– Где? – воскликнула Дженет.

– В Латинском квартале. Я помню это странное название[4] и улицу. Нездоровое место. Вечером туда просто так не пойдешь. Дело в том, что меня заинтересовало название улицы и я спросил в ближайшем кафе, почему она так названа. Мне рассказали, что здесь жил один человек, и у него была обезьяна. Он обычно стоял с ней на улице, и прохожие кидали монеты в кепку, которую он держал в руке… Но читаем дальше… убитый – Жорж Мансар, виноторговец из Бордо.

Я уставилась на Джеффри:

– Что? Можно посмотреть?

– Вы чем-то потрясены, дорогая? – спросила Дженет.

– Я немного знала его. Он часто бывал у нас, Жак обычно покупал у него вино.

– Ужасно, когда такое случается со знакомыми. Никогда не думаешь, что это может произойти с тем, кого знаешь.

Я была очень расстроена и думала, кто же мог убить доброжелательного безобидного Жоржа Мансара.

Поздним вечером мы взошли на паром. Завернувшись в плед, я вместе с Бейли сидела на палубе и представляла тело Жоржа Мансара, лежащее на улице… Мертвый Жорж. Как было написано, пуля попала в сердце. Кто сделал это? На почве любви? Ревнивый муж? Трудно было представить Мансара, вовлеченного в любовные дела. Затем я стала думать, что же мне делать, когда я вернусь домой. Мне надо было из Дувра ехать прямо в Лондон, оттуда же позвонить в Кэддингтон, потому что Виолетта могла быть только там, а прежде всего мне хотелось посоветоваться с ней. Для родных будет настоящим потрясением, когда они узнают, что я воскресла из мертвых. Помощь Виолетты нужна была как никогда.

Предположим, к телефону подойдет мама. Могу ли я с ней говорить? Конечно, я могу изменить голос и попросить Виолетту. Или, если ответят мать или отец, лучше молча положить трубку?

Была ночь, и мы были рядом с домом. И вот уже белые скалы Дувра. И занавес готов подняться, чтобы показать следующий акт моей драмы.

Бейли настояли, чтобы я ехала к ним и там подумала, что делать дальше. У них был приятный дом в Баши, части Уатфорда, в сущности, предместья Лондона, поскольку между ним и столицей сплошь стояли дома.

– Удобно добираться до Сити, – прокомментировал Джеффри.

Нас ждали их дочь и зять, и я была представлена им как друг, с которым Бейли познакомились в Париже и которому тоже нужно было уехать. Мне удалось с помощью Дженет избежать упоминания о шокирующих деталях, и это было нетрудно, потому что все думали о надвигающейся войне.

Я провела бессонную ночь и утром приняла решение позвонить в Кэддингтон и попросить Виолетту приехать сюда, чтобы вместе подумать, что делать дальше.

Я волновалась и потому решила сразу же положить трубку, если подойдет не Виолетта. даже если это будут родители… Я чувствовала себя виноватой перед ними, вспоминая, как любили они меня… нет, я просто не могла сказать правду прямо им в лицо… если бы я просто сбежала, но я инсценировала смерть, и это ужасно…

Нет. Сначала я должна поговорить с Виолеттой.

И прозвучал голос. Удивительно, как много всего можно перечувствовать за секунду.

– Кэддингтон-Холл, – раздался голос Эйми, одной из наших служанок.

Я успокоилась, затем вновь заволновалась, если я узнала ее голос, то почему она не могла узнать мой? Тогда я стала говорить с французским акцентом.

– Могу ли я говорить с мадемуазель Денвер… мадемуазель Виолетта…

– Мисс Виолетты здесь нет.

– Нет здесь?

– Нет. Она уехала в Корнуолл…

– О да, спасибо большое.

Я повесила трубку.

Конечно, она в Корнуолле. Я же просила ее приглядывать за Тристаном, если меня не будет рядом с ним. Подумалось, что я никудышная мать. Не то, что Виолетта. Мой маленький Тристан нуждался в ней, и она была рядом.

Итак, она была с ним. И что я должна была делать? Ехать в Корнуолл? Поговорить с Виолеттой? Она поможет мне вернуться обратно.

Была еще одна бессонная ночь. Я придумывала план. Значит, я рассказываю Виолетте всю правду, и мы вместе думаем, что делать. Затем решила изобразить потерю памяти. В то утро я якобы потеряла сознание на пляже, и меня подобрала рыбачья лодка. Я потеряла память, и вот только теперь она восстановилась. Я подозревала, что все поверили в мою смерть, и мое возвращение могло просто потрясти их. Надо вначале встретиться с Виолеттой, она поможет. Обращаться к Виолетте было всегда моей жизненной необходимостью. Она вытащит меня, как это бывало уже не раз.

Я объяснила Бейли, что моя сестра в Корнуолле и что мне хотелось вначале встретиться с нею и потому я уезжаю немедленно.

На следующий день я отправилась в путь. Я должна была прибыть вечером, когда не встретишь много людей и некому будет узнать меня. Представляю, какие слухи возникли бы, если бы меня увидели.

Я понимала, что не следует посещать Трегарленд, где были Виолетта и Тристан. Довольно дикая мысль пришла мне в голову. На западной окраине Полдауна жила миссис Парделл, мать первой жены Дермота. Виолетта очень подружилась с ней, когда пыталась выяснить правду о моей предшественнице.

Это была грубоватая женщина, истинная уроженка севера, которая твердо верила, что ее дочь убили… и убил бедняга Дермот, который и мухи-то не убивал.

Итак, под вечер я приехала к Полдаун и решила, что вначале пойду к миссис Парделл и скажу, что боюсь Трегарлендов. Если она верила, что Дермот убил ее дочь, она поймет, почему я боюсь. Расскажу ей о потере памяти, украшу рассказ деталями. Затем попрошу ее совета. Люди любят, когда к ним обращаются за советом, это заставляет их думать, что они очень умны и мудры.

Так я и сделала, и, к моему огромному облегчению, это сработало.

Я постучалась в дверь. Миссис Парделл открыла ее и подозрительно посмотрела на меня. Но затем выражение ее лица переменилось, она узнала меня.

– Не бойтесь, – сказала я. – Я не призрак, а человек. Из плоти и крови.

Казалось, она не может произнести ни слова.

– Вы миссис Трегарленд… в смысле, вторая жена…

– Правильно. Я потеряла память. Мне надо кое-что рассказать вам, потому что я вам доверяю.

Люди любят, когда им доверяют.

– Все так сложно, – продолжала я говорить. – Знаю, что вы поможете мне.

Люди любят, когда их просят о помощи, и всегда оказывают ее, если это им не трудно.

– Проходите, – пригласила миссис Парделл. Я видела, что она пыталась не показывать, как ей сложно говорить с призраком, и призвала весь здравый смысл уроженки севера, который говорил, что все эти привидения и призраки просто чепуха.

И действительно, ее смелость восхищала меня.

В гостиной я увидела портрет первой миссис Трегарленд. Хороша, подумала я. Она просто завлекала людей в гостиницу, в баре которой работала, прежде чем вышла замуж. Бедный Дермот! Он был таким юным в то время.

Я рассказала историю о том, как пошла купаться, лишилась памяти, попала в больницу, где не могла вспомнить ни кто я, ни откуда…

– Подняли большой шум, когда вы исчезли. Ваша сестра очень волновалась. Она необычайно обрадуется, когда увидит вас. Вам лучше сразу же идти к ней.

– Я хочу убедиться, что застану ее одну. Сначала поговорю с ней. Я ведь очень нерешительная, миссис Парделл. Это вызовет такой шум, и к тому же я побаиваюсь мужа.

Она молча глядела на меня.

– Боюсь возвращаться, – говорила я, – боюсь…

– Знаю, что вы подразумеваете. Странные вещи происходят в том доме. Но вам не нужно больше его бояться, он получил свое. – В каком смысле, миссис Парделл?

– Он мертв. Упал с лошади и тяжело покалечился. А потом принял слишком много таблеток. Некоторые говорят, что случайно, другие, что специально. Никто не знает правды.

Потрясенная, я молчала и лишь повторяла про себя: «Это моя вина. О, мой бедный Дермот. Ты умер, а меня не было здесь. Как хорошо было бы, если бы ты никогда не ездил отдыхать в Германию! Намного лучше для всех нас!»

– Ну, в общем, – продолжала рассказывать миссис Парделл, – он умер, и начались какие-то дела с экономкой… а была ли она просто экономкой? Никто не знал точно о ее отношениях с хозяином. Она сошла с ума. Ее отправили в больницу, в Бодмин. Одно за другим что-то происходит в Трегарленде.