Засунуть их в известное место. Надо было громче всех орать "Я!" на поверках, а по команде "Ровняйсь!" голову поворачивать так резко, чтобы звездочка на фуражке оставалась на месте и по-прежнему смотрела анфас. Надо было громче всех петь на плацу во время вечерней прогулки строем, когда уже хочется отбоя, а не прогулки, дурацкие строевые песни типа: "Не плачь девчонка". Надо было не перечить командирам, а беспрекословно выполнять их приказы, если они даже на первый взгляд (да и на второй тоже) казались глупыми и бессмысленными, выполнять, как того требовала присяга, и как говаривал командир третьей роты, в которой служил Никита, майор

Кутепов: "Получил приказ - пулей лети его исполнять! И не думай, мать твою! В армии есть кому за тебя думать".

Два года без отпуска. Два года без женщины…

Демобилизовавшись и приехав домой, Никита сразу ударился во все тяжкие, стал, так сказать, наверстывать упущенное… Чередой пошли вечеринки и знакомства с девушками. Желающих побарахтаться с юным мускулистым красавцем было предостаточно. Но отец сказал однажды:

"Бабы бабами, но пора и о своем будущем подумать. Учиться пойдешь куда?". Никита пожал плечами: "Работать, наверное, пойду. Вот только не решил куда. Может, на завод? Или на стройку?..". "Наработаешься еще, - возразил отец, - на заводе и на стройке. Давай так. Я еще пока семью содержать в состоянии. Иди, учись. На дневное. О деньгах не думай. А с бабами давай-ка… завязывай".

О поступлении в ВУЗ, о котором в своих письмах постоянно твердили отец и мать, и о котором говорил отец, когда ему уже изрядно надоели

Никитины "дембельские" гулянки, прямо сейчас не могло быть и речи.

Дембельнулся Никита в ноябре, когда вступительные экзамены давно закончились. А сейчас уже декабрь шел, три с лишним месяца вчерашняя абитура грызла гранит науки. Да и не помнил Никита ничего из школьной программы, то малое, что знал, с грехом пополам отучившись десять лет в ненавистной ему школе, выбили из его башки всякие

Чубайлы и Кутеповы. Оставалось одно - устраиваться на работу и думать - стоит ли обременять себя лишними знаниями, поступив на подготовительные курсы и готовясь к вступительным экзаменам в институт в будущем году. В общем-то, он не сделал ни того, ни другого. На работу пока устраиваться не спешил, а думать о своем будущем ему было лень. Но батя подумал за него. Пришел как-то с работы и сказал:

- Сынуля! Сегодня у тебя гулянка отменяется. Завтра с самого утречка пойдешь в деканат подготовительных курсов ПИСИ и расскажешь там о своем желании учиться на нулевом факультете. Занятия уже идут, но я договорился, тебя возьмут. Догонишь.

- Как это? Как это? Что за пися такая?

- ПИСИ - это Полыноградский инженерно-строительный институт.

Закончишь летом нулевой курс, или как он еще называется - рабфак - и, сдав выпускные экзамены, автоматически поступишь на первый курс.

Факультет сам выберешь. Потом, когда рабфак закончишь.

- Пап, так я ж ни фига не знаю. Как я учиться на этом рабфаке буду? Как я буду догонять? Я же дурак-дураком. Я в армии кирпичную стену головой пробивал.

- А кто не дурак? Ты мне умного покажи. Кое-кто и стену головой пробить не сумеет.

- Строительный… - засомневался Никита.

- Нормальная профессия. Как раз твое умение ломать кирпичные стенки пригодится.

- Может, лучше сразу… на стройку. А что? У нас в армии дембельская стройка была. Я умею раствор месить, а стенки не только ломать, но и кирпичи класть…

- Намесишься еще. Накладешь… полные штаны. Все. Я все сказал!

Дальше спорить с отцом Никита не стал, и вместо запланированной вечеринки пошел спать. А утром пошел в институт.

Никита был бесконечно удивлен, увидав среди студентов нулевиков своего однополчанина Шурика Савко. Оказалось, что Шурик на рабфаке с первого дня. Ну, правильно, он же с первой партией дембельнулся.

Шурик и в отпуске побывать сумел и с первой партией на гражданку отбыл. Шурик вообще был парнем дисциплинированным и правильным.

Вернувшись в свой родной Клим, быстро сориентировался, приехал в

Полыноград, остановился у каких-то дальних родственников и поступил на рабфак. Савко хотел стать гидротехником еще до армии, поступал в

ПИСИ, но не прошел по баллам. Вот теперь, кажется, его мечта сбудется.

- А ты куда пойдешь?

- Не знаю… - пожал плечами Никита.

- Давай вместе на гидротехнический. Знаешь, как гидрачи живут!

Романтика. Вся жизнь на воде. Природа, рыбалка, то, се…

- Я рисовал когда-то неплохо. Может, на архитектурный?..

- Ты? Рисовал? Вот не знал. А что ты в штаб писарем не пошел? Я помню, нас всех спрашивали, кто рисовать умеет, писарей искали. Ты промолчал почему-то.

- Первый закон в армии какой? Подальше от начальства, поближе к кухне.

- Так ты ж и в хлеборезы не попытался пролезть…

Никита хмыкнул.

Вошел преподаватель и начался урок математики.

Никита смотрел на доску, на преподавателя, слушал его, пытался вникнуть…, тяжело ему было, одним словом. Но только на первых порах. Где-то через недельку занятий учиться Никите вдруг понравилось, и он стал все понимать. Даже удивлялся - как это он ничего не понимал раньше? Он без труда догнал своих одногрупников

(кстати, на рабфаке учились дебилы похлеще Никиты), успешно сдал экзамены. Куда подавать заявление, на какой факультет, он долго не мог определиться, а определяться надо было через пару месяцев после начала занятий. Он действительно неплохо рисовал. В школьном аттестате по рисованию у него стояла пятерка. Кстати, единственная.

Может, на архитектуру рвануть? Правда, давно не рисовал ничего, но стоило попробовать. Параллельно с занятиями он устроился на курсы рисования. Рисовал, учился рисовать - вроде бы получалось. Перед выпускными экзаменами рабфака, за месяц до них, проводилось три тура рисования для тех, кто планировал продолжить образование на архитектурном факультете. Кто эти туры не проходил, могли переписать заявление. Шурик постоянно агитировал Никиту:

- Ты что, хочешь за кульманом всю жизнь простоять. Плесенью покроешься. Вот у "гидрачей" жизнь…