Сколько это продолжалось, Крымов не знал. Паника, охватившая его в тот момент, когда все двенадцать спринклеров в квартире заработали на полную мощность, только нарастала по мере того, как прибывала вода. Прошло не менее получаса, прежде чем он начал что-то соображать, а до той минуты метался голый, с двумя ватными тампонами в носу, тщетно пытаясь укрыться от мощных холодных струй.

Производительность спринклеров была просто чудовищной: они были рассчитаны на работу в импульсном режиме, никто из разработчиков автоматической противопожарной системы даже и не думал, что их будут включать так надолго.

Естественно, Крымов не знал всех этих технических тонкостей… Но ему вполне хватало того, что он знал наверняка. А именно то, что с ним творилось нечто ужасное. Никогда прежде в своей жизни он не думал, что может поддаться такой панике. Страх, сковывающий волю, затопил сознание Георгия куда быстрее, чем вода — квартиру. Но все же в глубине души он надеялся, что когда-нибудь этот душ кончится. Когда-нибудь.

Удачные мысли стали приходить слишком поздно. Сначала вода дошла до колен, а он все продолжал носиться по прихожей, взметая фонтаны брызг и тщетно пытаясь открыть намертво заклинившую дверь. Когда уровень поднялся до середины бедер, он оставил свои попытки и побежал к городскому телефону. Один аппарат был в прихожей, и его уже залило; второй стоял на прикроватной тумбочке в спальне, но и от него толку не было никакого: Крымов прижимал трубку к уху и слышал лишь шипение воды, обрушивающейся с потолка. Третий аппарат был в кухне, но Крымов вовремя сообразил, что к кухне не стоит даже приближаться: плита к тому времени скрылась под водой, и он опасался, что его убьет электрическим разрядом.

Крымов вспомнил про мобильный только тогда, когда вода дошла ему до подмышек. Он вспомнил про мобильный, но не мог вспомнить, куда именно он его забросил. Следующие десять минут Крымов изображал из себя ловца жемчуга, хотя и понимал, что это напрасно: по крайней мере, ему пока ни разу не приходилось видеть подводный мобильный телефон.

Вынырнув в очередной раз, он почувствовал, что ноги не достают до пола, и поплыл в сторону кровати. На кровати он еще мог стоять, но это было нелегко; тугие струи били его по голове подобно кувалдам, и Крымов почувствовал, что ненадолго возникшее просветление в мозгах вновь уступает место парализующей панике. Он заметил, что у окна напор струй был поменьше, и поплыл туда, но держаться на воде оказалось непросто; вода, бьющая с потолка, заливалась в рот, нос, глаза и уши. Он даже не мог поднять голову, и для того, чтобы сделать глубокий вдох, ему приходилось прикрывать рот ладонями.

Крымов подумал, что, может быть, нужно попытаться выдавить стекло: по крайней мере, он не видел другого выхода. И наверное, эта мысль была бы удачной, приди она чуть раньше. Но сейчас, когда опоры под ногами не было, сильный удар не получался и к тому же…

«Если стекло лопнет, то меня просто выплеснет наружу, на асфальт, как кусок мыла из таза вместе с грязной водой». А вот это уже была по-настоящему удачная мысль. Во всяком случае — правильная, хотя и неутешительная.

Да, от окна следовало держаться подальше. Только сказать это было легче, чем сделать. На середине комнаты струи воды били по голове с такой силой и ожесточением, как Марат Сафин — по мячу.

Неловко подгребая руками (в плавании он никогда не был силен), Крымов добрался до платяного шкафа — самой высокой мебели в квартире. Огромный дубовый, сделанный под старину шкаф пока еще прочно стоял на всех четырех ножках, но уже начинал медленно покачиваться — всплывать.

Крымов нырнул — барабанные перепонки ощутили глухой гул водопада — и ухватился за ручку дверцы. Ему пришлось перевернуться на спину и упереться ногами в соседнюю створку. Крымов два раза выныривал, глотал воздух пополам с водой, отплевывался и снова нырял. Наконец ему удалось открыть дверцу. Тогда он, собрав последние силы, приподнял верхнюю полку и отбросил ее прочь. Тяжелая полка медленно опустилась на пол. На дно.

Он засунул голову в образовавшееся пространство и наконец смог спокойно отдышаться. Впечатление было такое, будто он сидит внутри барабана, по которому колотит сам Ян Пэйс из легендарных «Дип перпл» во время исполнения «Звезды на шоссе», но все же это было лучше, чем получать те же удары по голове. До верхней крышки шкафа оставалось немногим более тридцати сантиметров. Тридцать сантиметров воздуха. Надолго ли этого хватит? Он не знал. Зато он знал, что от крышки до потолка ровно полтора метра.

— Ну же, кто-нибудь… Суки! — бормотал Крымов, держась рукой за открытую дверцу. Ногам не на что было опереться, поэтому приходилось постоянно перебирать ими, словно он все время пытался всплыть на поверхность. Но силы уже оставляли его, и холодная вода судорогами сводила икры. Крымов снова запаниковал.

— Вытащите меня отсюда! — завизжал он срывающимся голосом.

Крик вылетел из легких вместе с остатками воздуха, и Крымов с головой окунулся в воду. Он тут же выскочил на поверхность, фыркая и отплевываясь, и ударился головой о внутреннюю поверхность крышки. Вода прибывала очень быстро. Он всегда с удовольствием смотрел боевики про подводные лодки. В каждом из них обязательно был эпизод, когда отсек с пробоиной быстро задраивали и не успевшие выбраться люди погибали. Тонули, поднимаясь к потолку, оставляли на поверхности прибывающей воды одни губы и делали последние отчаянные вздохи. Это было жутко — даже в кино. Не просто страшно, а именно жутко, но Крымов никогда бы не поверил, что можно утонуть, будучи почти в пятидесяти метрах над землей. Но похоже, теперь ему ПРИДЕТСЯ в это поверить.

— Нет. — Крымов опять заплакал, и холодные слезы потекли по щекам.

Длинные волосы облепили лицо, из ноздрей сочилась кровь (тампоны он выбросил, когда понял, что они сильно мешают дышать), и подбородок дрожал, выбивая из зубов чечетку.

— Нет! Ну почему? Я не хочу! Я не хочу! Почему это все со мной? — Он уже упирался макушкой в крышку шкафа, и теперь, чтобы сделать очередной вдох, ему приходилось выгибать шею. — НЕ-Е-Е-Т!!!