ставки!