— Ой! — вдруг смутилась призракша. — А как же мы выйдем? Что подумают твои придворные?

— Что ты моя новая фаворитка.

— Но же я монахиня! Точнее — это тело принадлежало монахине. И мы были в церкви! Что о тебе будут говорить придворные?

— Ничего не будут говорить. Я ведь какой-никакой, а бог. К тому же после того, что вытворял мой дед, потрахушки с монашкой на церковном алтаре выглядят невинной мелочью.

— Тогда ладно, — успокоилась призракша. — Тем более, что это не ещё монахиня, а всего лишь послушница. — Иномирская гостья посмотрела на Льехха и спросила осторожно: — Тебе ведь не очень хорошо здесь жилось?

Льехх коротко и зло рассмеялся:

— Изящные у тебя формулировки… «Не очень хорошо жилось». Да если бы не родители Нэльда, я давно бы уже рехнулся! Или стал точно таким же, как и мой дед, что ещё хуже. Знаешь, как его называли? Тальг-Кровавник. При нём дворец был похож на смесь борделя с камерой пыток! Я до сих пор помню, как отец Нэльда убаюкивал меня будто малыша, потому что я не мог заснуть от страха… А тётушка Делья варила лечебные отвары, которые унимали душевную боль. Если бы не дядюшка с тётушкой, я даже не знаю, что со мной вообще было бы…

— Где они сейчас?

— В могиле. Три года назад их убила дацера. Дядюшка Льенс давно уволился из дворца и купил кузницу в пригороде. Я часто у них бывал. Очень часто. Для них мы с Вильсой ничем не отличались от Нэльда… Знаешь, а ведь я всё же был счастлив. Несмотря ни на что — был.

— И будешь счастлив снова. И Нэльд, и Вильса.

— Спасибо, — улыбнулся Льехх. И посмотрел серьёзно: — Ты ведь и правда призракша?

— Да. Я взяла это тело только попользоваться немножко. Оно всё равно уже никому не нужно, так что с этической стороны для такого поступка никаких препятствий нет.

— Слова призраков часто становятся пророчеством, — сказал Льехх.

— Только если живые захотят воплотить их в реальность.

Льехх помолчал и сказал едва слышно:

— Пойдём в библиотеку.

— Сначала дай во что переодеться. В этом балахоне я через каждые два шага спотыкаться буду.

— Одежду тебе принесут прямо сюда. Вон там, — показал Льехх на противоположную алтарю стену, — есть комната для облачений. Зеркало там тоже имеется.

— Хорошо, — кивнула призракша. — Да, Льехх, а как звали девушку, телом которой я пользуюсь?

— Это не имеет значения. Ты называешь себя истинным именем, а она наверняка его тщательно скрывала, как и почти все в Поднебесном мире. Так что когда ты назовёшься Мьярной, все воспримут это имя как должное. Хотя и удивятся, что самая обычная девушка, не глава ордена и не высшая волшебница, решилась открыть свою суть.

— Льехх… ты ведь тоже истинным именем пользуешься?

— Конечно. Королю иначе нельзя.

— А Вильса с Нэльдом? Это их истинные имена?

— Да. Это имеет значение?

— Возможно, — проговорила призракша. — Возможно.

Библиотекари с удивлением посматривали на новую королевскую фаворитку. Мало того, что девица вместо придворного облачения вырядилась как северянская дикарка, так ещё и берётся рассуждать о вещах, для женского ума не предназначенных.

Фаворитка ответила им взглядом, по тяжести и твёрдости ничем не уступающим воинскому кулаку. В боевой перчатке.

И тут же полюбовалась собой в отполированную до зеркального блеска дверцу одного из книжных шкафов, улыбнулась довольно. Узкие брюки, сапожки до колен и длинный, до середины бедёр, приталенный жакет сидели на фаворитке на удивление ладно. И носить их она умела так ловко, словно они были не одеждой, а такой же частью её самой как кожа или волосы.

— Жарко, — сказала фаворитка и сняла жакет, повесила его на спинку стула. Под жакетом обнаружились кружевная блузка и широкий мягкий пояс. Один из библиотекарей шумно вздохнул: выглядела девица так, что удерживать свою мужескость от активных проявлений становилось всё труднее и труднее.

Но тут фаворитка сказала такое, что всякое желание отшибло напрочь.

— Посмотри, — придвинула она королю какой-то альбом. — Это зарисовки результатов вскрытия умерших от дацеры. Какие бы патогенные процессы… м-м… болезнетворные изменения в головном мозге ни происходили, а такие повреждения будут невозможны! Подобная картина способна появиться только в результате внешнего механического воздействия. Видишь, лобные и теменные отделы как будто ножом срезаны, и затем уже перемолоты в пюре. Но черепная коробка не повреждена. Вот, это особо оговорено в каждом акте вскрытия. Вопрос — как можно повредить мозг, не вскрывая череп?

— При помощи боевого волшебства, — пояснил король. — Оно проникает в голову через глаза и уши. Но следов магии на рисунке я не вижу. Если картинка делалась правильно, то вот здесь и здесь должны быть чёрные пятна. Что-то вроде ожогов. И в акте вскрытия, — король глянул в сопроводительный текст к рисунку, — особо отмечено, что следов волшебства не обнаружено. Хотя искали их очень тщательно.

— И ещё одна странность: от дацеры совершенно здоровые люди за одну-две минуты превращаются в растение. Но каким бы ураганным течение заболевания ни было, а такая скорость процессов невозможна. Дацера — это не болезнь. Это травматическое повреждение.

— Если так, — задумчиво проговорил король, — то откуда оно взялось? И почему так похоже на моровое поветрие? Ведь быть не может, чтобы три столетия подряд по воздуху летали боевые заклятия и заклинания, а их так никто и не заметил!

— Тем более, что их с каждым годом становится всё больше и больше, — ответила фаворитка.

— Да, — кивнул король. — Вот посмотри карту Варига… Видишь эту белую полосу? Тут впервые появилась дацера. Сейчас здесь полоса мёртвых, полностью обезлюдевших земель. На жёлтой полосе дацеры много, но поселения ещё сохранились. Синий пояс — умеренное распространение дацеры. В зелёном секторе заболевает только два-три человека из сотни. Серая область — якобы свободные земли, где случаи дацеры один на тысячу. Хотя, на мой взгляд, серый цвет давно пора перекрашивать в зелёный.

— Где-то я уже видела такую картинку, — раздумчиво проговорила фаворитка. — Цвет другой, но кольца точно такие же. — Она стала перебирать разложенные на просторном столе карты, книги и альбомы. — Да, точно, вот она.

Фаворитка положила перед королём карту.

Король вскочил, как пружиной подброшенный. Глаза горели от гнева и ярости.

— Это карта распространения небесной благодати, которая даруется нам после церемонии Жертвоприношения. Она волнами проходит от алтаря, который на Дворцовой площади, через всю страну…

— …а после отражается от границ как луч от зеркала и возвращается к королю, который распределяет её по областям и губерниям, — закончила за государя фаворитка.

— Откуда ты…

— Догадаться об этом несложно. Как и о том, что побочным эффектом от обмена Жертвы на благодать стала дацера.

Король отшатнулся как от плевка в лицо.

— Нет… — еле выговорил он побелевшими губами. — Нет!

— Посмотри статистику. Первая массовая вспышка дацеры через два года после изменения церемонии Жертвоприношения, когда вместо радужного дракона на алтарь стали возлагать девушку. Меня сразу насторожило такое совпадение, но то, что оно не случайно, а закономерно, я поняла, когда увидела одинаковость участков распределения благодати и дацеры.

Король сдавленно застонал, спрятал лицо в ладонях.

— Льехх? — тревожно посмотрела на него фаворитка. Оглянулась на библиотекарей и прошипела: — Вон отсюда!

Библиотекари выскочили из читального зала, но продолжали подглядывать из-за шкафов.

— Льехх, ну что ты? — сказала фаворитка.

Король уронил руки.

— Тот, прежний обряд Жертвоприношения… Его проводил король собственноручно, не полагаясь на священников. Набрать нужное количество благодати получалось не всегда, к тому же был риск, что потоком небесной силы короля разорвёт в клочья.

— И кто-то из твоих предшественников предпочёл, чтобы в клочья разрывало специально подготовленную ольменгу. И на подхвате в обряде тоже участвуют другие. А король получает чистую прибыль без малейшего риска.