— Продолжайте, инспектор.

— Когда обвиняемый умолк, я спросил: «Вы сознаете, что рассказанное вами не может быть правдой?» — «Клянусь богом, инспектор, это подтасовка, — ответил он, — но я не понимаю, каким образом они все могут в этом участвовать, и зачем понадобилось сваливать это на меня».

— Что, по-вашему, он под этим подразумевал?

— Я понял, что он имеет в виду других людей в доме. Обвиняемый говорил свободно и даже дружелюбно, но он, казалось, подозревал каждого обитателя дома или друга семьи, который приближался к нему. «Если вы признаете, — сказал я, — что дверь и окна были заперты изнутри, как мог кто-либо сделать то, что вы говорите?»

— Что он на это ответил?

— Начал рассуждать о детективной литературе, о способах запирать двери и окна снаружи с помощью проволоки и тому подобного.

— Вы читаете детективную литературу, инспектор?

— Да, сэр.

— Вам знаком какой-либо из упомянутых им методов?

— Ну, сэр, я слышал об одном или двух, и в случае удачи их можно осуществить на практике. — Голос инспектора Моттрама звучал слегка виновато. — Но ни один из них неприменим к данному случаю.

По знаку обвинителя были предъявлены макеты ставней и двери — дубовой панели, прикрепленной к раме.

— Насколько я понимаю, тем вечером вы с помощью детектива-сержанта Рейва удалили ставни и дверь и доставили их в полицейский участок для эксперимента?

— Да.

— Пожалуйста, объясните, почему подобные методы не могли быть применены.

В объяснениях Моттрама не было ничего нового, но они выглядели солидными и нерушимыми, как сам Олд-Бейли.

— Что вы сделали, инспектор, расспросив обвиняемого о двери и окнах?

— Я спросил его, не возражает ли он против обыска. Когда обвиняемый поднялся — большую часть времени он сидел, — я заметил, что его правый брючный карман оттопыривается под пальто.

— Что ответил обвиняемый?

— Он сказал: «Это не понадобится. Я знаю, что вам нужно». Расстегнув пальто, он полез в карман брюк и передал это мне.

— Передал вам что?

— Полностью заряженный пистолет 38-го калибра, — ответил свидетель.

Пистолет «уэбли-скотт» был предъявлен для обследования и идентификации. Кто-то позади нас начал тихо напевать мелодию «О, кто поплывет со мной через Дауне?» на слова «О, кто говорил, что он невиновен?». Атмосфера скептицизма стала ощутимой почти физически. Я случайно посмотрел на Реджиналда Ансуэлла — вещественное доказательство как будто впервые заинтересовало кузена подсудимого. На мгновение он поднял взгляд, но его угрюмое красивое лицо не выразило ничего, кроме презрения, а рука вновь начала теребить графин с водой на солиситорском столе.

— Этот пистолет находился в кармане обвиняемого? — продолжал сэр Уолтер Стром.

— Да.

— Подсудимый объяснил, почему он пришел для мирного разговора о своем будущем браке с огнестрельным оружием в кармане?

— Он отрицал, что пришел с пистолетом, и заявил, что кто-то, вероятно, подложил его, пока он был без сознания.

— Понятно. Он смог опознать оружие?

— Обвиняемый сказал мне: «Я хорошо знаю этот пистолет. Он принадлежит моему кузену Реджиналду. Когда он не на Востоке, то всегда останавливается в моей квартире. Кажется, последний раз я видел пистолет месяц назад в ящике стола в гостиной».

После долгих и вполне убедительных показаний, касающихся обследования комнаты, свидетеля спросили:

— К какому выводу вы пришли относительно того, как было совершено преступление?

— Мне кажется, стрелу стягивали со стены справа налево, держа ее так, как указывают отпечатки пальцев. Человек, который делал это, должен был стоять со стороны буфета. При таких обстоятельствах я пришел к выводу, что покойный подбежал к левому боку стола с целью спастись от нападавшего…

— Иными словами, чтобы поместить стол между ним и собой?

— Да, — согласился инспектор Моттрам, иллюстрируя повествование боксерскими жестами. — Тогда нападавший, очевидно, побежал к жертве вдоль передней стороны стола. Началась борьба, во время которой покойный стоял очень близко к столу и лицом к буфету. В схватке отломился исчезнувший кусок пера, а покойный порезал руку. Когда ему нанесли удар, он упал около стола и испачкал руки пылью, хватаясь за ковер перед смертью. Вот как я представляю себе происшедшее.

— Или же покойный ухватился за пыльный стержень стрелы. Ведь часть стрелы вы не могли проверить на наличие отпечатков, так как она вошла в тело? Пыль могла оказаться на руках таким образом?

— Вполне.

— Кажется, инспектор, вы квалифицированный дактилоскопист, прошедший соответствующее обучение для работы в этой области?

— Да.

— Вы изучали образцы отпечатков пальцев обвиняемого, взятых сначала на Гроувнор-стрит с помощью имевшейся там штемпельной подушечки с фиолетовыми чернилами, а позже в полицейском участке?

— Да, изучал.

— Вы сравнивали их с отпечатками пальцев на стержне стрелы?

— Да.

— Пожалуйста, идентифицируйте эти фотографии, показывающие различные серии отпечатков, и объясните жюри пункты совпадения… Благодарю вас. Отпечатки на стреле были оставлены обвиняемым?

— Да.

— Были ли найдены в комнате еще чьи-либо отпечатки пальцев, помимо покойного и подсудимого?

— Нет.

— Были ли найдены какие-нибудь отпечатки на графине с виски, сифоне или четырех стаканах?

— Нет.

— Где еще находились отпечатки пальцев обвиняемого?

— На стуле, где он сидел, на столе и на дверном засове.

После еще нескольких вопросов, касающихся ареста Ансуэлла, прямой допрос был завершен. В некотором роде он суммировал все дело. Если Г. М. готовил атаку, пришло время ее начинать. Снаружи стало темно, и капли дождя барабанили по стеклянной крыше. Свет в зале стал ярче. Г. М. поднялся, опершись руками на стол, и приступил к перекрестному допросу:

— Кто запер дверь на засов?

— Прошу прощения, я не совсем понял.

— Я спросил, кто запер дверь на засов изнутри.

— На засове были отпечатки пальцев обвиняемого, сэр, — ответил инспектор Моттрам.

— Мы не отрицаем, что он отпер дверь. Но кто ее запер? Имелись на засове другие отпечатки, кроме принадлежащих обвиняемому?

— Да, отпечатки покойного.

— Значит, покойный мог запереть дверь точно так же, как обвиняемый?

— Да, мог.

— По словам свидетеля Дайера, около четырнадцати минут седьмого он услышал, как покойный сказал: «Да что с вами, приятель? Вы сошли с ума?» — после чего раздались звуки, похожие на звуки борьбы. По-вашему, эта была схватка, во время которой убили Хьюма?

Но инспектора Моттрама было нелегко заманить в подобную ловушку. Он покачал головой и прищурился.

— Хотите знать мое мнение, сэр?

— Да.

— Судя по описанным мною доказательствам, мы пришли к выводу, что эта схватка была краткой и окончилась, когда свидетель Дайер постучал в дверь и спросил, что происходит. После чего дверь закрыли на засов изнутри…

— Вы имеете в виду, чтобы они могли спокойно и без помех продолжать драку?

— Чтобы никто не мог войти, — невозмутимо уточнил свидетель.

— А потом они дрались еще пятнадцать минут?

— Нет, ссора могла вспыхнуть снова через четверть часа.

— Понятно. Но если обвиняемый запер дверь в четверть седьмого, это означает, что он был готов к преступлению, не так ли? Стал бы он запирать дверь, а потом мирно беседовать?

— Вполне возможно.

— Вы ожидаете, что жюри этому поверит?

— Я ожидаю, что жюри поверит тому, что милорд судья велит считать доказательством, сэр. Вы только спрашиваете мое мнение. Кроме того, я ведь согласился, что покойный мог сам запереть дверь…

— Фактически вы считаете вероятным, что он это сделал?

— В общем да, — признал инспектор.

— Отлично. Нас пытаются убедить, что обвиняемый отправился к будущему тестю с заряженным пистолетом в кармане. Это указывает на преднамеренность, не так ли?