Сойдя с тропинки на траву, Мэри осторожно смотрела, куда ступает.

- Сюда, иди за мной. Мертвые лежат прямо перед метками. И да, я знаю, что это странно, но мне не нравится мысль, что я кого-то топчу.

- Ой! - Битти посмотрела на красивый надгробный камень с еврейской звездой Давида и именем Эпстейн. - Прошу прощения. Извините.

Они вдвоем прошли дальше, пока Мэри не остановилась перед табличкой из розового мрамора с именем Сесилия Льюс.

- Привет, мама, - прошептала она, опускаясь на корточки, чтобы смахнуть опавшие листья с надгробья. - Как у тебя дела?

Мэри провела кончиками пальцев по высеченному имени и датам, а Битти опустилась на колени с другой стороны.

- От чего она умерла? - спросила девочка.

- М.С. Множественный склероз.

- Что это такое?

- Это человеческая болезнь, когда иммунная система начинает атаковать оболочку, защищающую нервные волокна. Без ее защиты ты не можешь приказать своему телу, что делать, поэтому ты теряешь способность ходить, самостоятельно питаться, говорить. Ну, по крайней мере, так было у моей мамы. У некоторых людей, страдающих от этого, бывают долгие периоды ремиссии, когда болезнь их не беспокоит. Моя мама была не из их числа, - Мэри потерла центр груди. - Теперь есть больше вариантов лечения, чем пятнадцать-двадцать лет назад, когда ей впервые поставили диагноз. Возможно, с современной медициной она прожила бы дольше. Кто знает.

- Вы скучаете по ней?

- Каждый день. Дело в том, что... Я не хочу тебя пугать, но я не уверена, что вообще можно справиться со смертью матери. Думаю, мы скорее привыкаем к утрате. Это как опуститься в холодную воду. Сначала это шок для организма, но потом приспосабливаешься и годы спустя уже не замечаешь холодок - иногда даже забываешь, что вообще находишься в ванне. Но воспоминания всегда возвращаются и напоминают, кого тебе не хватает.

- Я много думаю о маме. И она мне снится. Она приходит ко мне во сне и говорит со мной.

- И что она говорит?

Налетел прохладный ветерок, и Битти заправила волосы за ухо.

- Что все будет хорошо, и скоро у меня будет новая семья. Вот почему я думаю о моем дяде.

- Что ж, я думаю, это мило, - Мэри позволила себе сесть на попу, пальто длиной ниже бедер защищало от влажной земли. - В твоих снах она здорова?

- О, да. Мне это нравится больше всего. И она с моим маленьким братиком, который тоже умер.

- Мы отдали ей его останки.

- Знаю. Она положила их в чемодан. Она сказала, что хочет обязательно забрать их с собой, когда нам скажут уходить.

- Здорово было бы воссоединить их когда-нибудь.

- Думаю, это замечательная идея.

Последовала долгая пауза.

- Битти?

- Ммм?

Мэри подняла с земли веточку и принялась сгибать ее, чтобы чем-то занять руки.

- Я, эээ... Жаль, я не знала, как твоя мама волновалась о содержании в «Безопасном месте». Я бы постаралась ее переубедить, - она посмотрела на девочку. - Ты беспокоишься об этом?

Битти сунула руки в карманы пальто и осмотрелась вокруг.

- Я не знаю. Все такие добрые. Особенно вы. Но все равно страшно, знаете.

- Знаю. Просто поговори со мной, хорошо? Если тебе станет страшно. Я дам тебе номер своего сотового. Ты сможешь позвонить мне в любое время.

- Я не хочу быть обузой.

- Да, это-то меня и беспокоит. Твоя мама тоже не хотела быть обузой, и я бесспорно уважаю это... но в результате для нее все оказалось намного сложнее, чем могло бы быть. Ты понимаешь, о чем я?

Битти кивнула и замолчала.

Некоторое время спустя девочка сказала:

- Мой отец бил меня.

Глубоко, в самом сердце вонючего центра города, Рейдж бежал по аллее, и его говнодавы топали по асфальту как раскаты грома, он держал автомат наготове, а злость под контролем, чтобы она оставалась его двигателем, а не катастрофой, выводящей из себя.

Когда его цель метнулась на другую улицу, он прилип к этому мудаку как приклеенный, тошнотворно сладкий запах лессера напоминал след самолета в ночном небе - так же легко отследить.

Это был новобранец. Наверное, с той заброшенной фабрики.

Рейдж знал это по тому, как он паниковал, спотыкался и поскальзывался, превращаясь в беспорядочную массу из рук и ног, без оружия и без кого-либо, спешившего на помощь.

Он был одинокой безвредной крысой.

Когда лессер грохнулся в -надцатый раз, его нога споткнулась обо что-то вроде карбюратора, и он наконец-то больше не поднялся. Он просто прижал ногу к груди и застонал, перекатившись на спину.

- Нет, п-п-пожалуйста, нет!

Приблизившись к своей добыче и остановившись, Рейдж впервые на своей памяти засомневался перед тем, как убить. Но он не мог не заколоть этого мудака. Если Рейдж оставит его на улицах, он исцелится, найдет себе подобных и будет сражаться... или его обнаружат люди, и он станет звездой видео на YouTube.

- Неееееееееееет....

Рейдж отбросил его руки в стороны и вонзил свой черный кинжал прямо в центр пустой груди.

Со вспышкой и хлопком лессер растворился в воздухе, оставив на тротуаре лишь масляное пятно крови Омеги и едко пахнущий ожог...

Рейдж вскинулся, заменяя кинжал автоматом. Раздувая ноздри, он принюхался и издал рык.

- Я знаю, ты здесь. Покажись.

Когда в темном дальнем конце аллеи ничего не пошевелилось, он сделал три шага, чтобы укрыться в дверном проеме заброшенного здания.

Вдалеке точно бездомные псы завывали сирены, а в соседнем квартале какие-то люди орали друг на друга. Совсем рядом с ним что-то капало с пожарной лестницы, повыше раздавалось шуршание, как будто порывы ветра, доносившиеся с реки, пошатывали хлипкие деревянные леса вокруг здания.

- Гребаный ты трус, - крикнул Рейдж. - Покажись.

Его естественная самоуверенность говорила ему, что он сможет справиться и в одиночку, но какое-то странное беспокойство заставило его вызвать подкрепление, активировав маячок на внутренней стороне воротника куртки.

Не то чтобы он был напуган - черт, конечно нет. И он почувствовал себя глупо, как только сделал это.

Но там прятался мужчина-вампир, и он знал наверняка одно - это не Кор.

Потому что они знали, где находится этот ублюдок.

А вот остальные ублюдки оставались открытым вопросом.

Обычно раздеть Наашу было секундным делом.

Вообще-то она сама делала это добровольно.

Как только Эссейл и его кузены вошли в ее секс-темницу, она начала стягивать красное платье, отбросив элегантный наряд в сторону, как будто он стоил не дороже бумажной салфетки. Она осталась лишь в туфлях на высоком каблуке и корсете.

Члены Эрика и Эвейла тут же пришли в боевую готовность, это сексуально-агрессивное «раз-два и готовы» заставило женщину хрипло рассмеяться.

Однако она не подошла ни к одному из них. Она приблизилась к Эссейлу.

Наклонившись, она прижалась к его груди и обвила шею руками.

- Сначала я нуждаюсь в тебе.

Глупая женщина. Она призналась в слишком многом, передавая ему власть над собой.

Но это хорошо.

Отстранив ее, Эссейл взялся за свой галстук от Hermès, ослабляя шелковый узел. Когда он снял галстук, Нааша слегка покружилась и легла на одну из спальных платформ, растянувшись на спине и вытянув руки над головой. Все ее тело образовало эротический S-образный изгиб на матрасе, одна грудь выскочила из чашки корсета, женщина раздвинула ноги, открывая поблескивающее естество.

Эссейл неспешно подошел к ней и опустился на четвереньки, оседлав ее таз и захватывая ее в ловушку. Натянув галстук между кулаками, он посмотрел на нее сверху вниз.

- Ты такая доверчивая, - промурлыкал он. - Что, если я сделаю что-то плохое? Здесь никто не услышит твои крики или звуки борьбы.

На мгновение в ее глазах мелькнул страх. Но потом он улыбнулся.

- Хорошо, что я джентльмен, не так ли? - Эссейл склонился, держа в руках галстук. - Закрой глаза, моя дорогая. И не ради сна, нет, не ради отдыха.