Я сидела в спальне, слышала шаги в мансарде и думала, что, как только она уйдет, обязательно поговорю с ним.

Я ждала и некоторое время спустя, услышав стук входной двери, пошла в «салон», но там никого не было. Я поднялась в мастерскую и поняла, что Жак ушел вместе с Мими. Придется ждать. Как это мучительно! Хотелось все решить быстро. Я снова и снова повторила про себя то, что должна была сказать Жаку, и ждала, но он не приходил. Той ночью он вообще не пришел. Был ли он с Мими? Возможно. Но, может быть, и с кем-то другим. Во всяком случае, можно было быть уверенной в том, что я ему безразлична.

Назавтра Жак вернулся во второй половине дня. Я ждала его в «салоне». С полным самообладанием и некоторой дозой сарказма я спросила:

– Неплохо провел время?

– Да, спасибо.

– С Мими?

– А разве это твое дело?

– Думаю, что твое.

Он пожал плечами и мягко улыбнулся.

– Значит, ты подтверждаешь, что она твоя любовница?

– Я не говорил этого.

– Послушай, Жак…

Он продолжал улыбаться:

– Слушаю.

– Ты ведь не можешь ожидать, что я восприму это как должное.

Он вопрошающе поднял брови.

Все это просто сводило с ума. Жак вел себя так, словно было совершенно естественным для меня обнаружить его в компании с женщиной полусвета. Притом он ушел с нею и неизвестно где провел ночь.

– Это неприемлемо! – крикнула я. Он озадаченно повторил:

– Неприемлемо? Почему?

– Как ты можешь так обращаться со мной!

– Обращаться? И как я обращаюсь? И что такое «обращаться»?

Жак искал защиты в несовершенном знании языка. Он и раньше так поступал, но я знала, что он все понимает.

– Я оставила дом, чтобы приехать сюда… а сейчас…

– Ты оставила дом, потому что больше не могла там жить.

– Я бросила все ради тебя.

– Ты очень… провинциальна.

– А ты так извращен…

– Я думал, ты выросла.

– Как ты можешь делать такое… у меня под носом?

– Твой нос? – Он опять озадачился.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Ты не делаешь секретов из этого.

– Секретов? И в чем они?

– В твоей любовнице.

– В самом деле?

Я не могла продолжать, потому что готова была разразиться обвинениями.

– Ненавижу тебя!

Он опять пожал плечами и посмотрел на меня с таким благожелательным терпением, с каким взрослые смотрят на упрямых детей. Я больше не могла выносить этого и, схватив пальто, выбежала из комнаты.

Единственное место, куда я могла пойти, был дом Бейли. Дженет говорила: «Вы знаете, где мы живем, дорогая. Вы всегда можете прийти к нам, и мы будем рады видеть вас».

Мне повезло, что она была дома.

– Очень рада вас видеть, – сказала Дженет. – Мы с Джеффри готовимся к отъезду.

Я растерянно уставилась на нее. Еще один удар. Что теперь мне делать?

– Входите, – проговорила она. – И расскажите о себе.

Как будто во сне я села в кресло.

– Чашку чая?

– Сначала расскажите о вашем отъезда.

– Компания советует… вернее, приказывает. Руководство считает, что скоро начнется война и для нас лучше уехать домой. Все английские служащие уезжают. В конторе останутся только французы. Бог знает, что может случиться! В любом случае мы уезжаем.

– Когда? – заикаясь, спросила я.

– Через несколько дней. Надо собраться.

– О, – нерешительно произнесла я. Тут Дженет заметила, что со мной что-то не так.

– В чем дело? – спросила она, и я выложила все, что случилось.

– Вы не можете дольше оставаться там!

– Нет… но что я могу сделать?

– Вам нужно поехать домой. Почему бы не вместе с нами? Я поговорю с Джеффри. Через пару часов он будет дома. В конторе настоящий кавардак. Все говорят, что Гитлер не остановится на Польше…

Я увидела выход. Надо уехать с Бейли, они помогут мне.

Дженет продолжала говорить, как будто угадывая мои мысли:

– Да, вы должны поехать с нами. Уверена, что это самое лучшее для вас.

– Но как я могу появиться дома?

– Вам надо честно признаться во всем, другого пути нет.

– О… я не могу сделать этого.

– И что тогда? Остаться здесь? У вас есть деньги?

– Я как-то не думала о деньгах, но немного есть. У Жака, кажется, их много, и он такой щедрый. Он любил, когда я покупала себе одежду и всякие безделушки. У меня кое-что осталось. Думаю, у него есть какие-то побочные доходы, поскольку не мог же он зарабатывать так много на своих картинах. Вот, может быть, почему жизнь в Латинском квартале оказалась не такой, какую я ожидала. Едва ли я много потратила. Возможно, надо вернуться домой, не уверена… Мои планы так неопределенны.

Я не помнила, сколько денег у меня было, но надеялась, достаточно, чтобы оплатить дорогу в Англию.

– Неважно, – сказала Дженет. – Мы поможем. Вы, конечно же, поедете с нами, дорогая. Это единственный выход. Вы вернетесь к мужу, и он простит вас.

– Нет, я не могу…

– Но что вы будете делать? Вам нельзя оставаться с этим человеком. Не думаю, что сейчас он захочет, чтобы вы жили с ним. Ведь у него есть другая. А вы снова обретете вашу прекрасную сестру… и ваших маму и папу. Они позаботятся о вас. Не всегда приятно быть покорной и смиренной, но иногда это единственный путь…

Я понимала, что она права, и пыталась что-то придумать.

– Кроме того, – продолжала Дженет, – где вы сможете найти здесь работу? Нет, вам нельзя оставаться, вы обязаны ехать с нами. Если вы не можете вернуться к мужу, то у вас есть сестра и родители.

Конечно, она была кругом права. Чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что нужно ехать с Бейли, а уж там что-нибудь придумаю. Мы говорили об этом вплоть до прихода Джеффри.

– Мы уезжаем в конце недели, – сообщил он.

Джефф выслушал мой рассказ о происшедшем и подтвердил, что, конечно, я должна ехать с ними. Я тепло обняла их обоих и сказала, что не заслуживаю таких добрых друзей.

Ночь я провела у Бейли, а на следующее утро вернулась в дом Жака и собрала свои вещи, надеясь уйти, пока Жака нет, но он явился перед самым моим уходом.

– Я уезжаю, – сказала я и увидела, как лицо его прояснилось.

– Как хочешь.

– Уезжаю домой.

– Весьма мудро. Я почувствовала что-то вроде ликования, когда не ощутила никакой любви к нему. Мне хотелось лишь забыть об этом эпизоде моей жизни. Ах, если бы он никогда больше не появлялся в Корнуолле! «Пишет и пишет рука…» Но в любом случае я освободилась бы от него, придумала бы что-то, и Виолетта помогла бы.

– Тебе нужны деньги, – сказал Жак. – На дорогу…

– Справлюсь сама, спасибо.

Он удивился. Затем пожал плечами (эта его привычка давно начала раздражать меня).

– Я бы с удовольствием…

– Нет, спасибо. До свидания.

– Счастливого пути, – сказал он по-французски.

И я ушла от Жака.

Виолетта говорила как-то, что такие беспомощные люди, как я, получают помощь именно тогда, когда она им нужна.

Так случилось со мной и с Бейли. Я часто потом думала о том, как мне повезло, что я встретила их. Что бы я делала без Бейли, представить не могу. И всегда буду им благодарна. Как удачно, что они уезжали как раз в это время!

Итак, были сделаны первые шаги.

Из-за задержки поездов мы прибыли в Кале слишком поздно. С паромами было не все ясно.

– Кажется, – сказал Джеффри, – мы уезжаем вовремя.

Как выяснилось, паром должен был прийти через три часа.

– У нас есть время, чтобы пообедать, – заметил Джеффри.

Мы пошли в ресторан возле пристани. По пути Джеффри купил газету.

– Интересно, что там новенького? – сказал он, открывая газету, когда мы уселись за столиком. – Гитлер подписывает пакт о ненападении с Советским Союзом. Ничего хорошего в этом нет – значит, что он готовится к нападению на Польшу.

– А если это произойдет, – сказала Дженет, – начнется война. Британия и Франция не позволят захватить Польшу. – Слава Богу, мы на пути домой. О… – Джеффри нахмурился. – Убийство. Найдено тело на Рю-де-Санж.