— Нет-нет. — Забалуев сделал брезгливую гримасу. — Не употребляю.

— А я, пожалуй, выпью. — И она поднесла кринку ко рту.

— Фу! Да молоко скисло! А ведь утром только хозяйка надоила…

— Ничего удивительного, — заметил Забалуев. — Жарко сегодня, вот и результат. Нужно в молоко сажать лягушку, тогда ни за что не скиснет.

— Какая гадость! — Валентину Сергеевну передернуло от отвращения.

— Так говорите, сегодня утром надоили? — Митя с любопытством взял кринку и понюхал содержимое. — Впечатление такое, будто ему дня три-четыре, вон даже позеленело, — он вылил молоко на землю.

Они в молчании дошли до палатки.

— А дальше-то что? — спросила Валентина Сергеевна.

Откликнулся Забалуев.

— Я думаю, — начал он, — нужно возвращаться в город. — Все прояснилось: не было никакой надписи, да и кладбище самое обычное. Что старинное верно. Но не более. А колдуны, ожившие мертвецы — плод воспаленного воображения.

Митя как-то странно посмотрел на него.

— Митя, ты уж признайся, что хотел, так сказать, разыграть Валентину Сергеевну. Пошутил слегка. Шутка, конечно, не совсем удачная, но оригинальная. И я, старый осел, можно сказать, поверил тебе, поперся в эдакую даль…

— Да, — сказал Митя хмуро. — Это была шутка.

Валентина Сергеевна недоуменно посмотрела на него. Она вообще перестала что-либо понимать.

— Ну что ж, давайте собираться, — сказал Забалуев.

Митя молча копался у мотоцикла.

— Мне надо к хозяйке сбегать, — спохватилась Петухова. — Корзину отдать, вещи свои захватить.

— Ну, давайте быстрее. К вечеру хотелось бы быть дома.

Хозяйка встретила ее у ворот.

— Грибов-то набрала! Да все — один к одному. — Она с интересом посмотрела в корзину.

— Уезжаю я, вот за вещами пришла. За корзину спасибо.

— Не успела приехать — опять уезжаешь. Странная ты, Валентина, женщина. Ну что же, воля твоя…

— Возьмите вашу кринку.

— Ну как, молочко-то понравилось? У меня вкусное молочко, не чета городскому.

— Да скисло оно, молоко ваше.

— Как скисло, не может быть! — Старуха понюхала кринку. Действительно. Да ведь я утром надоила, не может такого быть. Постой, постой, постой. — Она внимательно посмотрела на Петухову. — Ты ведь по лесу не одна ходила?

— Не одна, — подтвердила та. — Мы втроем приехали, на мотоцикле.

— А кто твои товарищи?

— Обычные люди, старичок один — в архиве работает, и историк наш городской. Да в чем дело-то?

Старуха ничего не ответила. Замолчала, что-то обдумывая. Через несколько минут она попросила:

— Слушай, покажи их мне.

— Ну пойдемте, только все-таки объясните, в чем причина вашего интереса?

— После объясню, пойдем скорее.

Минут через пятнадцать они подошли к тому месту, где стояла палатка. Все уже было сложено. Возле мотоцикла стоял один Митя.

— А Петр Петрович где? — спросила Петухова.

— Да тут был. — Митя огляделся по сторонам, — Сейчас придет, наверное.

Старуха внимательно оглядела Митю, потом повернулась к Валентине Сергеевне:

— Старичок-то — куда он делся?

Та недоуменно пожала плечами.

— Петр Петрович, — закричал Митя. — Где вы, идите сюда! Но в лесу было тихо.

— Так, ребятки, — утвердительно произнесла старуха. — А ведь это колдун был.

— Какой колдун?! — испуганно воскликнула Валентина Сергеевна.

— Да старичок-то ваш. Вы вот его ждете, а он, конечно, не явится.

— С чего вы взяли, что он колдун? — внимательно глядя на старуху, спросил Митя.

— Молоко свежее скисло в минуту — первый признак. К тому же исчез он.

— А сами-то вы кто? — Митя, казалось, не удивился сообщению.

— Я-то? Да никто, божья старушка. — Она усмехнулась. — Местная жительница.

— Мне еще на кладбище показалось — Забалуев как-то странно себя вел.

— Так вы и на кладбище были? — удивилась старуха. — А зачем? Не пора ли мне всю правду рассказать?

— С какой стати? — вскинулся Митя.

— А с такой. Без меня вы вряд ли выпутаетесь из этой истории.

— Эге, ты, бабка, видно, из той же шайки… — протянул Митя.

— Тьфу, дурень! Из шайки… Ты, голубок, да и барышня твоя, по всему видать, в такую переделку попали — не приведи Господь. Садитесь на вашу тарахтелку, да поедем ко мне. Нет-нет, я ногами дойду, — отмахнулась бабка на приглашение сесть в коляску.

Сбитая с толку всеми этими чудесами, Валентина Сергеевна пошла рядом со старухой, Митя поехал вперед.

— Ты мне сразу бы все рассказала, пользы было бы больше. А сейчас… Бабка махнула рукой.

— Да с чего бы я докладывать стала, и так один раз все рассказала, вон что получилось. Вы говорите — колдун. Да быть этого не может!

Вскоре они втроем сидели за столом в избе хозяйки. Запыхтел самовар, забулькал в стаканах чай.

— Ну же, жду, — властно произнесла старуха. — Давай, первая рассказывай, — кивнула она Валентине Сергеевне.

На протяжении всего рассказа она молчала, иногда задумчиво кивала головой и только когда библиотекарша описывала виденное на кладбище, старуха досадливо крякнула:

— Эк тебя угораздило! И чего ты мне сразу всего не рассказала!

— Ну, теперь ты, — обратилась она к Мите.

Когда его история была завершена, старуха попросила:

— Ну, а теперь о колдуне этом.

Перебивая друг друга, они стали рассказывать о событиях последних дней.

— Ладно, — сказала старуха. — Ну, про Лиходеевку вы кое-что знаете. Но здесь живут не одни колдуны. Вот я, например. С черными не знаюсь, хотя дела их мне известны. И они меня не трогают. Что тут к чему, долго рассказывать, да и знать вам не обязательно. Однако кое-что придется разъяснить.

Ты, Валентина, видела древний обряд, простому смертному видеть который нельзя. Как они мертвых поднимают и для чего, особое дело. Но что ты судьбу свою прочитала на могильном камне — в этом не сомневайся. Они все сделают, чтобы тебя ухайдокать. Они тебя так просто не отпустят. Тот, которого вы Забалуевым называете, вовсе и не Забалуев, а главный их. Просто он принял вид вашего Петра Петровича. Это они умеют. В городе к тебе подослали куклу-перевертыша. И колдун с вами увязался, теперь он где-то рядом ходит, если б не молоко, может статься, была бы для вас сегодняшняя ночь последней. Случайность подвела. Но они, конечно, не отступятся. Беда в том, что помочь вам ничем не могу. Заговоры нужно знать особые, заклятья. За день мне вас не обучить. Переночуйте у меня, тут вас никто не тронет, а завтра садитесь на свою тарахтелку — и в город. Тебе, Валентина, я советую вообще уехать куда-нибудь подальше.

Валентина Сергеевна и Митя сидели молча, осмысливая услышанное.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил наконец Митя.

— Отчего же, можно. Пойти к главному ихнему, пасть на колени, попросить милости. Может, и простят, но тогда людьми вы больше не будете, а будете… — Тут она замолчала.

— Кем же? — подавшись вперед, спросил Митя.

— Лучше вам об этом не знать. Но есть и другой выход. О нем я уже говорила — лучше всего убежать, если сумеете.

— Послушайте, Агриппина Кузьминична, а не расскажете, что это за колдуны такие? — спросила Валентина Сергеевна.

Как ни странно, она давно не испытывала страха, одно нестерпимое любопытство.

— Ну что ж, рассказать можно, — старуха задумчиво посмотрела на своих гостей. — Хуже от этого не будет. Живут они тут с незапамятных времен, силу имеют большую. Чего скрывать, сама в этом деле кое-что понимаю. Людей лечу, наговоры знаю, ну да ладно… Осталось их совсем немного. Им просто человека со свету сжить. Но не могут без вывертов. Сами себя уважать перестанут. Поэтому и обставляют все, словно в цирке. Сначала напугают до полусмерти, а уж потом либо на брюхе ползать заставляют, либо в петлю засунут.

Она прервала рассказ, посмотрела на ходики, мирно тикающие на стене:

— Ну что ж, время позднее…

Митя ушел на сеновал, а Валентина Сергеевна еще долго ворочалась на своей кровати, прислушиваясь к каждому шороху.